Чангэ заставил её повязать нос и рот платком и только тогда выпустил из хижины. А Шу Э настояла, чтобы Чангэ прилёг отдохнуть и силой споил ему настойку из корня женьшеня, которую тени тут же сварганили по её приказу. Шу Э не знала, подвержены ли небожители болезням мира смертных.

«Всех этих людей не спасти», – подумала Шу Э, прогуливаясь по деревне.

Вероятно, кто-нибудь да выживет, но в ближайшие недели болезнь выкосит как минимум четверть населения мира смертных, если верить спискам смерти. Интересно, насколько масштабной должна быть гекатомба[18], чтобы мир смертных ею удовольствовался?

Спешить на помощь по первому же зову Шу Э не собиралась. К чему? Они всё равно умрут. Особой жалости она не испытывала, но ей было несколько досадно, что нынешнее положение дел огорчает Чангэ и заставляет его утруждаться.

Если бы можно было подправить списки смерти, чтобы все они умерли разом… Быстренько помрут, быстренько отправятся на перерождение, а они с Вечным судиёй не будут больше засиживаться за работой, когда им и без того есть чем заняться: Юн Гуань не перестаёт стенать, что Шэнь-цзы обделена вниманием, а Шу Э, понятное дело, предпочла бы провести это время в объятиях Чангэ. Но о каких объятиях может идти речь, если Чангэ вертится как белка в колесе, и все его мысли заняты лишь заботами о смертных, которые в любом случае умрут!

Да, подправить списки смерти было бы очень хорошо… Но, к сожалению, сделать это нельзя.

Пожалуй, тенями можно воспользоваться и передушить тех, кто уже одной ногой в могиле, но Шу Э всё-таки удержалась от соблазна вмешаться в их круг жизни: если владыка об этом узнает, а он непременно узнает, то может посадить Шу Э под домашний арест, а невозможность увидеть Чангэ горше всех зол.

Шу Э была рада увидеть, что Чангэ заснул. Она прилегла рядом с ним на циновку, провела ладонью по его щеке. Пальцы ощутили жар. Шу Э нахмурилась и положила ладонь Чангэ на лоб. Температура выше, чем обычно. Должно быть, от переутомления.

«Нужно проследить, чтобы он регулярно спал и ел», – подумала Шу Э.

Микроскопической язвочки в углу глаза Чангэ Шу Э не заметила.

– Владыка, – предложила Шу Э, когда Вечный судия принялся в очередной раз жаловаться на жизнь, – почему бы вам не сделать перерыв? Шэнь-мэй скучно пить чай в одиночестве, составьте ей компанию. Я справлюсь сама.

– Правда? – оживился Юн Гуань и в порыве искренней благодарности похлопал Шу Э по плечу, прежде чем ускользнуть во дворец.

Шу Э продолжила работу.

Список смерти вообще-то не означал, что тот, чьё имя в него внесено, умрёт немедленно. От момента появления списка на столе Вечного судии, где на него ставили печать подтверждения кончины, до собственно момента смерти обычно проходило несколько дней, иногда – недель. Списки смерти означали скорее неизбежность наступления этого момента, чем точные сроки.

Изредка Владыка миров вмешивался и присылал разнарядку отложить такие-то списки и передать ему. Шу Э помнила имена из них, в основном это были какие-то важные персоны или монахи. Вероятно, их смерть могла нарушить равновесие миров, поэтому Владыка миров и вмешивался. Некоторых имён Шу Э больше на своём столе, вернее, на столе Вечного судии, не видела. Юн Гуань полагал, что либо им устроили прямое перерождение без обязательного ритуала смерти, либо дали вечную жизнь в одном из миров за прижизненные заслуги. Их обоих не особенно интересовала судьба «отложенных». Шу Э помнила об этом больше из любопытства, чем из участия к их судьбам.

Списки появлялись быстрее, чем она их проштамповывала. Шу Э с неудовольствием подумала, что придётся задействовать тени, чтобы ускориться. Печатей было несколько, она могла использовать их одновременно. Это позволило бы ей разобраться с дневной нормой в несколько раз быстрее. А можно вообще заставить тени работать, пока она ускользнёт в мир смертных. Юн Гуань её не хватится, это уж точно.

Какую же хвалу всем высшим сущностям она вознесла, что не сделала этого!

