– Как я и говорил, – повторил в который раз Юн Гуань.

– А что «во-первых»? – спохватился Ху Фэйцинь.

На какой-то момент ему показалось, что Вечный судия попросту пытается его заговорить, чтобы он забыл, для чего сюда пришёл.

– Я думал, это и так понятно, – удивился Юн Гуань. – На тебе метка демона, а я не хочу иметь дело с одержимым демоном. У меня и без того проблем хватает, чтобы разбираться ещё и с этим! Ты ведь знаешь, что означает метка демона, так? Он тебя отыщет…

– …даже через тысячу перерождений, – машинально докончил Ху Фэйцинь.

– Верно, – кивнул Юн Гуань, – и я нисколько не сомневаюсь, что, оставь я тебя здесь, он отыскал бы способ сюда прорваться – сюда или куда угодно. Схлестнуться с одержимым демоном – ну уж нет, благодарю покорно!

– Метка демона… – повторил Ху Фэйцинь.

– Хочешь на неё взглянуть? – поинтересовался Юн Гуань. – Вряд ли ты её видишь на себе, так?

– Владыка, – недовольно сказала Шу Э, – все проблемы на свою голову вы накликали сами. Вам ещё мало? Так не полагается. Метка ставится не для того, на кого она ставится, а в качестве предупреждения остальным. Предполагается, что тот, на ком она оставлена, не должен её видеть или даже знать о ней.

– Но он уже о ней и без меня знает, – возразил Юн Гуань. – Бог велел показать ему метку, как я могу отказать?

– По-моему, он ничего не велел, – нахмурилась Шу Э.

– Ты просто не расслышала, – возразил Вечный судия.

Шу Э вздохнула и закрыла лицо ладонью. И угораздило же иметь такого начальника! Она вытянула руку вперёд, из её ладони проросла тень, завилась папоротниковыми спиралями и образовала узорчатый диск.

– Это… это зеркало? – поразился Ху Фэйцинь. – Небесное зеркало?

Выглядело оно именно так, но Шу Э покачала головой:

– Это Зеркало теней. В нём отражаются проклятия. Метка ведь тоже своеобразное проклятие, хоть и не причиняет вреда тому, на кого она нанесена, – скорее, тому, кто нанёс. Связь очень прочна, её не разорвать даже смертью. А теперь она ещё скреплена и ритуалом Девяти клятв.

Ху Фэйцинь взглянул в Зеркало теней и отшатнулся. Призрачный лис над его головой выглядел очень свирепо и вглядывался пустыми глазницами в невидимого врага, посмевшего посягнуть на чужое. Одна когтистая лапа его закрывала нижнюю половину лица Ху Фэйциня, другая была сверху, точно держала над его головой невидимую корону.

– Можешь считать, что пришёл сюда не зря, – миролюбиво сказал Юн Гуань. – Ты бы никогда её не увидел, даже в зеркале Чжэньли.

– Пожалуй, – сказал Юн Гуань раздумчиво, – я мог бы позволить тебе встретиться с сестрой. Я знаю, ты бы отдал всё на свете, чтобы вернуть её. Я хочу поощрить твою верность. Ты встретишься с ней, Цинь-цзы. Ты даже можешь попробовать забрать её отсюда, я не стану вмешиваться. Но всё же, – добавил он, заметив, как загорелись глаза Ху Фэйциня, – этого никогда не произойдёт. Шу Э, проводи его к Шэнь-цзы.

– Вы уверены? – спросила Шу Э, пристально глядя на Вечного судию.

– Уверен, – улыбнулся Юн Гуань.

Шу Э опять вздохнула и дёрнула Ху Фэйциня за рукав:

– Идём, сяньшэн.

– Почему он так её назвал? Это… имя цзецзе в посмертии? – выдавил Ху Фэйцинь.

– А? – удивилась Шу Э. – Какое ещё имя в посмертии? Это простая вежливость: фамилий у императорских детей нет, а только по имени называть не подобает, так? Тебя вряд ли порадовало бы, если бы Владыка назвал тебя Тайцзы, верно? Шэнь-мэй[7], я думаю, тоже не обрадовалась бы, если бы владыка продолжал звать её хоу.

– Шэнь-мэй? – вскинулся Ху Фэйцинь. Ему показалось, что это фамильярное обращение, недостойное Второй принцессы.

Шу Э засмеялась, ничего не объясняя. Она вспомнила реакцию Хуашэнь-хоу, когда она назвала её так. Небесное зрение Второй принцессы позволяло ей видеть самую суть вещей, и она, разглядев истинный возраст Шу Э, пробормотала: «С такой разницей в возрасте уж скорее прабабка, чем шицзе».

