– Здесь, – сказал монах и заглушил двигатель. Они выбрались из машины и метров около ста шли по наполовину скошенному лугу. Монах показал рукой: вон там он лежит. Там, где трава не кошена. Я с вами не пойду… Иван уже ощутил запах мертвечины. Он двинулся вперед по смятой траве. Вскоре увидел тело. Труп лежал лицом вниз. На нем был старый плащ, перевязанный кушаком, и черные брюки, заправленные в резиновые сапоги. Из спины торчало оперение. Иван подошел, ногой отшвырнул брошенную монахами косу и присел рядом. Потом достал из кармана полиэтиленовый пакет. Развернул. Внутри лежала разрезанная пополам стрела – та, что он извлек из рюкзака. Он сличил две стрелы. Стрелы были абсолютно одинаковы. Иван понял – да, это Охотник… Это снова Охотник.

Иван многое отдал бы, чтобы встретиться с этой тварью лицом к лицу. Иван посмотрел на труп. Судя по цвету кожи, по запаху, убийство произошло как минимум сутки назад. Может, меньше, а может, больше. Точнее могут сказать только специалисты – сейчас жарко, процессы разложения идут быстро… Где теперь Охотник? Как его искать?

Ответа Иван не знал. Но было чувство, что они еще встретятся.

Знакомство с «сакральным» ноутбуком Полковника произвело на Ивана сильное впечатление. Особенно это касалось операции «Демонтаж». На первый взгляд – бред, фантастика в стиле голливудских блокбастеров. Но при близком рассмотрении стало ясно, что не такой уж и бред. Иван разбил многоходовку Полковника на отдельные фрагменты и убедился, что каждый отдельный фрагмент выполним. Значит, и вся операция в принципе выполнима… Но терзали сомнения: смогу ли? Иван начал «консультации» с Зораном и узнал, что Полковник уже провел большую подготовительную работу.

– Тебе, друже Полковник, нужно только довести до конца то, что не успел Павел, – сказал Зоран.

– Вот ведь как просто, – ответил Иван. Он уже готов был отказаться: я всего лишь старший лейтенант ВДВ, не по плечу мне это… Он уже готов был отказаться, но произошло еще одно событие: в монастырь приехал посетитель. Иван узнал об этом от Зорана.

Серб вошел в келью и сказал:

– Друже Полковник, с тобой хотят поговорить.

– Кто? – спросил Иван.

Зоран отступил в сторону, и в келью шагнул высокий старик с цепким взглядом. Несколько секунд Иван и гость смотрели друг на друга.

– Войдите, – сказал Иван и сделал приглашающий жест.

Гость вошел, произнес:

– Меня зовут Дервиш. Нам надо поговорить. Зоран плотно затворил дверь.

Иван и Дервиш говорили около часа. Потом Дервиш уехал.

Ночь после этого разговора Иван не спал. Ворочался на жесткой монастырской койке, несколько раз выходил курить. Столкнулся с Зораном, который тоже не спал. Сказал ему:

– Утром едем в Петербург. Будем готовить операцию.

Выехали рано утром. За руль монастырской «Газели» сел настоятель. Иван, Зоран, Братишка и Грач ехали под видом паломников. Всю последнюю неделю никто из них не брился и теперь вид они имели довольно убедительный. Иван сидел один на заднем сиденье, смотрел в окно, молчал. Для Зорана и Братишки эта поездка была будничной работой, продолжением операции, а для Ивана она была возвращением.

Покидая Петербург два с половиной месяца назад, он думал, что уже никогда не вернется. Возможно, больше никогда не увидит Лизу… Он возвращался. Он возвращался в настолько необычном качестве, что если бы кто-то сказал ему об этом два с половиной месяца назад, он бы не поверил… Впрочем, события последних месяцев были настолько неординарны, что даже сейчас, когда они уже произошли, в них трудно было поверить. Даже ему самому, с которым все это происходило. Он думал: а если бы тогда я проехал мимо Желтого рынка, как бы сложилась моя судьба?.. Не верующий ни в Христа, ни в фатум, он все больше и больше убеждался, что все то, что с ним произошло, произошло отнюдь не случайно. Можно предположить, что он случайно оказался на Желтом рынке в день официального открытия Башни… Но случайной ли была облава на рынке? Случайно ли подошел к нему старик-ветеран? А эстонский «Терминатор» встал на его пути случайно? Случайно ли кончился бензин в мотоцикле рыжего Валеры именно там, где он кончился… Ведь если бы это произошло на два-три километра дальше, то Иван не встретился бы с Охотником. И не попал на тот остров, с которого его сняли «гёзы»… Каждый из этих эпизодов можно трактовать как случайность, но все вместе взятое, то есть сочетание места, времени и последовательности событий, наводило на мысль, что такое не могло быть случайным… Да что там! Теперь Иван был почти уверен, что во всех событиях, построившихся в цепочку от Желтого рынка до отрубленного пальца Полковника, есть внутренняя логика.