Шу Э быстро проштамповала несколько списков, занесла печать над очередным и…

Пальцы Шу Э разжались, печать выпала из них и покатилась по столу, оставляя за собой россыпь красных тушевых капель. Шу Э пустым взглядом уставилась на список, который едва не проштамповала машинально.

Это был список смерти Чангэ.

Шу Э ощупью нашла печать, вновь занесла её над списком. Пальцы задрожали, снова разжались, словно печать была из раскалённого железа, а не из нефрита, и выронили её.

Шу Э устремила взгляд куда-то в пространство, глаза её стали похожи на глаза птиц, когда те затягиваются плёночкой. С ничего не выражающим лицом Шу Э свернула список смерти Чангэ вчетверо, педантично выверяя согнутые углы и проводя по сгибам ребром ладони, и сунула его за пазуху.

Стук печати скоро возобновился.

Шу Э сунула руку за пазуху, где лежал сложенный вчетверо лист бумаги – список смерти. Ей казалось, что личина плавится от простого соприкосновения с ним, но это всего лишь был обман восприятия. Шу Э никогда не совершала проступков, и этот непростительный нанёс удар по её совести, если она вообще у неё была. Она украла список смерти.

Вообще-то Шу Э ждала, что её тут же разоблачат, но, похоже, Высшие силы списки смерти не отслеживали, раз ничего не произошло: она украла список, унесла его к себе, а потом и с собой в мир смертных – и ничего не случилось. И Юн Гуань тоже ничего не заметил. Быть может, решила Шу Э, с таким колоссальным объёмом работы заметить «недостачу» попросту невозможно?

Шу Э никогда не задумывалась прежде, что бывает с непроштампованными списками. Если не подтвердить смерть печатью – что тогда? Вероятно, предначертанное изменится, и смерть не наступит. А ей только это и было нужно.

С добычей она поспешила в мир смертных.

Чангэ едва передвигал ноги, волоча за собой мотыгу. Умерло ещё несколько человек, нужно было вырыть для них могилы. Платок, повязанный на лицо, скрывал обсыпанные язвами губы. Россыпь язв спускалась по виску к скуле, левый глаз заплыл и плохо видел, веко превратилось в жабье.

Чангэ ясно представлял себе, что будет дальше: жизнь в нём теплится ещё, потому что он бывший небожитель и занимался культивацией, но каким бы сильным ни был его дух, увы, жизнь или смерть зависит от физического тела, а оно становится слабее с каждым днём, болезнь точит его, как термиты древесину.

«Ещё несколько дней – и я умру», – подумал он почти спокойно.

Если эта физическая оболочка умрёт, он или переродится, или вернётся в Небесный дворец. Второе означает непременную смерть, первое – отсроченную. Чангэ не был уверен, что если получит новое тело, то сможет достичь былого уровня культивации, ну а если он вернётся на Небеса, то брат позаботится, чтобы он или был заточён в темницу, или был умерщвлён безвозвратно.

Особых сожалений он не испытывал. Если бы не Шу Э…

«Моя смерть её подкосит», – подумал Чангэ.

Шу Э не появлялась уже несколько дней.

«Вот и хорошо, – думал Чангэ. – Быть может, я умру раньше, чем она вернётся. Так легче».

Но Шу Э пришла. Она всплеснула руками, отняла у Чангэ мотыгу и силой увела его обратно в Речной храм. Чангэ был слишком слаб, чтобы возражать.

Состояние Чангэ Шу Э потрясло. Она впилась глазами в лицо Чангэ, изуродованное жабьими язвами, губы дрогнули. Она наивно полагала, что раз украла список смерти и не проштамповала его, то болезнь отступит. Нет, она просто отсрочила неизбежное: пока печать не опустится на должное место, Чангэ будет мучиться, не способный умереть. Шу Э прикусила губу, скомкала одежду на груди. Список смерти словно воспламенился и терзал её кожу.

– Не приходи больше, – сказал Чангэ. – Ты заразишься, Шу Э. Эта болезнь поразила даже меня.

– А то я не вижу, – буркнула Шу Э, заставляя Чангэ лечь на циновку. – Ты должен отдыхать и пить женьшеневый отвар, что я тебе оставила, а не бродить по деревне. Как ты наберёшься сил, если будешь их тратить попусту? Пей! – И она придвинула к губам Чангэ чашку с отваром.