Чангэ знал, что это не поможет, но послушно открыл рот. Шу Э вытерла ему губы краем рукава, пристально оглядела его, заметила, что язвы переметнулись уже и на шею. Она встала, чтобы нагреть воды и промыть гнойники, но Чангэ удержал её за край рукава:

– Останься.

«Не при таких условиях я хотела, чтобы ты мне это сказал», – с болью подумала Шу Э и села обратно у циновки.

– Я должен был раньше тебе сказать, – чуть улыбнулся Чангэ. – Послушай… Человек ты или ещё кто, да хоть демон из самого ада… Это неважно. Я всё равно бы полюбил тебя. Прости, что это было так недолго.

Шу Э заскрежетала зубами, её лицо исказилось.

– Прощаться ты, что ли, со мной вздумал? – процедила она.

Голос её сейчас ещё меньше напоминал человеческий, он будто исходил не из рта Шу Э, а откуда-то со стороны… со всех сторон.

– Да, – сказал Чангэ, – потому что так полагается, потому что я скоро умру…

– Как будто я тебе это позволю!

– Шу Э, от тебя это не зависит, – возразил Чангэ.

– Только от меня это и зависит! – крикнула Шу Э, вскакивая на ноги.

– Шу Э… Шу Э, подожди…

Шу Э провалилась в тени, не заботясь об их благополучии. Они рвались и лопались, пока она продиралась сквозь них в Великое Ничто. Ей нужно было сорвать на чём-то свою злость.

К моменту, когда она вышла к дворцу владыки, Шу Э уже неплохо владела собой. Лицо её было бледнее обычного, но ничего не выражало. Юн Гуаня за столом не было, и Шу Э сочла это добрым знаком. Но она всё же проверила, где Вечный судия. Разумеется, у Шэнь-цзы и нескоро ещё оттуда выйдет. Это было Шу Э на руку. Хоть в чём-то пригодилась безответственность Вечного судии!

Шу Э быстрым шагом прошла в покои Юн Гуаня. О том, что её могли видеть слуги, она не заботилась. Зачем она туда идёт? Конечно же, чтобы убраться в спальне владыки, она постоянно так делает, всем это известно, так что и вопросов не возникнет, а недовольное выражение на её лице лишь подтвердит их предположения. Юн Гуань не утруждал себя уборкой, всем это известно.

Шу Э вошла в покои владыки, притворила за собой двери и огляделась. Живописный бардак, как и всегда. Шу Э поручила теням навести здесь порядок, а сам прошла к дальнему углу, где на смыке двух стен висела карта Великого Ничто. Карта её нисколько не интересовала. Шу Э сняла её и отложила.

За картой оказалась потайная ниша, в которой стояла шкатулка из белой яшмы. Драгоценные камни на её крышке переливались, похожие на тысячи глаз. Шу Э пальцем поддела крышку, откинула её. В шкатулке лежала маленькая пилюля, похожая на янтарь или на кусочек солнца. Мешкать она не стала, забрала пилюлю и сунула её себе за пазуху, а на её место положила обыкновенный янтарный камешек. Если не приглядываться и не принюхиваться, подмены и не заметить. Шу Э навесила карту обратно и, не утруждая себя выходом через дверь, вернулась тенями в мир смертных.

Пока её не было, Чангэ стало хуже. Он полыхал жаром. Шу Э потрогала его лоб, отдёрнула руку. Горячее адского пламени! Стоило поспешить.

Шу Э почерпнула чашкой воду из бочки, размяла в пальцах украденную пилюлю и высыпала получившийся порошок в воду. На долю секунды вода вспыхнула золотом и тут же стала прозрачной, словно в неё ничего не подмешивали. Шу Э села на циновку, приподняла голову Чангэ и заставила его выпить воду – до последней капли.

– Это укрепляющий настой, – сказала Шу Э.

Чангэ забылся. Шу Э продолжала держать руку на его лбу. Почему ничего не происходит, жар не спадает, язвы не уходят? Разве это не чудодейственная пилюля, равной которой нет во всех трёх мирах?

И вот тут она почувствовала.

Вспышка была краткой, почти неуловимой, но руку Шу Э отбросило от Чангэ, словно ударом хлыста. Она никогда не видела Чангэ таким. Его красота была красотой смертного, но сейчас… Пилюля не только изгнала из него болезнь, но и вернула ему силы. Все силы, в том числе и те, что отнял у Чангэ Небесный император, изгнав его в мир смертных. Небожитель в теле смертного.

