– Я ещё не решил, заслуживаешь ли ты мою Шу Э.

– А ты говоришь с владыкой Великого Ничто, – сказал Юн Гуань, приосанившись.

Чангэ не отреагировал. Он продолжал смотреть на Вечного судию, и в глубине его глаз поблескивали отблески гнева или угрозы.

– Ты вообще знаешь, что такое Великое Ничто? – уточнил Юн Гуань. – Никто не в силах оставаться спокойным, услышав, что перед ним Вечный судия. Почему же ты…

– Отдай мне мою Шу Э, – глухо повторил Чангэ.

– Пф, – отозвался Юн Гуань, – самонадеянный небожитель! Твою Шу Э… То, что вы друг перед другом подолы задирали, не делает её твоей. Ты оглох? Я говорю тебе, она Повелитель теней, я Вечный судия. А ты небожитель и брат Небесного императора… и твоё время давно должно было закончиться!

– Какое это имеет значение?

– Какое? – воскликнул Юн Гуань гневно. – Ради тебя Шу Э совершила непростительное! Пилюля, которую она скормила тебе, принадлежала Владыке миров. Он создал её из драгоценного линчжи[20]. Она одарила тебя бессмертием, и вернула тебе силы небожителя, и неизвестно какими ещё способностями наградила. Твой список смерти утерян безвозвратно, из теней никто и ничто не возвращается. За это её жестоко наказали и ещё накажут. А ты ещё смеешь требовать, чтобы я отдал тебе «твою Шу Э»? Что ты сделал, чтобы заслужить её?

Лицо Чангэ потемнело, он спросил:

– А что ты хочешь, чтобы я сделал?

Юн Гуань вприщур глядел на него. В углу рта Чангэ залегла складка. Он и сам понимал, что ничем не заслужил Шу Э.

– Может, отдашь ей свои глаза? – фыркнул Юн Гуань. – Это было бы справедливо.

Чангэ тут же протянул руку к столу, взял нож и направил его себе в лицо.

Юн Гуань едва успел перехватить его запястье:

– Что ты делаешь?! Полоумный даос!

– Мои глаза… отдай их Шу Э, – без выражения сказал Чангэ. – Мне нет никакой радости видеть её такой. Это было бы справедливо, ты прав.

– А если бы я потребовал, чтобы ты сердце у себя из груди вырвал? – раздражённо перебил его Юн Гуань. – Я ведь даже ничего не обещал тебе. Как можно поступать так бездумно!

– Если это поможет Шу Э, я готов на что угодно, – покачал головой Чангэ. – Невыносима мысль, что её истязают из-за меня. Ты можешь наказать меня вместо неё.

Юн Гуань покривился:

– Тебя? А разве ты уже не наказан? Тебя превратили в жалкого смертного, обрекли на нищенствование… Погоди, а разве тебе обязательно было становиться даосом и нищенствовать? – спохватился вдруг Вечный судия.

– Это был мой выбор, – сказал Чангэ, поджав губы. – И я не считаю ту жизнь, что я веду, наказанием. Я плохой даос, но из меня вышел неплохой человек.

– Плохой даос? – презрительно переспросил Юн Гуань. – Ты собственными руками копаешь людям могилы, твоя лачуга забита лекарствами, которыми ты людей лечишь, ты изгоняешь злых духов… Это, по-твоему, «плохой даос»?

Вечный судия, задав этот вопрос, нахмурился.

«Меня послушать, так я считаю его достойным, тогда как я должен был выискивать недостатки», – недовольно подумал он.

В том-то и беда, у Чангэ не было недостатков, за исключением его небесного происхождения. Красота внешняя и красота внутренняя гармонично сплетались в нём. И он достаточно прикипел сердцем к Шу Э, чтобы без колебаний отдать глаза, или сердце, или жизнь по первому же требованию, если бы это хоть чем-то помогло Шу Э.

Юн Гуань покривился и спросил:

– На что ты готов ради неё?

