— Если ты уверен, то я тебя поддержу, — обещает Айрис, в ее тоне звучит гордость, а на губах играет легкая улыбка.

Я подцепляю пальцем ее подбородок и притягиваю к себе, чтобы поцеловать. Я чувствую собственный вкус на ее языке, и, несмотря на то, что она только что выжала из меня все, мой член хочет повторения.

Когда она отстраняется, то проводит рукой по римским цифрам над моей грудью.

— Что означает эта татуировка?

Я делаю глубокий вдох из глубины легких.

— Это дата смерти моей матери.

— О, Хейз…

— Все в порядке. Я сделал ее в память о ней.

Я бы не хотел портить момент, думая о своей умершей маме.

— А что насчет дерева? У тебя на спине? — спрашивает она.

— Я знал, что ты пялилась на мою спину той ночью, — шучу я.

Айрис шлепает меня по руке и поджимает губы.

— Я не пялилась. Я наблюдала.

Я смеюсь.

— Дерево олицетворяет устойчивость и рост. Я пытаюсь время от времени смотреть на него, чтобы напомнить себе, что я — нечто большее, чем мои трудности. А когда ты наблюдала за мной, у тебя еще и слюнки текли.

— Я бы обиделась, если бы ты не был прав.

Я беру ее маленькую руку и переплетаю наши пальцы. Мейси никогда не спрашивала меня о моих татуировках — ни одна девушка не спрашивала. Когда я разговариваю с Айрис, я словно отрываюсь от суровой реальности мира и на мгновение погружаюсь в пузырь чистого блаженства. Проводя время с ней, я никогда не чувствовал себя обязанным. И когда время летит, единственное, что мне хочется сделать, — это отмотать часы назад.

— Спасибо, Айрис. За то, что всегда рядом. За понимание, — говорю я, и странное чувство пробивается из теней моего измученного сознания — чувство, опасно близкое к любви.

Она садится на кровати, скрещивает ноги и кладет руки на колени.

— Я не хочу, чтобы между нами были какие-то секреты.

Я подавляю сухой приступ кашля — надеюсь, достаточно хорошо — и прижимаюсь спиной к изголовью кровати. Больше никаких секретов. В том числе и огромного секрета о том, что я преследовал ее в самом начале, чтобы исправить свою репутацию. Огромный секрет, который я боюсь ей рассказать, потому что знаю, что она уйдет, если узнает.

Я не думаю, что когда-нибудь смогу ей рассказать. Это разрушит ее. Это разрушит все, что мы построили вместе, а я не хочу, чтобы что-то из этого исчезло.

Я наполовину ожидаю, что она начнет выпытывать у меня обо всем, что я сделал за двадцать три года своей жизни, но она замолкает.

Айрис делает глубокий вдох, встречаясь своими измученными глазами с моими, в которых, клянусь, я вижу влагу. Безумие, с какой скоростью изменилось ее поведение, заставляет комок в моем горле разрастаться до размеров опухоли. Что она собирается мне сказать? Почему она так расстроена?

Ее нижняя губа дрожит, и кажется, что она вот-вот расплачется.

— Пообещай, что не будешь злиться, хорошо? — Голос у нее тоненький и неуверенный, как будто она знает, что не должна спрашивать об этом.

Не самое лучшее начало.

— Я обещаю, — говорю я ей. И я действительно так поступлю… в меру своих возможностей.

Ее уверенность в себе ослабевает, и она теряет бдительность, обнажая оболочку девушки, которую слишком часто ломали. Я ненавижу видеть Айрис грустной. Я хочу разобраться с тем, что ее беспокоит, но мне нужно помнить, что я здесь для того, чтобы выслушать, а не для того, чтобы предложить решение всех ее проблем.

— У меня был бывший по имени Уайлдер. Мы встречались два года. В наших отношениях было много всего неправильного. Он был манипулирующим, жестоким и осуждающим, и я заботилась о нем гораздо больше, чем он обо мне. Честно говоря, я даже не уверена, почему оставалась с ним так долго. Я делала все, что могла, чтобы сделать его счастливым. Я одевалась по-другому, ела еду, которую он предлагал, я не разговаривала, когда мы были в кругу его друзей. Был один момент, когда я бы сделала все, о чем бы он меня ни попросил.

