Все обернулись к лику Светлого Духа в красном углу и склонили головы. Новоиспечённый староградский скиник, преисполненный важностью момента, неторопливо начал заупокойную.

Благояр не был набожен, а уж Семён Коренев – там более! Уж кто-кто, а он-то точно не верил ни в каких Духов. Ни в светлых, ни в тёмных. И потому «оба» они украдкой и с интересом наблюдали за людьми, окружавшими князя. Большинство из них было рождено, как и сам Яромир, идолопоклонниками. По сути такими и оставались. Все они приняли новую ролланскую веру лишь недавно и далеко не все искренне. Но Великий Каган был неумолим. И ослушаться Велимира, решались не многие. Все те строптивцы, кто осмеливался перечить каганской воле, как правило, заканчивали плохо – лишались земель, титулов, а зачастую и голов.

Но никакой правитель не мог залезть к ним в душу. А души их жили ещё старыми традициями и верованиями. Почти не вникая в суть происходящего, все они просто терпеливо ждали пока Иллиазор закончит бубнить свои молитвы на незнакомом им языке. И облегчённо вздохнули, когда волхв наконец-то умолк. Ещё раз торопливо и формально поклонившись лику Светлого Духа, они поспешили занять свои места.

Князь, как и положено, печально прослушавший молитву с опущенной головой, сосредоточенно молчал, глядя куда-то в пустоту. Лицо его помрачнело, весёлые искорки, горевшие в глазах ещё минуту назад, погасли. Однако, больше он ничем не выказал свою печаль. Выглядел он скорее озадаченным неожиданным поворотом судьбы и задумчивым, чем опечаленным. Удивляться сдержанной реакции староградского князя на скорбную весть о кончине его отца мог только человек не сведущий. Но к Благояру это не относилось.

Велимир был весьма сладострастен. За свою долгую жизнь одних только «водимых», то есть - законных жён у него было шестеро, не считая наложниц, дети от которых, по древней склавинской традиции, тоже считались вполне законными. Понятия бастардов у склавинов не существовало. Главным тут считалось отцовство. Важно было -чей ты сын! Ну, а кто твоя мать большого значения уже не имело. Так что наследников у Кагана было весьма немало.

Всю свою жизнь Велимир посвятил двум главным целям – расширению своих владений и укреплению в них своей единоличной, неограниченной власти. Между Каганом и его многочисленными сыновьями, разбросанными по разным уделам обширного государства, никогда не было особой любви и трепетной родственной связи. Велимир был настоящим деспотом. Дети были для него лишь инструментами его власти. Дочерей он считал политическим товаром и стремился с пользой выдать замуж. С сыновьями же и вовсе был суров, держал их в полном повиновении и никого особо не привечал. Разве что только своего любимца Бурислава в последние годы выделял больше других, да и то лишь тогда, когда уже серьёзно заболел и стал постепенно отходить от дел.

- Прочти грамоту, светлый княже, - напомнил Благояр, - Сестра твоя всё подробно описала.

Князь развернул свиток пергамента, исписанный ровным красивым почерком:

- Узнаю печать, да и руку тоже. Сестра моя ещё с детства очень уж больно затейливо выводить буквицы выучилась, - ответил Яромир, кладя свиток на стол, - После прочту. Ты присаживайся к нам, друже. Отведай нашего медку, да расскажи на словах каково стало нынче в стольном граде. Мы ведь здесь вдалеке живём.До нас вести не скоро доходят.

Староградский князь, слегка прихрамывая на левую ногу, с рождения был хром, обошёл массивный стол, уставленный чашами и расписными глиняными блюдами и сел на покрытую иноземным ковром широкую лавку спиной к небольшому слюдяному оконцу. Жестом указал на лавку напротив него. Благояр, поблагодарив князя за честь лёгким полупоклоном, сел к столу. Вслед за ним расселись и все остальные, кто к столу, а кто – на лавки, расставленные, вдоль стен.

Один Агонар остался хмуро стоять в углу, скрестив на груди мускулистые руки. Он был молчалив и редко говорил, хотя по-склавински уже всё хорошо понимал. Пригубив хмельного мёду из высокой серебряной чаши, Благояр вытер пятернёй бороду и начал рассказ:

- Да что тут рассказывать? Вот, брата твоего Севолода, три седмицы назад, не за долго до кончины, Великий Каган велел посадить в поруб вместе с его полавской жёнкой и духовником. Переполох тогда стоял знатный по всему городу. Везде крамольников выискивали и хватали.

- Да, ну?! Вот это новость! И за что же? – спросил князь, многозначительно переглянувшись со своим первым боярином и советником Будаем.

- Я точно не знаю. Мы людишки маленькие, нам не докладывают. Но слышал, как бояре сказывали, что Севолод крамолу, вроде бы, какую-то против отца замыслил.

- Какую ещё крамолу? – насторожился Будай.

- Да, кто ж его знает, боярин, - отвечал гонец, - Говорю же, мы людишки малые, служивые.

- Ну, а что люди то сказывают? В городе небось только об том и трепались?

- Трепались…Сказывают, что князь Севолод вроде как в полавские земли со своим уделом хотел отложиться. К тамошнему королю, своему тестю, в подданство перейти, подальше от отцовской тирании.

- М-даа… Серьёзное обвинение, - покачал своей огромной лысой головой Будай, - Велимир измены такой не простит, даже сыну.

- Вот и я о том же. Судить его хотел. Да не успел – скончался.

- Что ж, повезло брату, - заметил Яромир, - А что теперь в столице?

- Когда уезжали десять дней назад, там вельми как не спокойно всё было. Святоградские бояре народ вовсю мутят, каждый свои интриги плетёт. Совсем распоясались. Раньше Кагана все страшились, а теперь некому их унять.

- И что же теперь будет? - спросил князь, - Как сам мыслишь?

- Даже и не знаю, что будет, - пожал плечами Благояр, - Одно ясно – худо будет. Чую, что смута зело великая в столице зреет. Кто же её теперь остановит?

- Верно речёшь, кмете. Слетятся теперь ястребы ото всюду, - задумчиво пробасил рассудительный Будай, - Коли медведя в лесу не стало, то каждый шакал захочет урвать себе кусок пожирнее.

- И в охотниках недостатка не будет, - заметил кто-то.

- Да уж. Пока престол Великого Кагана свободен, все друг с дружкой за власть перегрызутся, аки псы алчущие. Это уж точно. Шутка ли, такое сладкое слово – ВЛАСТЬ! - проскрипел Иллиозор со своего места, - Помяните моё слово – тяжкие времена настают на нашей земле. Умоется ещё вся Склавиния кровью…Спаси и сохрани нас, Светлый Дух, от такого лиха.

- Верно, владыка – отныне державе, как никогда, нужна сильная рука, - подытожил Будай.

- Только, где же такую сыскать…? – вздохнул волхв.

**************************************

Глава 30.

- Ну и дела! Значит, говоришь – приказ привёз нашему государю от какого-то там нового Великого Кагана Святограда!? – воскликнул Добрыня, вскакивая с лавки – Это ещё кто ж таков будет? Ну-ка поведай нам, боярин, чтоб мы часом не ошиблись и наперёд знали чью голову на пику нанизывать.

- Да. Нового Кагана Склавинии, - повторил важно Мокша, ничуть не смутившись, - Как только отошёл наш светлый государь, так сразу же Совет лучших да ближних его людей порешил, согласно древнему обычаю, объявить новым Великим Каганом и повелителем Святограда Севолода Велимировича - старшего в роду сына своего отца. Таков закон. Так уж исстари повелось. Вот и грамота. Прочти, княже.

Мокша с почтением передал Буриславу второй пергаментный свиток с подвешенной снизу массивной каганской печатью. В былые времена подобная грамота всем внушала бы благоговейный трепет. Теперь же, похоже, больше вызывала раздражение. Молодой князь развернул его и быстро пробежал глазами неровные письмена, явно написанные в спешке. Затем снова аккуратно свернул его и положил его на стол.

- Всё верно. Брат мой Севолод пишет, что принял престол отца нашего по праву старшинства и зовёт меня жить с ним в братской любви и союзе. Обещает прибавить к данному мне отцом уделу ещё земель и угодий. Да привилегий разных назначить. Только чтоб первенство его не оспаривал и про отцово завещание забыл. Поскольку оно было несправедливо писано в нарушение старинных обычаев. А значит – незаконное.