— Только бы выдержал потолок! — пробормотала Ольга, судорожно вцепившаяся, в бешено вибрирующую лестницу.

Постепенно сотрясения ослабли. Теперь все звуки сверху доносилось, словно через гигантскую пуховую подушку. Минут через пять все окончательно стихло. Наступила абсолютная тишина.

Веревий был приятно поражен, когда Константин Петрович все же решился взять его с собой, в поход на Чертов остров. Для того чтобы застраховаться от всяких неожиданностей со стороны Веревия, Хозяин кроме Григория взял с собой еще одного долговязого и нескладного мужика. Звали его Тихон. Веревию было достаточно одного взгляда в мертвые ничего не выражающие глаза Тихона, чтобы понять, что перед ним хладнокровный убийца. Про таких говорят, что он, не задумываясь, отца родного зарежет, за понюшку табаку.

В путь выехали рано утром, еще затемно на двух телегах. На одной телеге, которой правил Тихон, лежала большая просмоленная лодка плоскодонка, и весла к ней. Второй телегой, на которой сидел Константин Петрович, а также Веревий, правил Григорий. Рядом с ними лежали рыболовные снасти. Если бы кто-нибудь увидел их в это раннее время, то наверняка решил бы что заезжий барин едет с мужиками на рыбалку удить рыбу.

Они ехали все утро. Весенняя грязь на дороге стояла непролазная, что сильно затрудняло передвижение по ней. С проселочной дороги они свернули в лес. Черная влажная земля, словно губка, была насквозь пропитана стылой талой водой. Казалось, что эта мертвая холодная вода присутствует повсюду. Прошлогодняя, не успевшая до конца сгнить жухлая листва местами покрывала черную землю, неаккуратными, пятнами.

Весна в этом году выдалась на редкость затяжная и долгая. Несмотря на начало мая, все еще было холодно и промозгло. Лес и по сей день стоял совершенно голый. Черные корявые ветви массивных дубов четко выделялись на фоне яркого синего неба, словно дочиста обглоданные костяки неких странных, пугающих своей неестественностью сказочных существ. Густые заросли ивняка были сплошь покрыты комочками пушистых пуховок и внешне походили на сгнившие рыбьи останки на острых остистых ребрах, которых неумеренно развилась серая плесень.

Последнее впечатление было настолько острым, что Веревий вдруг воочию ощутил в свежем воздухе весеннего леса отвратительный запах тухлой рыбы. В это время, прямо впереди темных деревьев замаячил, какой-то неясный просвет. Он отозвался у Веревия неким болезненным покалыванием в области солнечного сплетения.

— Кажись, приехали! — пробормотал он, повернувшись к Константину Петровичу.

— А ну, тпру-у, стой! — громко скомандовал тот, подняв вверх руку.

Сойдя с телег, они обнаружил, что находятся на высоком берегу разлившейся в результате весеннего половодья реки. Издавая сердитые бурлящие звуки, река быстро несла свою вздувшуюся мутную воду, изобилующую многочисленными водоворотами мимо настороженных путников.

Проводив взглядом быстро исчезнувшую за крутым поворотом небольшую завоженную прибрежной глиной льдину, Веревий ворчливо сказал:

— Чертов остров во-о-н там! Вот только, как мы до него доберемся, на этом корыте? Не нравится мне, что-то Ежовка больно сильно разлилась. Гляньте, как вода бурлит!

— А ты что предлагаешь, остаться здесь на берегу и подождать, когда паводок закончится? — недовольно покосился на него Константин Петрович. — Я и сам прекрасно вижу, что река разлилась, но меня это не остановит!

— Ну, тогда, чего тут болтать-то! — недовольно пробормотал Тихон и решительно направился в сторону лодки, лежащей на телеге.

Вскоре они благополучно сняли лодку с телеги и вчетвером, дружно взявшись за борта, принялись сталкивать плоскодонку с берега на воду. Против их ожидания лодка довольно быстро заскользила по влажной земле и вскоре уже качалась на стремительных водах мутной от прибрежной глины Ежовки. Тихон держал утлое суденышко за цепь, продетую через железное кольцо на носу, чтобы лодку не унесло течением.

