— Да будет так! — воскликнул Некра и залпом в несколько глотков осушил содержимое глиняной плошки.

Он задумчиво повозил языком во рту. Там остался горьковатый вяжущий привкус. Некра прислушался к своему желудку, там не происходило ничего подозрительного. Не было ни рези, ни колик, обычно сопровождавших действие отравленного зелья. Все это время Баксути с интересом наблюдал за парасхитом.

— Что-то со мной ничего не происходит, — пробормотал Некра, удивляясь тому, как вдруг отяжелел его язык.

После этого, он неожиданно завалился набок и рухнул навзничь прямо на пол. Несмотря на то, что он лежал на твердых каменных плитах, настроение у него вдруг неожиданно улучшилось, и в образе мышления появилась необычайная ясность с сильным налетом бесшабашной удали. Все его естество пело, наполняясь неизбывной силой и мощью. Казалось, что еще немного и у него за спиной развернутся крылья, и он сможет взлететь, пробить головой этот глупый закопченный потолок храма и вырваться наружу. Стремительно взмыть в бездонное темно синее небо, и с грохотом рассыпаться там, словно взорвавшаяся комета, разноцветными искрами и звездами и слиться с бархатной черной ночью в пароксизме блаженства, став с ней единым целым.

— Эй, погоди, не так быстро! Не улетай! — звонкий шлепок по щеке вернул парасхита обратно в храмовые покои Баксути.

Прямо перед ним, было неестественно крупное лицо верховного жреца, искаженное так словно он смотрел на него с блестящего выпуклого щита отполированного словно зеркало.

— А теперь закрой глаза и смотри! — прокричал он Некра прямо в ухо. — Смотри, смотри, смотри!

Некра послушно смежил веки и в тоже мгновение увидел Лицо! И это было Лицо Нефертау! Затем в его ушах зазвучал Голос. И этот голос принадлежал ангельскому Лицу Нефертау.

Несмотря на то, что это Лицо было безжалостно растоптано Гамаром и полностью уничтожено, оно подобно фениксу восстало из праха и тлена и теперь неотступно присутствовало перед мысленным взором Некра. Более того, теперь оно разговаривало с ним, потому что теперь Лицо обрело свой Голос! Некра внезапно понял, что перед ним дух Нефертау.

Прежде всего, Лицо объяснило Некра, что смогло материализоваться перед ним в своем первозданном виде благодаря могуществу Баксути и той крови, которую Некра пролил, убив Гамара, а также тем страданиям, которые ему при этом причинил. Лицо велело Некра быть во всем послушным Баксути и беспрекословно выполнять все его распоряжения. Это было необходимо, так как без его помощи Нефертау, не сможет вновь воплотиться в физическом теле. При этом дух Нефертау очень скорбел по поводу потери своего дивного тела, а Некра рыдал вместе с ней.

Потом дух Нефертау спросил его, кто были эти люди, которые при помощи скарабея, пронзили время и пришли сюда вместе с ним из будущего? И Некра все рассказал ей про своих друзей, про Сенсея, Ольгу и Иннокентия Павловича.

После этого дух Нефертау радостно рассмеялся и поведал ему, что он должен будет убить их всех! Некра пришел в ужас и стал яростно сопротивляться, отказываясь убивать своих друзей. Но Голос настойчиво шептал ему, что для того, чтобы Нефертау возродилась к жизни, ему придется привыкать к этому, ибо ему предстоит убить очень многих людей. Если он хочет ее скорейшего возрождения, ему необходимо убивать как можно больше людей.

Призрак показал Нерка, как это будет происходить. И он воочию увидел, как все многочисленные жизни, пока еще не убитых им людей, тоненькими струйками будут перетекать в некий таинственный, еще довольно расплывчатый резервуар, на котором красовалось ласково улыбающееся Лицо его возлюбленной. Для того чтобы из собранных там эмоций и крови сконденсировалось Ее божественное Тело нужно было время и новые жертвы! Очень много жертв. Причем количество убийств должно был постоянно расти!

Что же касается Сенсея, Ольги и Иннокентия Павловича, сказал дух, то кровь людей из будущего, существенно ускорит процесс воплощения вовне физического тела Нефертау. Ибо один человек оттуда равен тысяче обычных египтян! И перед тем, как провалиться в блаженное беспамятство Некра дал Нефертау свое слово, убить всех на кого она ему будет указывать.

