– В деревню пришла болезнь, – буркнул Чангэ, сбросив руку Шу Э, – лучше тебе не появляться здесь, пока она не пройдёт.

– Болезнь? – переспросила Шу Э удивлённо. – Что за болезнь?

– Не знаю, – устало сказал Чангэ и раздражённо отпихнул от себя ступку с пестиком. – Ничего подобного я за тысячи лет не видел. Жар ломает кости, на коже появляются язвы…

– Чума? – предположила Шу Э.

– Нет, что-то другое. Поэтому не приходи пока. Если ты подхватишь её…

Шу Э засмеялась и обвила его сзади руками:

– Не волнуйся. Смертную болезнь я не подхвачу.

– Я… не уверен, что это смертная болезнь, – угрюмо возразил Чангэ, отводя её руки. – Это может быть… кара небесная. Так я думаю.

– Хм… – протянула Шу Э. – И почему же?

Чангэ поджал губы. Он полагал, что Небеса вспомнили о нём и наслали на эту часть мира смертных болезнь ему в наказание. Ведь ему не удавалось вылечить людей, как он ни старался: ни одно из изобретённых им снадобий не помогало, даже небесные техники, которые он применял по памяти. Людям становилось всё хуже и хуже.

– Никакая это не кара небесная, – твёрдо сказала Шу Э.

– Почему ты так уверена? – с подозрением спросил Чангэ. – Ты что-то знаешь об этом?

Шу Э наскоро разослала тени по миру смертных, и они донесли ей, что болезнь шествует по миру смертных от севера до юга вот уже несколько недель. Симптомы точно такие же, как и в деревне Синхэ, так что она знала. А ещё она знала, что в Великое Ничто не приходили моровые указы – так Юн Гуань называл предупреждения о насланных богами болезнях. Вероятнее всего, это последствия какого-то из «разломов бытия» или некое допущение, случившееся внезапно и по неизвестной причине.

– Во-первых, – сказала Шу Э, видя, что Чангэ ждёт от неё ответа, – эта болезнь везде, а не только в деревне Синхэ, так что небесной карой это нельзя считать. Если только Небеса не решили наказать вообще весь мир смертных, что маловероятно. К тому же, – прибавила она с усмешкой, – Небесам сейчас не до мира смертных. Они готовятся к войне.

Чангэ вскочил:

– К войне? С кем?

– С миром демонов, разумеется, – дёрнула плечами Шу Э.

– Тайцзы! – вскрикнул Чангэ и заходил кругами по хижине, словно позабыв, что только что был погружён в поиск снадобья от неизвестной болезни. – Я должен помочь ему!

– Ты не должен вмешиваться, – однозначно сказала Шу Э, останавливая его.

– Что? Но он же… – начал Чангэ и осёкся.

Шу Э улыбнулась:

– Я понимаю, что ты беспокоишься за своего племянника. Но тебе ни в коем случае нельзя вмешиваться. Ты сейчас часть мира смертных. На кого падёт гнев Небесного императора, если война закончится в его пользу? Расплачиваться придётся не только тебе, но и людям. А им и так достаётся.

Чангэ прикусил губу. Да, Шу Э права, но тревога зародилась внутри и сжимала внутренности ледяными когтями.

Шу Э поцеловала его в угол рта:

– Не волнуйся. В Списках смерти твоего племянника нет, а о таких вещах, как смерть бога, предупреждают заранее. Вероятно, всё закончится хорошо.

Чангэ пристально посмотрел на Шу Э. С губ едва не сорвался вопрос: «Откуда ты всё это знаешь?»

Шу Э чуть нахмурилась. У Чангэ была не очень хорошая аура.

– Когда ты в последний раз спал? Или ел? – строго спросила Шу Э.

– Мне это не нужно, – возразил Чангэ, пытаясь сесть обратно за стол. – Я должен отыскать лекарство. Это тяжёлая болезнь, люди могут начать умирать…

– Люди всегда умирают, – пожала плечами Шу Э, силой укладывая Чангэ на циновку. – А вот если ты свалишься от истощения, никому лучше не станет. Кто же будет тогда лечить людей?

– Но я должен… – попытался возразить Чангэ.

– Я сама закончу, а ты поспи немного. И вообще, нужно было использовать женьшень, который я тебе принесла, – заметила Шу Э.

– Я использовал, – покачал головой Чангэ и прикрыл глаза.