— Держи цепь крепче! — крикнул ему Веревий, а сам, уцепившись за черный смоленый борт лодки, осторожно шагнул в нее.

Плоскодонка угрожающе накренилась, но тут, же выровнялась.

— Ну, кто у нас тут самый смелый? — с преувеличенным оптимизмом громко спросил Веревий, садясь на банку, лодочное сиденье, расположенное посередине лодки.

Пока он с отвратительным скрипом всаживал уключины весел в гнезда, в лодку уже успели забраться Григорий и Константин Петрович, который поспешно устроился на корме.

— Ну, что все расселись? — Тихон, продолжавший оставаться на берегу, обвел равнодушным взглядом пассажиров лодки.

— Садись уже давай! — нетерпеливо прикрикнул на него Григорий, устроившись рядом с Веревием и берясь за второе весло. — Лодка и так уже бортами воду черпает!

— Не боись, все будет хорошо! — заверил его невозмутимый Тихон, после чего быстро швырнул в лодку цепь и, оттолкнув лодку от берега, ловко запрыгнул в нее и устроился на носу.

Мощное течение разлившейся реки подхватило лодку, и стремительно понесло ее вниз к крутому повороту. Григорий и Веревий, каким-то чудом, умудрились выровнять лодку носом вверх по-течению и теперь пытались выгрести вверх, но у них ничего не получалось. Более того, они даже не смогли остановить лодку на месте, их продолжало быстро сносить вниз.

— Твою мать! — бессильно выругался Григорий, пытаясь хоть как-то противостоять бешеному натиску, словно взбесившейся водной стихии.

Они явно недооценили мощь разлившейся реки, которая играя утлой плоскодонкой, словно щепкой, стремительно несла их вниз по течению. Тяжелые весла беспрестанно взмывали ввысь и тут же шумно опускались в воду, подымая фонтаны брызг. Константин Петрович боязливо косился на бурлящую ледяную воду, которая была всего лишь на два-три пальца ниже ветхих лодочных бортов.

Честно говоря, он был близок к тому, чтобы возопить в полный голос, кляня свою разнесчастную судьбу. Сердце его колотилось где-то в глотке, окоченевшие руки, вцепившиеся в мокрые скользкие деревянные борта лодки, время от времени окатываемые ледяными волнами реки тряслись, словно у припадочного. Он уже не один раз проклял тот день, и час когда принял опрометчивое решение организовать эту распроклятую экспедицию на Чертов остров.

Внезапно взгляд Константина Петровича упал на бледное сосредоточенное лицо Веревия, и он понял, что тот думает и испытывает примерно те же самые чувства. Только в отличие от него он вместе с Григорием еще и успевает при этом бешено грести тяжелыми неудобными веслами, выгребая на середину реки. Константин Петрович поначалу удивился, а потом и возмутился этому обстоятельству. По логике вещей, так как они еще не успели достаточно далеко удалиться от того берега с которого начали свое крайне опрометчивое путешествие, им следовало бы незамедлительно вернуться обратно к нему.

— Какого хрена ты туда гребешь?! — задушено крикнул он Веревию, пытаясь унять предательскую дрожь во всем теле. — Ты что собрался утопить всех нас?

— Идиот! — проорал тот в ответ, выкатив на Хозяина побелевшие от ужаса глаза. — Я же тебе говорил, что нельзя соваться на этом корыте в разлившуюся реку!

— Заткнись и не отвлекайся! Мне одному не выгрести против такого течения! — проорал Веревию в ухо Григорий.

Тот, молча, повиновался и, бросив бешеный взгляд на Константина Петровича, который сидел на корме, вцепившись в борта мертвой хваткой, принялся грести с удвоенной силой.

Григорий протестующее помотав кудлатой головой, крикнул ему::

— Так не пойдет! Грести будем на мой счет! Иначе лодку закрутит, завертит и тогда нам каюк! Понял? И-раз, и-два!

После этого дело сдвинулось с мертвой точки. Несмотря на то, что мощное течение продолжало нести их вниз, лодка медленно но неуклонно сдвигалась в сторону Чертова острова.

— А почему мы не повернули обратно? — сердито сопя, спросил Константин Петрович, который не позабыл того хамского тона, которым Веревий имел наглость отвечать ему.