— Я… — запнулась я только начав. Так хотелось, чтобы он прочитал это в моих глазах. Я искала ответ в его лице. И мне показалось, что он понял. Он обнял меня и придвинул ближе к себе.

— Я не тороплю. Я вижу, что ты небезразлична ко мне. Не говори, если пока не готова… — мне казалось, что быть более идеальным просто нельзя. Я поцеловала его. Снова посмотрела ему в глаза. Я отдаю тебе своё сердце. И я люблю тебя… Я обязательно произнесу это вслух. Обязательно. Мне нужно просто ещё немного времени… — пообещала я самой себе и ему безмолвно.

Мы пошли на кухню. Мысли о предстоящем разговоре стали возвращаться. А с ними и чувство тревоги.

— Поужинаем? — спросила я на ходу.

— Да. Пожалуйста, — он сел за стол. Я решала в какой момент начать разговор. Пока решала, Макс заговорил сам: — У тебя снова такой вид… — я повернулась к нему.

— Какой?

— Когда тебя что-то беспокоит, твоё тело напрягается. А по лицу видно, что в твоей голове идёт какая-то борьба, — мне стало интересно, это видно всем или только он обладает такими магическими способностями? Я подбирала нужные слова, но всё выходило не очень. — Просто скажи, — мягко подтолкнул он меня к разговору. Взгляд добрый. Верь ему! Верь в вас! — подбодрила я себя.

— Помнишь моё дело с зарезанными женщинами? — кажется, его удивило начало.

— Да.

— Последняя женщина умерла до того, как он смог насладиться её страданиями, — Макс внимательно слушал. — Я считаю, что убийца уже ищет новую жертву. Он снова кого-то убьёт. И очень скоро. Я решила использовать этот момент, и спровоцировать его, — его лицо резко изменилось.

— Что ты сделала? — голос прозвучал звонко, как эхо в ледяном гроте. У меня стало покалывать кончики пальцев на руках и ногах.

— Я снялась в сюжете для новостей, сымитировав типаж его жертв. Он будет запущен по ТВ с завтрашнего дня, — я видела, как напряглись мышцы на его плечах. Взгляд стал острым, даже злым. От этого вся кровь из моего тела рухнула вниз. Он молчал. А у меня будто на шее сжималось кольцо. Становилось всё труднее дышать. А в теле, будто не осталось крови, всё онемело.

— Ты сделала это не сказав мне ничего? — его голос показался мне чужим.

— Решение было принято до того, как мы дали шанс нашим отношениям, — ответила я. Мне казалось он вот-вот взорвётся. Хотя, он молчал. Мне хотелось умолять его не злиться. Понять меня. Но он выглядел так, будто между нами непрошибаемая стена.

— Когда дело касалось твоей семьи, я мог это понять. Но сейчас… — хлыщщщщ. Как удар хлыста по оголённым нервам, его слова.

— Я могу его остановить. Сделать так, что он больше никого не убьёт. Больше ни в чью семью не придёт горе…

— Возможно, ценой своей жизни, — с холодом в голосе возразил Макс. Наверное, было бы лучше, если бы он кричал. Лёд в его тоне причинял больше боли, чем злость во взгляде.

— Я не действую в одиночку…

— Будь за тобой хоть армия, требуется всего несколько минут, чтобы он смог убить тебя. И ты это знаешь, — хлыщщщщщ. Ещё один удар хлыстом. — Ты не сделаешь этого, — прозвучало очень резко.

— Сделаю, — мне показалось, я пропищала, потому что пришлось выдавить это слово из себя. Но в голосе это не отразилось. Его скулы напряглись. Глаза стали стеклянными.

— Тогда без меня, — решительно сказал он, глядя мне в глаза с вызовом. Моё сердце остановилось. А он встал из-за стола. — Одержимость местью за брата — это понятно. Но провоцировать серийного убийцу — это уже за гранью, — в его глазах было непонимание и осуждение. Всё моё тело трусило крупной дрожью. Ты знала, что не принесёшь ему счастья. Что ты не та, кто ему нужна. Но всё равно позволила своему сердцу открыться и впустить его. Позволила вам обоим думать, что что-то может получиться… Отпусти его… Лучше сейчас, чем, когда всё станет совсем серьёзно. Не тяни его в свою жизнь, с болью и борьбой. Пусть будет счастлив… — уговаривала я себя, а вслух произнесла:

— Я всегда была такой. И всегда буду, — хлыщщщщ. Снова удар хлыстом по натянутым нервам. Но уже от меня. Я видела, как его лицо сначала вытянулось от удивления, а потом стало решительным. Он пошёл к выходу. Я услышала звук захлопнувшейся двери. И одновременно с ним, я услышала, как наяву, звук разбившегося… Своего сердца.