Шу Э увидела, что корешок женьшеня тоже лежит на столе, и нахмурилась. Не помогает даже драгоценный женьшень?

Она подождала, пока Чангэ заснёт, и быстро обежала деревню теневым взглядом. Болели практически все. Язвы проступали у рта и в углах глаз, пузырились уродливыми жабьими пупырышками, источая гной и зловоние. Воздух был наполнен предчувствием смерти.

Шу Э спешно вернулась в Великое Ничто и обнаружила, что Юн Гуань, схватившись за голову, сидит за столом, а перед ним высятся и всё нарастают стопы смертных списков.

– Что это? – в ужасе спросила Шу Э. – Почему это?

– Артефакты, – процедил Юн Гуань, – или допущения, или всё вместе.

– Кто это сделал? – воскликнула Шу Э, подхватывая рассыпавшуюся кипу бумаги и водворяя обратно на край стола. – Это дело рук кого-то из десяти владык ада?

– Что? – удивился Юн Гуань. – Конечно же, нет. С чего аду вмешиваться и нарушать равновесие миров?

Шу Э несколько смутилась. Ей почему-то подумалось, что в аду разнюхали о её частых посещениях мира смертных и решили подпортить ей жизнь неведомой хворью. Она знала, что демоны ада недолюбливают её. Причин на то было великое множество, но главной оставалась, разумеется, та, что она единственная из созданий Бездны смогла покинуть ад. Да, демоны ада вполне могли подложить ей свинью в отместку.

– Сам мир смертных породил эту болезнь, – объяснил Юн Гуань. – Миры изредка порождают неизвестные недуги, зачастую смертельные, чтобы сбросить с себя тягость мироздания. Так сказал Владыка миров.

– И что Владыка миров будет с этим делать? – ужаснулась Шу Э.

– Ничего, – пожал плечами Вечный судия и спешно прибавил, заметив поражённый и одновременно гневный взгляд Шу Э: – Не то чтобы он не хотел, он просто не может ничего с этим сделать. Это даже ему неподвластно.

– Но ведь… – задохнулась Шу Э, – сколько же людей умрёт при этом?!

Юн Гуань мрачно и едва ли не зловеще улыбнулся:

– Работёнки у нас прибавится.

Шу Э, как и Вечный судия, могла обходиться без сна. Потребности давать отдых физическому телу, как это делали другие существа, у неё не было. А тени вообще неусыпные и всегда начеку. Но и Шу Э, и Юн Гуань поспать любили – ради собственного удовольствия. Шу Э обнаружила, что когда спишь, то снятся сны, и ей нравились эти занятные образы, приходящие в сознание невесть откуда.

Но сейчас обоим было не до сна, они работали не покладая рук, а на стол падали всё новые и новые списки смерти. Шу Э хмурилась всё чаще: стали попадаться и знакомые имена – крестьяне деревни Синхэ.

Юн Гуань ворчал, что у него рука отваливается от штамповки и как хорошо было бы, если бы Небеса породили точно такую же болезнь и повыкосили небожителей, подразумевая, конечно же, Небесного императора и его ближайшее окружение. Шу Э машинально подумала, что и в аду подобная «зачистка» не помешала бы.

Дела в Синхэ обстояли всё хуже. Шу Э сбегала в мир смертных при первой же возможности, чтобы проверить Чангэ.

Чангэ, как она с тревогой заметила, сильно осунулся, одежда висела на нём, как на пугале. О себе позаботиться у него просто не хватало времени. Сейчас он был единственный человек в Синхэ, кого не затронула болезнь. Ему приходилось создавать лекарства, и лечить людей, и готовить для них еду, и кормить тех, кто мог ещё есть, и поить тех, кто мог ещё пить, и ухаживать за теми, кто ослаб настолько, что не мог делать это самостоятельно, и рыть могилы для умерших и хоронить их, и проводить погребальные службы… Люди умирали один за другим, несмотря на все его старания.

– Чангэ, Чангэ, – беспокойно сказала Шу Э, хватая его за руку, – ты свалишься от переутомления. Отдохни.

– Я не могу их оставить, – отозвался Чангэ.

Голос его Шу Э тоже не понравился: в нём звучала хрипотца.

– Хотя бы четверть часа, – настаивала Шу Э, – а смертными пока займусь я.

– Я ведь говорил, чтобы ты не приходила, – несколько сварливо отозвался Чангэ. – Что мне делать, если и ты заболеешь?

Шу Э закатила глаза:

– А что делать мне, если заболеешь ты?