— Мы нашли мужа. Всего в крови… — я вздрогнула. Не слышала, как Макс вошёл. — Я еду в отдел. Ты со мной или ты ещё не закончила сочинение в пяти томах писать?

— С тобой. Я тут всё, — я, поставив последнюю точку, ещё раз посмотрела на место, где было тело. Я во всём разберусь. Обещаю…

— Идём? — поторопил меня Макс.

— Да.

Мы вернулись в отдел, я уже заходила в свой кабинет, когда Макс спросил:

— Могу я на допросе мужа присутствовать?

— Если хочешь…

— Хочу. Спасибо, — он мне улыбнулся.

— Тогда я зайду за тобой, как соберусь…

— Договорились, — всё с той же улыбкой согласился он.

Я зашла в кабинет и села за стол. Стала читать показания свидетелей, и оформлять всё по делу. Часа два ушло на бумажную волокиту.

Когда закончила, откинулась на спинку кресла, поразмыслить. На текущий момент у меня имелся только муж в крови, но скоро будут: судмедэкспертиза, отпечатки, результаты проб с зеркала… Я перебирала в мыслях всё, что у меня было, когда мой живот заурчал и завибрировал, требуя еды. Неплохо бы пообедать… Да, времени нет. Можно по дороге на допрос чего-нибудь перехватить. Я встала и пошла за Максом. Заглянула к нему в кабинет.

— Я еду допрашивать мужа убитой, ты хотел со мной. Едешь?

— Да, — он встал из-за стола и пошёл ко мне. Я дождалась его, и мы вместе пошли по коридору.

— Ты на своей или со мной? — спросила я.

— С тобой, — Макс снова пропустил меня вперёд, открыв дверь, и я вышла на лестницу. Он последовал за мной.

— Ты обедал? Я хотела заскочить чего-нибудь взять с собой перекусить, — предложила я по пути к машине.

— Нет. Я руками и ногами — за, — он резво заскочил в мою машину, и устроился на переднем сиденье.

Мы заехали в ближайшую кафешку, взяли с собой на вынос. Пока Макс ел, а я вела, пускала слюни от запахов.

— Что ты там взял? — поинтересовалась я, быстро взглянув на него, потому что запахи еды манили.

— Хочешь? — игриво спросил он. Есть хотелось очень, но чтобы он меня кормил, определённо — нет.

— Просто спросила… — солгала я. Но мой желудок меня выдал, уркнув. Макс многозначительно ухмыльнулся. А потом, набрав в рот еды, специально стал издавать звуки наслаждения:

— Ммм…

— Перестань.

— Что? Я ничего, — с невинным видом, и набитым ртом, продолжил он своё бессовестное дело.

— Машину мне не уделай едой, — нравоучительно пробурчала я.

— Согласилась бы попробовать, не была бы такой злой… — я бы и мамонта сейчас съела… Мы остановились на светофоре.

— Ладно. Дай сюда, — я выхватила у него лоток.

— Эй! — запротестовал Макс, но, скорее, наигранно, нежели всерьёз.

— Возьми мою… — сказала я, уже набивая рот его едой. — Ммм, боже, что это? — сначала удивившись, а потом наслаждаясь вкусом, поинтересовалась я. Не особо внятно, впрочем. Но он, кажется, понял.

— Вкусно? — я ощутила его довольный взгляд на себе. Загорелся зелёный. Я поставила контейнер на колени, и мы поехали.

— Очень, — дожёвывая, ответила я. Я почти услышала, как он заулыбался ещё шире, и боковым зрением, увидела его удовлетворённый кивок. И я точно знала, что в глазах у него блестят искорки радости. Мне даже не по себе стало.

— Тушёный кролик в сметанном соусе с бурым рисом, — наконец ответил он на мой вопрос.

— Это очень вкусно, — я была сосредоточена на дороге, поэтому ответ прозвучал предельно серьёзно.

— Я рад, что тебе понравилось, — я мельком взглянула на него. Он улыбался довольный, словно, одержал какую-то победу на пути к моему сердцу. Как же я не люблю эти неловкие моменты…

— В качестве компенсации, за съеденное мной, разрешаю тебе попробовать мою еду, — решила я сменить тему и уйти от этой неловкости. Он ещё с минуту смотрел на меня, прежде чем открыть мой контейнер с едой.

— Эээ, нет. Отдай мою еду назад. Не люблю брокколи, — он даже скривился, а я засмеялась.

— Там ещё рыба…

— Верни мою еду! — почти серьёзно потребовал он.