Я простояла не знаю сколько. Где-то глубоко ещё теплилась надежда, что сейчас дверь откроется и он вернётся. Но прошло больше часа и ничего не происходило. Я прошла к двери и закрыла защёлку. Мне казалось, что это не я в своём теле. Тело делало какие-то действия, автоматом. А мозг реагировал с запозданием.

В таком состоянии я убрала ужин. Не ела. Помыла посуду. Когда шла в спальню, увидела фото, которое Макс подарил несколько часов назад. Я остановилась, и рука сама потянулась к нему. Стало так больно в груди. Я взяла фото. Села у медведя, который так и сидел в прихожей.

Я всё смотрела на Макса на этом фото. Рука машинально провела по лицу. И тогда я поняла, что плачу. Я прижала фото к груди, прижала ноги к груди и закрыла глаза. Он обязательно будет счастлив… А ты закроешь свою боль. Снова. И будешь жить дальше. Ради цели. Потом ещё одной. И ещё… Когда-нибудь сердце заживёт, а шрамы будут напоминать тебе, что нельзя верить обещаниям. Никогда. Наверное, счастье просто не для тебя… И снова в глазах Макс. Я мысленно представила, как беру всё то хорошее, что у нас было и отдаю ему. Чтобы оно заполнило боль, которую я причинила, и дало ему силы пойти дальше.

Сюжет с моим выступлением крутили по ТВ уже несколько дней. Я оставалась одна только в своём кабинете. Но это не давало возможности расслабиться. Я стала, как натянутая струна. Всё проходит… — повторяла я, как мантру. Приехали дела и улики из Новосибирска и Перми. Так что хоть это отвлекало меня.

Раздался стук в дверь. И снова всё тело окаменело.

— Войдите, — сказала я напряженным голосом. Надо в зал сходить — напомнила я себе.

— Привет, — поздоровался вошедший Алексей.

— Чего тебе? — не знаю, как он это терпит. За последние дни я стала ужасно резкой.

— Мне сказали, что ты не сообщила свои планы на вечер и охрана не знает к чему готовиться.

— Может я не решила, какие у меня планы на вечер? Впрочем, я пойду в спортзал. Здесь в управлении. Так что охрана может не переживать, — продолжала язвить я. Он стоял очень серьёзный. Я не видела этого, но чувствовала. Просто уходи… Пожалуйста…

— У тебя всё нормально? — осторожно спросил он. Меня чуть не вывернуло от этого вопроса. Я подняла на него взгляд.

— Да. У меня всё нормально. Если ты не против, я поработаю, — я не дождалась его ответа, и склонилась над бумагами. Имитировать бурную деятельность, когда хочется развалиться на куски, особенно сложно. Он постоял ещё с минуту. И, когда я уже была готова взорваться, вышел. Ничего. Сегодня в зале выбьешь эту дурь из себя. Может кто согласится на спарринг… — успокоила я себя.

Еле заставила себя сосредоточиться на работе. Убийство в Новосибирске было самым ранним из всех. Убийца вообще двигался в сторону Москвы. Вряд ли с целью. Потому что убийства растянуты во времени. С каждым убийством он становился увереннее. В Новосибирске раны нанесены на 1/3 и 1/2 длинны ножа. Смерть наступила после второго удара. В Перми — уже никаких сомнений. Удары на весь клинок. Я отметила на карте новые города, где побывал маньяк. И села писать письмо Алексею. С просьбой согласовать запросы по основным ж/д маршрутам после Новосибирска. Он ответил почти сразу: «Согласовано». Даже это меня бесило. Я откинулась на спинку кресла и стала массировать переносицу. Пусть в зале будет какой-нибудь громила. Чтобы можно было отколотить об него руки… — мысленно взмолилась я.

Вернулась к работе, спустя десять минут передышки. Написала кучу запросов по крупным и средним городам на железнодорожных маршрутах от Новосибирска и дальше вглубь страны. Очнулась я от урчания в животе.

— Надо бы что-то съесть… — при мысли о еде затошнило. — Даже через силу… — я взглянула на время — поздний вечер. — Ну, и хорошо. В зал. Что-нибудь съесть и домой спать…