Шу Э повела Ху Фэйциня по дворцовой террасе. Тот озадаченно трогал ярко раскрашенные опоры, держащие крышу, когда они проходили мимо них, и стены дворцовых покоев. То, что он принял за белый мрамор, вообще не было камнем. Ху Фэйциню показалось, что дворец соткан из очень плотных духовных сил неизвестного происхождения. Он чуть нахмурился. Кем вообще был Вечный судия? Богом? Демоном? Тенью? Он покосился на Шу Э. Повелитель теней? Но она нисколько не похожа на тень. Сколько ещё Ху Фэйцинь не знал об окружающих его мирах!

– Вечное Ничто создано Владыкой миров, – сказала Шу Э, словно бы догадавшись о его мыслях. – Владыка, Вечный судия, часть этого мира – как корень лозы. Распуститься цветам или вырасти шипам на лозе – зависит от его настроения, но и он подчиняется законам трёх миров.

Говоря это, Шу Э чуть нахмурилась. Посвящать Ху Фэйциня в то, что Юн Гуань далеко не всегда подчиняется упомянутым законам, она не собиралась. Не стоит давать ему ложную надежду. Ху Фэйцинь и так воодушевлён оговоркой Вечного судии. Безответственный владыка!

– А ведь миров наверняка больше, – заметил Ху Фэйцинь.

– У них собственные законы, – кивнула Шу Э. – Мир небожителей, мир демонов и мир смертных подчиняются законам Великого Ничто.

Ху Фэйцинь полагал, что дела обстоят сложнее, чем говорит Шу Э.

«Ни один из законов не абсолютен», – подумал он, исходя из собственного опыта.

– Но он не станет мешать мне, как и обещал, если я заберу цзецзе из этого мира? – спросил Ху Фэйцинь, хмурясь.

– Не станет, – подтвердила Шу Э и подумала: «Не станет, потому что ты не сможешь забрать Шэнь-мэй, будь ты хоть трижды богом». – Сюда, сяньшэн.

Она сошла с террасы, идя прямо по засыпанному белым песком и мелкими камешками двору. Ху Фэйцинь заметил, что Шу Э не оставляет следов. Сам он следы оставлял, но они тут же пропадали, потому что песок двигался и всасывал их в себя, а камешки наползали сверху.

«Как живые», – невольно поёжился Ху Фэйцинь.

Привела его Шу Э к отдельно стоящему павильону, небольшому, но очень красивому, окружённому цветущими деревьями, сливами и персиками, стены которого были обвиты диким виноградом, а перед крыльцом был разбит цветник. Сосредоточие цвета здесь было особенно мощным, Ху Фэйциню пришлось ненадолго прикрыть глаза, чтобы привыкнуть.

Шу Э легко взбежала по ступеням на крыльцо, поманила Ху Фэйциня за собой к дверям, которые были приоткрыты. Ху Фэйцинь шагнул вперёд с сильно бьющимся сердцем…

Ху Фэйцинь взошёл на крыльцо следом за Шу Э и увидел Вторую принцессу. Та сидела за низким столом, заваленным свитками, и сосредоточенно разглядывала один из них, держа его перед собой на вытянутых руках. Выглядела она практически так же, как и в их последнюю встречу, но… что-то изменилось, вот только понять бы, что именно.

Шэнь-цзы, как её теперь называли, была одета в точно такое же белое одеяние, какое было на Юн Гуане и Шу Э, с той разницей, что самая верхняя накидка была из золотых кружев и делала его рукава похожими на крылья бабочки. Волосы, которые Вторая принцесса обычно носила распущенными, были забраны в высокий хвост, скреплённый несколькими шпильками и лентами, и затянуты так туго, что внешние углы глаз её несколько вытянулись.

Не считая траурной одежды – траурной её можно было назвать с большой натяжкой, – Шэнь-цзы нисколько не походила на мертвеца или на те души, которые Ху Фэйцинь видел у моста Найхэ. На щеках старшей сестры даже был румянец, и это поразило Ху Фэйциня больше всего: Хуашэнь-хоу всегда была бледной, здоровье у неё было слабое, а эта новая Хуашэнь-хоу… Шэнь-цзы, как её теперь называли… У неё был цветущий вид. Не считая лёгких теней под нижними веками и неестественного пурпурного цвета набрякших кровью губ.

– Шэнь-мэй, – позвала Шу Э, останавливаясь у порога, но не входя.