— Брокколи — это полезно, — сказала я, снова смеясь.

— Верни. Или я арестую тебя за кражу моей еды!

— Не будьте так суровы, старший сержант! — с лёгким упрёком, продолжила я подтрунивать над ним.

— Не шутите с голодным мужчиной, старший сержант, — серьёзно, но с лёгкой улыбкой, закончил он наш спор, и поменял свой контейнер на мой.

Мы продолжили путь молча, Макс ел, я вела. Закончила я обед уже у изолятора временного содержания. И мы с Максом пошли на допрос.

Ожидание долго не затянулось, минут через десять к нам привели подозреваемого, в сопровождении защитника. Защитник, привыкший к допросам, уверенно прошёл и сел на стул. А задержанный растерялся и застыл, не дойдя.

— Присаживайтесь, — указала я мужу погибшей на стул. Одновременно я оценивала его поведение и состояние, внимательно наблюдая за ним. Он подошёл и сел, всё ещё неуверенно, но, скорее, из-за новизны ситуации для него — он озирался по сторонам, а затем перевёл взгляд на нас с Максом. Какого-то страха или скрытности я в нём не увидела. Больше был похож на убитого горем, чем на виновного. Подавлен, глаза красные. Посмотрим… Я открыла документы приёма в изолятор временного содержания. В акте осмотра никаких порезов на подозреваемом отмечено не было.

— Меня зовут Ангелина Миронова, — начала я. — Я — следователь. Это — Максим Пономарёв, мой помощник, — Макс еле слышно запыхтел от возмущения. Я внутренне посмеялась. — Вы — Виктор Пелевин, так? — в ответ, подозреваемый лишь кивнул. — Вы — муж убитой?

— Марины. Да, — он ответил с некоторой хрипотцой в голосе.

— Расскажите, что случилось? — задержанный перевёл взгляд на защитника, тот ему одобрительно кивнул.

— Я пришёл домой после ночной смены, — начал он, глядя на свои руки, сложенные одна на другую на столе. — Дверь оказалась открытой. В коридоре было разбито зеркало. А потом я увидел Марину всю в крови… — его голос стал срываться, и он замолчал. Я выждала паузу.

— Дальше?

— Я подошёл к ней… Пытался остановить кровь, пытался ей помочь. Позвонил в скорую…

— Она была ещё жива?

— Да. Когда я подошёл к ней, она лежала с закрытыми глазами. Я позвал её и… Когда я дотронулся до её плеча, она открыла глаза и посмотрела на меня… — он замолчал, так и не договорив, словно, слова застряли у него в горле. И он всё смотрел на свои руки. По нему было видно, что эти воспоминания причиняют ему боль. Но мне нужно было знать все детали.

— Она посмотрела на вас, и? — он посмотрел на меня. В его глазах была мольба — не заставлять его вспоминать и произносить это вслух. Я терпеливо ждала.

— Её взгляд… Мгновение, её глаза были полны ужаса. Мне, наверное, никогда этого не забыть… А потом… Потом её взгляд стал отрешённым… — он замолчал, опустив взгляд снова на свои руки, и совсем сник, даже плечи опустились.

— Она успела что-то сказать? — он посмотрел на меня таким усталым взглядом.

— Пыталась. Она показала на дверь. И пыталась что-то сказать, но вместо слов хрипела. А потом… Просто затихла, — он снова замолчал и склонил голову. Потом я поняла, что он плачет. Он стал вытирать слёзы, быстрыми, неловкими движениями. Такие движения я видела когда-то у папы. Возникший внезапно образ, отвлёк меня, поэтому у задержанного было время, чтобы успокоиться.

— Почему вы ушли? — хрипло спросила я. Макс перевёл на меня слегка озадаченный взгляд, я проигнорировала это. Ответ задержанного вернул нас в русло допроса:

— Я решил, что она хотела сказать мне, что убийца ещё рядом и ушёл недавно. Я побежал в надежде найти его… И убить, — последнее он произнёс тише. У защитника, от этих слов, на лице отобразилось лёгкое неодобрение, но он ничего не сказал.

— Встретили кого-то, когда шли домой? — это был стандартный вопрос, но он определял дальнейшую линию допроса. Поэтому ответ на него был важен для меня. Подозреваемый задумался. И молчал несколько минут.

— Я не знаю. То есть… О таком никогда не задумываешься, этого не ждёшь. Я просто шёл домой, как обычно… Мне кажется, я никого не видел, — я внимательно посмотрела на него. Он выдержал мой взгляд, выглядел уверенным и, кажется, не пытался что-то скрыть.