Благо и повод подвернулся. Расквартированную в городе сунейскую дружину ярла Агонара старградцы всегда недолюбливали. Чужаки ведь, как ни крути. Да и вели себя те весьма вызывающе. А тут, после очередной попойки, изрядно захмелевшие наёмники и вовсе учинили форменное бесчинство на прилегающих к их подворью улицах. От скуки стали задевать и всячески унижать подвернувшихся под руку горожан. Одного даже избили. Мужики сперва терпели, скрепя зубами. Шутка ли, как ни крути, а ведь это княжеские люди.

Может всё так и закончилось бы парочкой расквашенных физиономий, но тут в конец распоясавшиеся от безнаказанности сунеи стали хватать прямо на улицах девок и молодых баб и силой затащить их на своё подворье. Ну, понятно для каких дел… Поднялся невообразимый крик и шум. Вот тут уж их мужья и братья не сдержались и схватились за топоры и вилы.

Тех насильников, кто был сильно хмельной и не успел убежать, сразу же на месте и убили. Остальные забаррикадировались за своим прочным частоколом и крепкими воротами. Попытки взять сунейское подворье штурмом не увенчались успехом. Наёмники быстро протрезвели и атаку отбили. Но «лучшие» люди быстро воспользовались ситуацией и сразу же возглавили стихийное выступление. По всему городу пошёл гулять кличь: "Бей иноземцев, гони князя вон!»

Тут уж пришлось вмешаться самому Яромиру. Его дружина быстро разогнала толпу и сняла осаду с сунейской слободы. Однако народ кипел яростью и князю пришлось вступить в переговоры с городскими «верхами». Князь оказался сразу между трёх огней. С одной стороны, народ требовал суда над насильниками, с другой – сунеи жаждали кровной мести за убийства своих людей. Бояре же и вовсе стремились к ослаблению княжеской власти и требовали восстановления веча, как верховного органа управления.

Яромир выступил в роли миротворца, обещая удовлетворить требования и одних и других, и третьих. Предложил всем представителям сторон собраться в своей загородной резиденции в Любово и провести переговоры. Однако, под покровом ночи, наёмники тайно покинули свою слободу и ускоренным маршем прибыли в Любово, где уже была и часть княжеской дружины. И вот, в тот момент, когда делегация городских «верхов» и их сопровождающие ступили на широкий княжеский двор, сунеи, при полном попустительстве княжеской дружины, неожиданно напали на них и всех до одного вырезали. Их кровная месть была удовлетворена. Одновременно, той же ночью, оставшиеся в городе княжеские дружинники арестовали остальных лидеров «оппозиции» по обвинении в измене и союзе с танами и нурггами.

Князь хотел железной рукой на долгие годы укрепить свою власть в Стар-граде, вырвав с корнем любое несогласие и сопротивление. О большем он и не мыслил. Но случилось непредвиденное. Освободился Верховный престол Святограда! И теперь так выходило, что для борьбы за каганскую власть одних наёмников и дружины будет уже недостаточно. Нужна полная поддержка всего города, да и соседних городов тоже. А как им теперь поддержать князя-тирана? Ситуация выглядела патовой.

- Так-то оно – так, - задумчиво протянул Яромир, - Да только обманом я их вожаков в Любово заманил. Обещал справедливое примирение и слово своё княжеское нарушил. И что теперь делать? Их родственники кровной мести могут захотеть.

- Зато бунт усмирил и власть свою укрепил! А кровной мести захотеть могут, - согласился Будай, - Да только золото все эти мужи больше своих убиенных родичей любят. Родственников у них ещё много осталось, а вот золота много не бывает. Заплати, князь, виру немалую золотом за каждого – вот тебе и мировая будет.

- А и то, верно, дядя! – согласился Яррила, сразу повеселев, - Дело говоришь.

- Ну а помогут тебе на святорадский престол сесть, привилегии торговые пообещай изрядные, да снижение вдвое дани удельной. Стар-град ведь – город купцов. Он торговлей прежде всего прибавляется. Без неё ему не жить. Это важнее всего. Вот тебе все обиды враз и забудутся. Да ещё и славить тебя, как героя, станут.

- Ух и хитрый же ты лис, дядя. Это ты ловко придумал.

- Спасибо на добром слове, - скромно ответил боярин, - Просто стараюсь всё по уму делать. Служу тебе, княже, в меру сил своих малых.

