— Не могла бы ты сходить со мной на семейный ужин? — он резко сменил тему.

— Что? — я уронила ложку на мизинец и даже не почувствовала боли, всё ещё находясь в шоке. Я не ожидала, что мой заклятый враг — заклятый враг, с которым я целовалась, как со зверем, ранее, — захочет познакомить меня со своими родителями.

— Я знаю, что это неожиданно и в последнюю минуту, и нам придется уехать через час.

— Через час? — мой голос был пронзительным, наверное, разбудив всех соседей. — И ты спрашиваешь меня об этом только сейчас? Я не знаю, что надеть, чтобы встретиться с семьей хирургов, у которых есть замок в центре Франции!

Да, я чувствовал себя крестьянином, встретившимся с аристократией.

— Это не замок, — поправил он своим раздражающим тоном. — Ты можешь надеть одно из своих платьев. И я спрашиваю тебя сейчас только потому, что лишь только что принял решение всё же поехать, и приехал к тебе, ведомый этим импульсивным поступком.

— Только сейчас? — мои глаза вспыхнули. — Что заставило тебя передумать?

— Импульс. Вероятно, ошибка, — проворчал он.

— Ошибка? Ты должен быть рядом со своей матерью, и твой брат, кажется, заботится о тебе. Почему ты колеблешься?

— Значит ли это, что ты поедешь со мной? — он сделал паузу. — Моя фея.

Я скрестила руки на груди, прислонившись к двери.

— Возможно, но только если ты будешь умолять.

— Пожалуйста, — прорычал он. — Если тебе нужно, чтобы я встал на колени, я даже поклонюсь тебе.

— Это заманчиво, — я прикусила внутреннюю сторону щеки, сдерживая смех. — Прекрасно, но у меня есть вопросы и…

Он взглянул на свои карманные часы.

— Поездка на машине довольно долгая, и я знаю, как много ты можешь наговорить, а у тебя всего пятьдесят восемь минут, чтобы собраться. Ты уверена, что хочешь заняться этим прямо сейчас?

— Ты прав, нельзя терять времени, — я поспешила в комнату, но зачем всё это? Я встречусь с родителями Аякса. К тому же, Аякс скоро уезжает. Я застыла. — Но, Аякс, что, если я не подхожу?

Я не ожидала, что на его губах появится такая хмурая усмешка.

— Это то, о чём ты беспокоишься?

— Конечно. Мне нравится, когда я нравлюсь людям. Я хочу нравиться им, — мои детские проблемы с желанием быть идеальной вспыхнули с новой силой. — Кроме тебя. Мне было всё равно, нравлюсь ли я тебе или нет.

— Какие у меня привилегии, — он не вошел, а, напротив, отошел в сторону от главной двери. — Если ты почувствуешь себя некомфортно, мы сразу же уберемся оттуда к чёртовой матери, но я должен предупредить тебя, что от генов мужчин Клемонте трудно избавиться. Ты встречала моего брата.

Это была его попытка пошутить?

— Никто не выводит меня из себя так сильно, как ты, и если есть хоть один человек, который не боится, то это я. А теперь я пойду надену свои боевые доспехи.

Я закрыла дверь перед носом Аякса, и мне показалось, что он остался ждать меня за ней. Я бросилась обратно в свою спальню и завязала волосы бантом. Я надела платье до колен с оборками, похожими на балетную пачку. Ткань верха была из кружева пастельных тонов. Оно было чем — то средним между платьем принцессы, заблудившейся в лесу, и тем, которое злодейка надела бы на показ мод. К нему я добавила туфли на каблуках и свою маленькую пушистую сумку.

Через час и несколько минут я была готова и спустилась по бесчисленным ступенькам, чтобы встретиться с Аяксом у его машины. Машины, припаркованной посреди парижской улицы. На греческом воине впервые была белая рубашка под синим костюмом. Его глаза блуждали по моему платью.

— Я думаю, это достойно замка, как думаешь? — спросила я. — И то, что я так вырядилась, ничего не значит! Просто я сомневаюсь, что твои родители оценили бы меня, если бы я надела свои большие черные кожаные туфли и появилась как облако черного тумана. А теперь скажи что — нибудь.