Убедившись, что парасхит окончательно перестал подавать признаки жизни, Баксути знаком нетерпеливо отослал храмовую проститутку. Все это время, женщина громко повторяла над телом Некра, все те слова, что верховный жрец шептал ей в ухо.

— Глупый доверчивый парасхит! — усмехнулся Баксути.

Огромный розовый пузырь со всхлипом втянул в себя, Веревия следом за жуком. А в следующее мгновение, он уже вывалился куда-то, и чувство падения с высоты страшно напугало его. На его счастье лететь вниз пришлось не очень далеко. Судя по всему, он упал с высоты не более трех метров, иначе во время приземления неминуемо свернул бы себе шею.

Перекувыркнувшись в воздухе, Веревий упал на спину. Сильный удар о земную твердь вышиб из него дух. После этого он долго и безуспешно пытался вдохнуть новую порцию воздуха. Прошло достаточно времени, прежде чем он вновь научился дышать. Хрипло откашлявшись, он сел и попытался осмотреться вокруг, чтобы выяснить, куда же он попал?

После полумрака бирюзового тоннеля, с фиолетовыми сполохами, Веревий едва не ослеп от яркого солнечного света, безжалостно резанувшего его по глазам. Зажмурившись, он болезненно застонал. У него было странное ощущение, что он вновь возрождается к жизни подобно новорожденному младенцу. По большому счету так оно и был она самом деле. Точно также как новорожденный он вновь учился дышать и воспринимать окружающий его чуждый мир.

Внезапно слух его уловил отвратительный писк, сопровождавшийся жутким грохотом и непонятным скрипом. Веревий помотал головой силясь сосредоточиться и найти среди своего богатого жизненного багажа хоть какое-то подобие этим звукам. Аналогия, как ни странно нашлась довольно скоро. Как-то раз Веревий видел как две кареты сшиблись другом с другом на огромной скорости, по причине того что возницы не хотели уступить друг другу право проезда по перекрестку. Сначала послышался сильный удар и грохот, такой словно сшиблись два огромных пустых сундука, окованных железом. Потом послышался душераздирающий треск проломленного дерева, дикое ржание лошадей переломавших себе все ноги и истошный крик людей пострадавших при крушении экипажей.

Ныне же, в том ярко освещенном солнцем месте, куда попал Веревий, эти звуки доносились, казалось отовсюду. Только здесь они были намного громче и страшнее. А людские стоны и отчаянные вопли о помощи, также как и испуганное ржание лошадей заменял пронзительный не то писк, не то визг, сопровождающийся мерзким скрипом.

Когда Веревий, наконец, проморгался и вновь обрел благословенный дар зрения, он почувствовал себя совсем худо. Более того, он проклял тот день, и час когда родился. Раньше до знакомства с Карлом подобное могло привидеться ему разве что в кошмарном сновидении, после неумеренных гастрономических излишеств и соответствующих им возлияний. В страшном испуге и растерянности Веревий взирал на открывшуюся его воспаленному взору поистине ужасную картину.

Сквозь плотное облако пыли было видно, как сошлись в смертельной схватке гигантские угольно-черные насекомые. Огромные скарабеи числом не менее полудюжины, один страшнее другого безжалостно рвали друг друга огромными острыми жвалами. Кривыми когтями, и остроконечными шипами, расположенными на голенастых ногах они яростно наносили друг другу страшные раны. Отвратительный визг, которыми жуки оглашали воздух, казалось, проникал сквозь уши прямо в мозг.

Не нужно было быть провидцем, чтобы догадаться о том, что Веревий угодил не в самое безопасное место. Осознав эту истину, Веревий в ужасе поскользнулся на гадкой белесой слизи, вытекшей из искромсанных тел израненных и поверженных скарабеев. Он едва не упал и только чудом устоял на ногах. Битва на взаимное уничтожение скарабеями друг друга, видимо продолжалась довольно давно. Это следовало из того, что кругом на земле валялись большущие куски и щепки черного хитина, от разбитых панцирей скарабеев. Словно вырванные с корнем черные корявые деревья повсюду были разбросаны, перекушенные и выдранные из сочленений искореженные лапы ужасных насекомых.