Шу Э осторожно дотронулась до его лба и ощутила прохладу. Она выдохнула с облегчением, прижалась ненадолго губами к полуоткрытому рту Чангэ. Теперь Чангэ ничего не грозит.

Шу Э вытащила список смерти из-за пазухи, поглядела на него с минуту, а потом разорвала. Сначала надвое, потом начетверо, и так далее, пока в её пальцах не осталась лишь труха. Шу Э высыпала её в очаг, огонь пожрал её, а тени по её приказу сожрали пепел и уголья. Улик не осталось.

Она прилегла рядом с Чангэ и долго глядела на его спящее лицо, на котором не осталось и тени болезни, потом поднялась и ушла в тени.

Никто, даже Вечный судия, не имел права уничтожать списки смерти. Шу Э совершила непростительное. О последствиях она и не думала.

Чангэ будет жить. Теперь Чангэ будет жить. Всё остальное не имело никакого значения.

Первое, что Шу Э увидела, вернувшись в Великое Ничто, – это угрожающее свинцовое небо, нависшее над дворцом. Юн Гуань с ледяным выражением лица ждал её у стола со списками смерти. Шэнь-цзы беспокойно переминалась поодаль, что-то говоря, но Вечный судия и головы не повернул. Шу Э подошла, и её щёку обожгла тяжёлая пощёчина.

– Как ты посмела! – гневно сказал Юн Гуань. – Ты понимаешь, что ты натворила?

Шу Э решила, что Юн Гуань обнаружил пропажу драгоценной пилюли, и сказала:

– Владыка, я знаю, что золотая пилюля ваше сокровище, но она мне нужна…

Взгляд Юн Гуаня застыл, замешательство проступило на его лице, и Шу Э поняла, что не следовало об этом упоминать: вероятно, пропажу владыка ещё не обнаружил, а гнев его был из-за пропавшего списка смерти.

– Ты ещё и… – задохнулся Юн Гуань.

Он вытянул руку в сторону, через мгновение в ней оказалась белая яшмовая шкатулка. Он поспешно открыл её, увидел кусочек янтаря и так хватил его об землю, что от янтаря остались лишь крошки.

– Ты! – багровея от гнева, воскликнул Вечный судия. – Немедленно верни пилюлю на место!

– Не могу. Я уже её использовала.

Юн Гуань уставился на неё пустым взглядом:

– Ты… что?! Ты посмела использовать пилюлю, которую Владыка миров отдал мне на сохранение? Ты знаешь, какое наказание за это полагается?

Шу Э не знала, да её это и мало волновало. Она спокойно глядела на разъярённого Вечного судию и невольно думала: «Никогда не видела, чтобы он так распалялся».

Юн Гуань заскрежетал зубами, отшвырнул бесполезную шкатулку.

– Так… это после. Ты украла список смерти. Где он? Верни его, пока Великое равновесие не нарушилось.

Шу Э с глупой улыбкой возразила:

– Не могу. Я его уничтожила.

– Ты… что?! – задохнулся Вечный судия и посмотрел на неё с таким ужасом, точно видел перед собой чудовище Бездны. – Ты… уничтожила…

– Я скормила его теням, – пояснила Шу Э, – теперь его не вернуть и не восстановить.

Юн Гуань разразился отборной бранью.

«Какая честь, – машинально подумала Шу Э, – обычно её удостаивался лишь Небесный император».

– Ты в своём уме? – грохотал Вечный судия на всё Великое Ничто. – Списки смерти неприкосновенны! Ты посмела вмешаться в Круг жизни и смерти! Ты нарушила законы трёх сфер!

Шу Э большую часть ругани пропустила мимо ушей. Она и сама прекрасно знала, какие законы нарушила и что их нарушать было нельзя. Но какое значение это имело теперь, когда они уже нарушены? И разумеется, она нисколько не раскаивалась.

Она стала вслушиваться внимательнее, когда Юн Гуань сказал, что списки смерти нельзя трогать, и уж тем более выносить за пределы Великого Ничто, и уничтожать их. Любая девиация искажает существующие миры и может привести к чудовищным последствиям. Лишние «допущения» нарушают хрупкий баланс и могут привести к концу миров…

Шу Э скептически отнеслась к этим словам. Чангэ и без того является «допущением», значит, два «допущения» нейтрализуют друг друга. Шу Э просто вернула Чангэ в изначальное состояние – небожителя, баланс миров нарушен не был, поскольку небожители от смертных болезней не умирают, а значит, всё это, в том числе и список смерти, было ошибкой или «артефактом», если угодно.