– На всё, – просто сказал Чангэ. – Уверен, в твоих силах вернуть меня в Круг перерождения. Если я умру, как и было предначертано…

– Ха! – сказал Юн Гуань. – Да что ты понимаешь! Твой список смерти уничтожен. Ты не сможешь теперь умереть при полном желании. Даже десяти владыкам ада теперь не вытрясти твою душу из этой смертной оболочки. Ты застрял в ней на веки вечные. Вознесения тебе не видать, даже если небесный порядок восстановится. Ты до конца времён останешься жалким смертным. Даже не знаю, спасла ли тебя Шу Э или прокляла тем самым… А даже если бы и был способ, я бы не рискнул. Я не уверен, что справлюсь с разъярённым Повелителем теней в моём нынешнем состоянии…

Он фыркнул не то насмешливо, не то раздражённо. Сейчас, когда сам Вечный судия ещё не оправился от наказания десяти владык ада, он не был уверен, что справится с Шу Э, если между ними возникнет конфликт, так сказать, интересов. Шу Э всего лишь попортили личину, все её тени при ней и все силы при ней. Она ждёт наказания, потому что считает, что заслужила его. В противном случае… Юн Гуань покачал головой.

– Тебе придётся жить, – сказал он Чангэ, – с мыслью, что Шу Э спасла тебя. А мне придётся её наказать, потому что таково распоряжение Владыки миров. Это не значит, что я горю желанием её наказывать, но так положено.

– Накажи меня вместо неё, – решительно сказал Чангэ.

– Опять… – закатил глаза Юн Гуань. – Как ты не понимаешь? Шу Э должна быть наказана за свой проступок, потому что это её проступок. Наказание соизмеримо преступлению, так поддерживается Великое равновесие.

– Ничего не стоит это Великое равновесие! – резко сказал Чангэ. – Высшие силы на многое закрывают глаза.

– И ведь не поспоришь… – пробормотал Вечный судия, но так, чтобы Чангэ его не расслышал, а громче сказал: – Не хочется признавать, но ты достойный человек, хоть и небожитель. Если бы ты приложил усилия, ты мог бы возвыситься в мире смертных, но ты предпочитаешь оставаться нищим даосом захолустного храма. Даже не знаю, заслуживает это похвалы или порицания… Но это твой выбор, никто не может решать за тебя. А то был выбор Шу Э, и она должна понести наказание. Если после наказания от неё останется хоть что-то, я верну её тебе, – с усмешкой сказал Юн Гуань, – но на многое я бы не рассчитывал.

Чангэ смертельно побледнел. Вечный судия, довольный собой и тем эффектом, что произвели на Чангэ его слова, удалился в Великое Ничто.

Чангэ на деревянных ногах подошёл к алтарю и встал перед ним на колени. В глазах его был беспредельный ужас за участь Шу Э. Но каким богам молиться, чтобы просить за Повелителя теней? Руки Чангэ безвольно опустились.

– Шу Э… – прошептал он.

Шу Э оставалась в своих покоях, как и велел ей Вечный судия. Лицо её было безучастно, она готова была к любому наказанию, поскольку понимала, что заслуживала этого. И, разумеется, она нисколько не раскаивалась.

Чангэ теперь в полном порядке, за него можно не тревожиться. Даже если они никогда больше не увидятся – рука её ухватила воротник одеяния, точно дышать стало трудно, когда она об этом подумала, – ей будет достаточно просто знать, что Чангэ жив и здоров где-то там, в мире смертных, и ему более ничего не грозит. Вечный судия закрыл Великое Ничто, ей не выскользнуть даже тенью, но она хотя бы будет знать, что Чангэ в порядке.

Она дотронулась до повязки на глазах. Пальцы ощутили влагу, коконы шелкопрядов насквозь промокли, из глазниц начала подтекать кровь. Но Шу Э не хотелось с ними расставаться, ведь их заложил ей под веки Чангэ.

– Шу Э? – позвала Шэнь-цзы, входя.

Шу Э повернула к ней голову и расслышал сдавленный вскрик. Вероятно, бледное лицо с кровавыми подтёками производило неизгладимое впечатление.

– Это ничего, – успокаивающе сказала Шу Э.

Шэнь-цзы тут же ушла и вернулась уже с наполненным горячей водой тазом и полотенцами.

– Шэнь-мэй, – попросила Шу Э, – коконы шелкопряда… верни их на место, когда закончишь.

– Но… – неуверенно начала Шэнь-цзы, глядя на два кровавых комка.

– Они из мира смертных, – тихо сказала Шу Э.

Шэнь-цзы тут же всё поняла.

– Ты… очень любишь этого человека? – предположила Шэнь-цзы.

– Очень, – после паузы отозвалась Шу Э. – Но… он не совсем человек. Он из небожителей. Бывший небожитель.

Шэнь-цзы омыла кровь с лица Шу Э, осторожно подложила ей под веки разбухшие от воды коконы шелкопряда и наложила чистую повязку на глаза.