- Будет тебе скромничать, дядя. А с Севолодом то как быть и с другими братьями? В Святограде бояре моего сводного братца небось уже Великим Каганом объявили.

- А то как же! Наверняка объявили. Можно не сомневаться. Севолод для них весьма удобен, не в пример отцу твоему будет. Бояре давно эту мысль вынашивали, только Велимира одного и страшились.

- Так теперь, что же мне в поход против брата на стольный град идти, что ли, как Радослава советовала?

- Севолод теперь не брат тебе, запомни это! А противник твой злейший в споре за столичный престол, хуже волка, это уж точно.

- Тогда, значит точно в поход надо собираться. Брат мой добром не уступит.

- Верно мыслишь, уж кто-кто, а Севолод точно не уступит. Но на Святоград идти – силу немалую иметь надобно. А её у тебя пока недостаточно. Да и не о Севолоде тебе сейчас более всего печься требуется, а о Буриславе с его войском великим. Вот где сила. А где сила – там и власть! Так завсегда было.

- С Буриславом мы всегда дружны были. Он законность и старшинство вельми, как чтит, а я ему – старший брат, значит всё по закону. Он против меня не встанет. Уж его-то знаю, - уверенно сказал Яромир.

- Ты его знал, - мягко поправил Будай, - Давно это было, а люди переменчивы. Особенно когда ВЛАСТИ касается. Неведомо кто теперь у его уха нашёптывает и какие мысли ему внушает. Захочет ли уступить, когда самому можно стать Великим Каганом и престол своим детям передать?

- Ну а наследный закон? Что народ то скажет?

- Да что закон? Он всегда силе уступит! И кто это у нас народ спрашивать будет? Какого ему Кагана объявят – того и славить будут! А недовольных – в поруб, да на плаху. Вот тебе и вся народная воля.

- Так значит один путь – с Буриславом договариваться, - вздохнул Яромир.

- Да, истинно, - согласно кивнул боярин, - Оно лучше всего, конечно, полюбовно с ним решить. Чтоб худой молвы потом не было. Но ежели не получится, то тогда – он тоже противник твой в борьбе за престол. И, возможно, хлеще Севолода будет. Потому что сильнее он сейчас. Помни об том.

- Думаешь?! И что тогда?

- Тогда тебе, князь, решать. Как сильно ты жаждешь Верховной власти? На что готов будешь ради этой цели? На какие жертвы? Как далеко зайти сможешь?

**************************************

Глава 40.

В княжеской гриднице стояла тишина. Было слышно только слабый треск масляных светильников. Разговор прервался тяжёлой паузой. Яромир медленно поднял глаза на своего первого боярина. Будай, как ни в чём ни бывало, закатил глаза к потолку, разглядывая трещинки в дощатых перекрытиях. Князь резко подался вперед, опершись локтями в стол и впился острым взглядам в его двойной подбородок:

- Не нравится мне этот тон. Об чём таком ты тут толкуешь, дядя?

- Как о чём, княже? О твоей власти, разумеется.

- А что с этой властью?

- Зачем задавать вопрос, на который сам знаешь ответ? Власть – не калач. По-братски пополам не разделишь. Либо ты – либо не ты. Иного отродясь не случалось.

- К чему клонишь? – лицо князя помрачнело, - Говори яснее.

- Да уж куда яснее? Чтобы крепко сесть на святоградский престол нужно быть сильным и твёрдым. А для этого убрать тебе надо со своей дороги всех, кто поперёк встанет. И в первую очередь – тех, кто сам претендовать на него может. Решительно без сомнений и колебаний, как отец твой, в своё время сделал. Вырвать с корнем. Нельзя оставлять в живых тех, кто в праве сменить тебя на престоле.

- Вот как? В живых…, говоришь?

- Да! Все другие должны либо склониться перед тобой, либо умереть. Все, без исключений. Даже братья! По иному – никак.

Лицо Яромира медленно заливала краска гнева. Вспыльчивый князь сдержанностью никогда не отличался. Этим он ещё больше походил на своего отца. Он резко вскочил, опрокинув лавку. Пустые серебряные кубки с жалобным звоном покатились по столу. Перегнувшись через край стола, князь с такой силой схватил боярина за расшитый ворот рубахи, что отлетели перламутровые пуговицы: