Вспоминая былое, Григор невольно усмехнулся. Ох уж эти юношеские благие устремления! Как часто они разбиваются о стену суровой реальности.

Прибывшего из столицы новоявленного князя изорского, городские старшины встретили весьма недружелюбно. По началу и вовсе не хотели пускать в город, демонстрируя своё несогласие с этим назначением. Земли эти не так давно были подчинены и обложены данью. И местные старейшины всячески старались сохранить остатки своей вольницы. Они требовали, чтобы князем стал кто-нибудь из представителей местных знатных родов. Но Велимир был неумолим и прислал на княжение своего сына. Это окончательно закрепило бы зависимость местных земель от Святограда.

Тогда старейшины пошли на открытый саботаж и закрыли для Григора ворота городского детинца, где должна была располагаться княжеская резиденция. Мощный детинец и был собственно городом. Окружавшая его территория была по сути просто огромным торгово-ремесленным посадом. Небольшая дружина, сопровождавшая князя, не могла взять город силой. Пришлось разбивать походный княжеский лагерь прямо под городскими стенами, среди дворов ремесленников и купцов.

Дальше – ещё хуже. Волхв Никифор и прибывшие с ним послушники рьяно взялись за дело. При княжеской поддержке они развели такую бурную деятельность по обращению местных жителей в новую веру, что явно перегнули палку. И это дало формальный повод местной оппозиции.

Подстрекаемые старейшинами, ревнители старой веры, при поддержке горожан, устроили настоящий бунт. Начались смертоубийства, погромы и бесчинства. Изорчане стали избивать тех, кто перешёл в новую веру, а их дома поджигать. Вину же за пожары и убийства быстро переложили на пришлых святоградцев. В итоге всё переросло в настоящее восстание против власти Святограда и его удельного правителя, назначенного Каганом.

Положение было очень опасным. Юный князь, со своими сторонниками вынужден был бежать из города и укрепился в одном из ближайших сёл. Распалившаяся городская чернь требовала немедленного уничтожения «гнезда скверны». Народ разбушевался не на шутку. Силы били слишком не равны. Многие советовали Григору возвращаться в столицу и просить помощи у Кагана.

Григор колебался. Начинать своё княжение с жалобы в далёкий Святоград, означало показать суровому отцу свою беспомощность и неспособность самостоятельно разобраться с местной ситуацией. Юный князь не смалодушничал и проявил твёрдость. Пришлось идти на компромиссы и вести долгие и трудные переговоры.

Помогло и то, что местные старшины сами испугались таких масштабов восстания, которое нарастало, с каждым днём, будто снежный ком. Начавшись, как стихийный протест против новой веры, оно быстро переросло в освободительное движение от власти Святограда и его Кагана. Страшась неминуемой кары сурового Велимира и боясь окончательно потерять контроль над ситуацией, местная знать вынуждена была пойти на попятную. Зачинщиков бунта повязали и кинули в поруб, а к князю отправили повинную делегацию с предложением взять богатую виру за убитых и покалеченных, а после «забыть обиды и жить в мире».

Григор великодушно всех простил и не стал сообщать в столицу о бунте и восстании. Что сразу значительно упрочило его авторитет. Старейшины, наконец, его приняли и даже согласились за городской счёт отстроить новые княжеские хоромы, взамен сгоревших. Новый правитель сам не захотел жить в тесном городском кремле. Это была по сути просто крепость внутри города, малопригодная для нужд княжеской резиденции. Так что, двор его поставили в самом центре, аккурат напротив детинца.

С тех пор прошло уже почти два года. Много воды утекло в местной реке Журинке. Князь повзрослел и возмужал. Обустроил себе знатный терем на живописном берегу реки. При местной скинии открыл больницу и даже бесплатную школу грамоты для детей. Изорский люд проникся к нему уважением за его справедливость и учёность. С городскими старшинами тоже удалось окончательно поладить настолько, что они даже стали предлагать повзрослевшему князю на выбор целый ряд невест из местной родовой знати. Всё шло хорошо. Только в вопросах веры дела обстояли до сих пор неважно. Большинство местных оставались идолопоклонниками и крепко продолжали держаться старых обычаев, к большому огорчению волхва Никифора.

Скорбные вести и грамота старшего брата нарушили весь размеренный уклад жизни молодого князя, сложившийся в последнее время. Григор не испытывал каганских амбиций и не рвался править Святоградом. Его вполне устраивал его небольшой изорский удел, где у него постепенно всё налаживалось лучшим образом. Отца он любил и, в отличие от старших братьев, никогда ему не перечил. Потому пользовался его поддержкой и защитой. Не в меру агрессивных соседей в округе тоже не наблюдалось, а степняки в такую глушь не забирались. Так что, у него не было проблем.

Теперь же отца не стало. А проблемы появились. Новый государь требовал его к себе в стольный град, бурливший политическими страстями. Надо было срочно посоветоваться с Никифором и начальником его дружины кметом Брячеславом, которого он недавно назначил своим боярином и местным воеводой. За ними уже послали. Оставалось немного подождать.

Внезапно внимание князя привлекли громкие крики и шум, доносившиеся с улицы:

- О Боги! Смотрите, смотрите, это ведуны-кудесники, - кричали дворовые мальчишки, - Настоящие! Сюда идут. Они, колдуны. И разные чудеса способны творить!

* * * * *

Глава 33.

- Вот и весь мой рассказ, светлый княже. Благодарю за угощение, - Благояр поднялся из-за стола, - Домочадцы твои, слава Светлому Духу, все живы и здоровы. И сёстры, и меньшой братишка. Велели тебе кланяться, несмотря на отцову опалу.

После этих слов, Благояр внезапно запнулся и замолчал, виновато глядя на князя. Он знал, что незадолго до того Яромир открыто выступил против отца, неожиданно отказавшись платить Великому Кагану ежегодную удельную дань в две тысячи златников.

Причиной такой размолвки и неповиновения сыном отцу было то, что престарелый Великий Каган неожиданно и принародно назначил своим преемником на Великом Каганском престоле любимого младшего сына Бурислава, княжившего нынче в Бресславле, там, где раньше правил Яромир, до своего переезда в Стар-град.

Бурислав и Григор были одними их младших сыновей от предпоследней жены стареющего Великого Кагана - царевны и родной сестры Императора ролланов и всех Южных земель. Такой поворот был прямым попранием всех тогдашних норм, с чем его старшие сыновья никак не могли согласиться. Впервые за долгие годы они открыто выразили своё недовольство и несогласие с решением отца.

- Что же ты умолк, друже? – спросил князь без всякой обиды, - Аль мёдом нашим поперхнулся? Мёд у нас в правду ядрёный! Сказывай дальше.

- Да, вот, почитай, всё уже и рассказал. Чего же более? – в смущении продолжал Благояр, - Остальное княжна в грамоте написала. Лучше неё не скажешь. А на меня не гневись, княже, коль я по глупости болтнул лишнего про опалу твою. Прости. Не со зла, - поклонился Благояр.

- Да, что там, - небрежно махнул рукой князь, - Сие, правда, друже, а на правду я не сержусь. Отец даже походом на меня пойти грозился.

Благояру это было хорошо известно. Велимир правил железной рукой, не считаясь ни с кем и ни с чем. Во всём огромном государстве существовала только одна воля – его, которой уже давно никто не смел перечить. В своих владениях он был, и Бог, и Властелин.

Он всегда правил по своему разумению, которое и было Законом. Но даже для него - это было неслыханное нарушение вековых традиций престолонаследия. Хотя его первенец и наследник князь Вышегор погиб несколько лет назад на войне с танам, а второго в очереди – Изяслава он сам в гневе лишил наследства, но живы и здоровы были другие старшие сыновья Севолод и Яромир. Их ведь в правах никто не ограничивал. И назначить при них наследником одного из младших – Бурислава, было прямым попиранием тысячелетнего порядка! Разумеется, это решение возмутило старших княжичей, посчитавших его несправедливым, а себя оскорблёнными.