В отличие от парасхита, стражники были не столь осведомлены о привычках и нравах страшного гостя. Они не могли выбежать из каменного мешка, по той простой причине, что огромный скарабей своей шипастой тушей перегородил входную дверь. Перепуганные стражники побросали боевые секиры на пыльный пол, прислонили нещадно чадящие факела к стенам и рухнули на колени перед чудовищным насекомым.

— О, великий Хепри! — взмолились они, принимаясь истово бить поклоны. — Пощади своих недостойных детей! Прости нас за то, что мы давно не заглядывали в твой храм! Мы сегодня же принесем тебе богатые дары!

Изумленный Некра понял, что стражники решили, что сам божественный скарабей Хепри, толкающий солнце по небосводу, явился для того чтобы покарать их за нерадивость. Действительно ли был это Хепри или нет — это был еще вопрос. Но вот то, что скарабей был не на шутку разозлен двумя беспрестанно мельтешащими стражниками, голосящими на все лады, это было определенно.

Некра как-то пришлось участвовать в охоте на льва в качестве загонщика. Он помнил, как разъяренный зверь охаживал себя хвостом по бокам, перед тем как броситься на ничтожных людишек. У скарабея не было хвоста, но судя по тому, как он свирепо таращил свои черные стекловидные глаза, и нервно шевелил шипастыми усами, было ясно, что затеянный стражниками молебен закончится плохо.

Неожиданно с непостижимой для его размеров скоростью скарабей сократил расстояние до коленопреклоненных стражников. Привстав на передних лапах, он стремительно сомкнул огромные черные жвала на шее одного из них. Голова упала с плеч несчастного, и покатилась по полу. Докатившись до ног Некра, она остановилась. Парасхит мог бы поклясться, что в выпученных от ужаса глазах все еще жила мысль, а тяжело ворочающийся в широко распахнутом рту язык тщился что-то сказать или прокричать. Из шеи обезглавленного тела в потолок фонтаном ударила мощная струя черной крови.

Жук разжал свои острые, словно бритва цирюльника челюсти. Агонизирующее тело стражника завалилось на бок и окатило Некра горячей кровью с головы до ног. Взвыв от ужаса, парасхит поспешно засунул себе в рот пальцы рук, и крик его так и остался у него в глотке.

Тем временем, скарабей, походя, без малейшего усилия состриг голову второму стражнику и, отшвырнув его обмякшее тело в сторону, развернулся в сторону Некра. Застыв от ужаса, парасхит в ужасе ждал, когда придет его черед расстаться с головой. Выждав какое-то время, скарабей двинулся прямиком в его сторону.

Некра, в отличие от стражников, решил сопротивляться до последнего. То, что огромный жук был такой же Хепри, как он сам Анубис было для него ясно, как солнечный день благословленный Амоном. Тем более, что странник пустыни ни словом не обмолвился о божественном происхождении скарабея. Откатившись в сторону, парасхит подобрал одну из брошенных стражниками бронзовую изогнутую секиру и приготовился дорого продать свою жизнь.

Но вся агрессия титанического скарабея вылилась лишь в то, что он лениво клацнул жвалами в сторону проскочившего мимо него Некра. После этого приблизившись к углу, в котором мгновение назад прятался парасхит, скарабей поднялся на задние лапы и уткнулся своей жуткой мордой прямо в верхний угол каменного мешка. Он замер на какое-то мгновение, словно принюхиваясь к чему-то. Некра показалось, что жук сейчас повернется и кинется прямо на него. Но вместо этого скарабей вытянул вперед две пары верхних усаженных многочисленными шипами конечностей и принялся выламывать ими каменные блоки из стены.

Некра, позабыв про страх и застыв от изумления, наблюдал за странными действиями диковинного жука. Все происходило именно так как, и обещал незнакомец из пустыни, подаривший ему золотой флакон. Он говорил, что если все сделать правильно, то с помощью средства находящегося в этом флаконе можно будет выбраться из любой темницы. Странник пустыни говорил, что на запах бальзама непременно явится огромный черный жук. Поглотив все то, что несет в себе хоть малейшую частичку волшебного запаха, жук пророет ход из темницы, по которому надлежит следовать за ним в некотором отдалении.