«Газель» наматывала километры, с каждым оборотом колес приближаясь к городу, к Башне. Но когда настоятель сказал: вот она, стекляшка окаянная, – Иван сначала не понял, а когда понял, пробрался вперед. За лобовым стеклом, испещренным кляксами разбившихся насекомых, увидел Башню. Башня казалась сверкающей иглой, нацеленной в небеса.

– Сколько до нее? – спросил Иван.

– До города тридцать шесть километров, но по прямой, конечно, поменьше, – ответил настоятель. – Думаю, что верст тридцать.

С каждой минутой Башня становилась ближе. Через три минуты она уже была размером с карандаш, еще через три стало понятно, что это карандаш великана. И он увеличивался, увеличивался и увеличивался… Выскочив на кольцевую, они попали в тень Башни. Это было очень странно – ехать в тени при безоблачном небе… «Газель» с Георгием Победоносцем на борту мчалась в тени огромного сооружения, и казалось, что ей – тени – не будет конца. В салоне «Газели» все молчали.

На фасаде бизнес-центра «78 RU» электронное табло попеременно показывало время и температуру. В 17:55 температура воздуха составляла почти тридцать два градуса.

Иван сидел в купленной час назад «семерке», курил. Волновался. Седой учил: воин спокоен всегда… А Иван волновался – он ждал Лизу. Он уговаривал Зорана отпустить его одного. Говорил:

– Пойми, Зоран, – это личное… Зоран отвечал:

– У тебя нет личного, Полковник. У тебя нет права на личное, потому что ты – Полковник…

Сошлись на компромиссе: Иван поедет один, Зоран – за ним, на другой машине.

Было очень душно, тело делалось липким от пота, Иван ждал. Небо над заливом потемнело. В воздухе была разлита тяжелая, вязкая духота. На часах появились красные цифры «18:00». Иван выщелкнул за окно окурок. Он ожидал, что из дверей центра немедленно хлынет поток менеджеров, но этого не произошло. Огромная стеклянная вертушка оставалась неподвижной – безработица научила людей дорожить своим местом. Или хотя бы делать вид, что они дорожат своей работой. Задержаться на службе на полчаса-час стало нормой.

Иван сидел, ждал. Время сделалось тягучим, как мед, в небе над заливом клубились тучи.

Первые клерки появились в дверях спустя минут двадцать после окончания рабочего дня. Некоторые направились к автостоянке, но большинство двинулись в сторону проспекта… Иван ждал. В зеркало заднего вида он видел старый «Форд» Зорана, улицу и небо над Финским заливом. Оно наливалось чернотой… Лиза появилась неожиданно. Она вышла из вертушки и остановилась, задумчиво посмотрела на небо. На Лизе было платье в горошек – то самое, что было на ней в день, когда Иван увидел ее впервые. От нежности… от невыразимой нежности сжало сердце. Хотелось закричать: Лиза! Лиза, я здесь! – выскочить из машины, подбежать, прижаться, вдохнуть запах волос… Над заливом сверкнуло, в кронах деревьев прошуршал ветер. Иван стиснул руки на баранке. Лиза открыла сумочку и достала зонтик. Прокатился гром. Еще далекий… Лиза спустилась по ступенькам, двинулась в сторону проспекта, то есть в сторону Ивановой машины. По улице разгоняя пыль, пронесся ветер. Лиза приближалась. Иван поднял тонированное стекло водительской двери, оставив узкую – в два пальца – щель вверху. На капот упала крупная капля. Взорвалась, как маленькая бомба, оставила кляксу… Лиза шла по улице, и ветер облеплял на ней платье. Сердце Ивана колотилось часто-часто.