— Когда Родена не стало, Уайлдер бросил меня, когда я больше всего в нем нуждалась. Я не знаю, почему, и не думаю, что когда-нибудь узнаю. Я продолжала винить себя в том, что оттолкнула его, убеждая себя, что это моя вина, что он больше не хочет быть со мной. Я всегда брала на себя вину за его ошибки. В моих глазах он не мог поступить неправильно, и это сильно ударило по моей самооценке.

— Поэтому, когда я только начала встречаться с тобой, я боялась быть уязвимой рядом с другим человеком. Я боялась, что получу второго Уайлдера. У него всегда было свое мнение о моем теле, и некоторые части меня до сих пор верят его отравляющим словам. Прости, что я так долго ждала, чтобы сказать тебе об этом, Хейз. Но именно по этой причине я так не решалась пойти с тобой на свидание.

Вау. Айрис только что вывалила на меня кучу всего, но я думаю, что больше всего ранит то, что она не видит себя такой, какой я ее вижу. Да, я чертовски зол из-за ее придурковатого бывшего, но мы вернемся к этому позже.

— О, Мелкая, — шепчу я, протягивая руку, чтобы коснуться ее колена. Когда она не вздрагивает, я кладу руку ей на ногу, надеясь, что этот жест хотя бы немного успокоит ее. — Мне жаль, что ты прошла через это. И для меня большая честь, что ты доверилась мне настолько, чтобы рассказать.

— Я знаю, что ты совсем не похож на него. Мне жаль, что я с самого начала избегала тебя. — Боль в ее тоне достаточно сильна, чтобы опрокинуть небольшой флот кораблей, и она вытирает глаза рукой.

— Нет, тебе не нужно ни за что извиняться, — говорю я ей, притягивая ее дрожащую фигуру к себе и позволяя ей уткнуться лицом в мою шею.

— Ты такой невероятный, Хейз. Я просто хочу выглядеть лучше в твоих глазах.

Гнев разжигает огонь в моей груди.

— Прекрати.

О-о. Вот он, зловещий пыл Холлингса. Мне нужно взять свой гнев под контроль. Я не могу просто срываться с катушек всякий раз, когда Айрис нужно, чтобы я сохранял спокойствие.

Она отстраняется от меня и шмыгает носом.

— Но…

Рычание в моем голосе прозвучало непреднамеренно, но я не собираюсь извиняться за то, что позволил ему вырваться наружу.

— Никаких «но». Я не собираюсь сидеть здесь и слушать, как ты плохо говоришь о себе.

Слезы бегут по ее щекам, водянистые жемчужины прилипают к ресницам. Из нее вырывается крошечный всхлип, и она пытается отстраниться от меня, но я удерживаю ее на месте. Я вытираю большим пальцем влажное место под ее глазом, а затем нежно провожу им по темным кругам.

— Айрис, ты доверяешь мне? — ласково спрашиваю я.

Она кивает, но унылое выражение ее лица заставляет мое сердце чувствовать себя так, словно оно раскололось пополам.

— Разденься для меня.

Хмурый взгляд подчеркивает изгиб ее бровей.

— Что?

— Ты мне доверяешь? — повторяю я, лишая свой голос естественной грубости.

Она колеблется секунду, но затем начинает снимать одежду, пока не остается только ее потрясающее, обнаженное тело. Все в ней идеально, вплоть до подстриженного треугольника волос прямо над самой сладкой киской, которую я когда-либо пробовал. Один только вид ее тела заставляет мое тело напрячься, а удовольствие разгорается в глубине живота.

Она закрывает грудь руками, глядя куда угодно, только не в мои глаза. Я встаю с кровати, затем сбрасываю боксеры, чтобы мы были в равных условиях.

Я опускаюсь перед ней на колени и кладу руки ей на талию.

— Скажи мне, какие части твоего тела тебе не нравятся, — приказываю я, глядя на нее сверху, наблюдая, как любопытство затмевает ее выражение лица.

— Хейз, я не собираюсь…

— Скажи мне, какие части твоего тела тебе не нравятся.

Она на мгновение замолкает, но потом ее губы начинают шевелиться.

— Мне… мне не нравятся мои растяжки, — говорит она, слегка шаркая ногами, все еще прижимая руки к груди.

Я провожу рукой по ее бедрам, отмечая рельефную текстуру шрамов, позволяя своему пальцу блуждать по каждой отдельной веточке молнии. Мои губы путешествуют по отметинам, и я оставляю несколько поцелуев на ее безупречной коже.