Скарабей уже наполовину скрылся в проделанном им в стене проломе. Вскоре оттуда уже торчали лишь концы его задних лап со страшными острыми когтями. Через мгновение жук исчез в прорытой им норе. Нужно было торопиться.

По словам незнакомца края тоннеля через непродолжительное время должны были сомкнуться. Некра зябко повел плечами, вспомнив, как скарабей запросто, без малейшего усилия, откусил стражникам головы. Но другого пути не было. Если он не последует в темную дыру, прорытую скарабеем, это будет означать для него мучительную смерть. Совсем скоро в каменный мешок за ним должны были придти заплечных дел мастера и отвести его к Фараону. То что тот приготовил для Некра нечто особенное не вызывало у него никаких сомнений. Тяжело вздохнув, парасхит полез в чернеющую под самым потолком дыру вслед за своим страшным спасителем.

Хромов с трудом разлепил веки. Когда его начали вешать на дубовом суку, он потерял сознание. И вот теперь он пришел в себя. Но лучше бы ему было этого не делать.

Ему было плохо, но стало совсем худо, когда он обнаружил, что, висит вниз головой. Суетливо дернувшись из стороны в сторону, он убедился, что толку от его дерготни никакого. Тем более что руки его, свободно свисавшие вдоль головы вниз, были надежно замотаны широким скотчем.

Хромов старался не думать о том, для чего Мурину понадобилось подвешивать его вверх ногами. Тем более, что тот уже рассказал для чего именно. От одной мысли об этом Хромова прошиб холодный пот, и он почувствовал, что замерзает. Впрочем, дело было не только в этом. Подняв голову вверх, Хромов обнаружил, что он оказывается, совершенно голый.

Повертев головой по сторонам, он понял, что по-прежнему находится на Чертовом острове. Поляна под огромным дубом было залита ярким солнцем. Слева от себя Хромов обнаружил тело висящей также как и он вверх ногами полностью обнаженной Маргариты. Судя по всему, бедная женщина была в глубоком обмороке. Рот у нее был замотан скотчем. Еще дальше висел Сенсей, тоже голый. Глаза тренера были широко открыты.

Ноги Хромова были стянуты грубой веревочной петлей, которая врезавшись в кожу, немилосердно давила на голеностопные суставы. Будучи чревоугодником, он имел довольно-таки упитанное тело, и теперь оно в соответствии с законом тяготения стремилось вниз к земле. Чувствуя, что еще немного, и он начнет кричать от боли в выламываемых тяжестью его собственного тела суставах, Хромов нетерпеливо подал голос:

— Эй, есть здесь кто-нибудь?

— Что, очухался старче? — раздался подчеркнуто доброжелательный голос Мурина.

Хромов задрал голову, прямо перед ними стояла толпа отморозков, возглавляемая ненавистным олигархом.

— Зачем ты делаешь это? — спросил Хромов, с ужасом глядя на неторопливо приближающегося к нему Мурина.

В одной руке у того был клинок странной формы, а в другой руке оселок, которым он неторопливо правил лезвие.

— Зачем я это делаю? — меланхолически переспросил Мурин, продолжая вжикать точилом по лезвию.

Закончив оттачивать нож, он передал оселок одному из парней и, поднеся лезвие к лицу, прищурился, проверяя заточку.

— Долго я еще здесь, словно ветчина висеть буду? — теряя терпение и срываясь на крик, возопил Хромов.

— А что ты куда-то торопишься? — сделав удивленное лицо, поинтересовался Мурин, подходя к Хромову вплотную. — Вот, я лично никуда не тороплюсь. И времени у нас впереди еще полным-полно. День и целая тележка в придачу! Так что висеть тебе еще здесь и висеть. Кстати, я бы на твоем месте расслабился и постарался получить удовольствие.

— Ты что совсем спятил? — свирепо в голос заорал Хромов, лицо которого от прилившей крови приняло пугающий красно-фиолетовый цвет. — А ну, сними меня сейчас же!