— Я думаю, тебя вырастили феи в зачарованном лесу, и ты ешь цветочный нектар на завтрак, — из всего, что он мог бы сказать, это было первое, что пришло в голову.

— Я знаю, это не должно было быть комплиментом, но я всё равно приму его.

Он нахмурил брови.

— Кто сказал, что это был не комплимент?

— Потому что для тебя зачарованный лес и феи, вероятно, кричат о незрелости и проклинают твою ежедневную безмолвную медитацию, и не заставляй меня говорить про цветочный нектар.

— Или, возможно, ты — красочная картина на моем унылом пустом холсте, Аврора, — он открыл мне дверь, чтобы я села внутрь, и вот так я отправилась в путешествие, которого не ожидала.

Я во второй раз усомнилась в своём выборе, когда Аякс завёл свой двигатель.

— Я сошла с ума, раз согласилась поехать с тобой?

— Определенно да, к моему величайшему удовольствию.

— По крайней мере, я буду знать, откуда ты родом. Это будет забавный опыт общения, — несмотря на то, что я окажусь в гуще семейных проблем, часть меня чувствовала, что я вот — вот узнаю больше о происхождении Спектра. — У меня есть склонность привлекать хаотичные ситуации.

— Клемонте — это что угодно, только не веселье, но мы знаем, что такое хаос, — размышлял он, и пути назад не было. — Спасибо, что согласилась.

Я не ответила, пока мы удалялись от столицы, навстречу неизвестности. Я ждала до тех пор, пока мы не пересекли платное шоссе, чтобы задать свой первый вопрос.

— Итак, что между тобой и твоим отцом? И прежде чем ты что — нибудь скажешь, я хочу напомнить, что я с тобой в машине и я заслуживаю ответа. И да, я любопытная — смирись с этим, — сказала я деликатно.

— Если вкратце, я — самое большое разочарование моего отца, — бросил он, его глаза были сосредоточены на дороге, когда машина превысила разрешенную скорость.

Аякс нарушал правила, это было не в его характере.

— И это долгая история? — я с гордой улыбкой наблюдала, как подпрыгивает мой розовый плюшевый мишка. Он всё ещё не убрал его из машины.

— Раньше я был его любимым сыном, но когда я вырос, мы так и не поладили. Он всегда был требовательным. Для него искусство не было работой для мужчины. Особенно для Клемонте, и он неоднократно показывал это мне, когда я был ребенком, заменяя моё свободное время изучением анатомии. Он уготовил мне будущее ещё до того, как я родился, пойти по его стопам и стать несчастным на всю оставшуюся жизнь, — он говорил так, как будто у него вообще не было никаких чувств, как будто это не причиняло ему боли.

— Должно быть, нелегко было так расти. Как ты противостоял ему?

— Я вырос, нуждаясь в его одобрении. Я перестал рисовать, потому что настоящие мужчины не совершают таких глупостей, и соблюдал правила, — его хватка на руле усилилась. — Из — а отца всё было соревнованием между моим братом и мной. Он натравливал нас друг на друга, мы уничтожали друг друга, чтобы стать лучше, вместо того чтобы работать в команде. Победитель получал подарок; проигравший становился позором. Я был старшим, поэтому был сильнее, но я не мог продолжать так поступать с ним. Это уничтожило бы его.

— Значит, ты защищал его, — прошептала я.

— Я пытался, но потерпел неудачу. Я пообещал своему отцу, что сделаю то, чего он от меня ждет, при условии, что он оставит моего брата в покое и позволит ему заниматься тем, что он действительно любит. Мы заключили сделку. Так началась моя блестящая карьера в футболе, и я был одним из лучших студентов в первом семестре в университете. Конечно, я изучал медицину и ненавидел её, — Аякс почти усмехнулся, но мрачно и извращенно. — Но Арчи, будучи Арчи, воспринял это как оскорбление. Он думал, что я отвлекаю от него внимание, и наши отношения изменились. Отец добился именно того, чего хотел — чтобы мы были соперниками. Именно тогда у мамы появились первые признаки болезни Альцгеймера.

— Твой отец больше похож на злую ведьму, чем на отца, но это благородная жертва, которую ты пытался принести ради своего брата. Я всегда знала, что за броней мускулов и маской холодности у тебя есть сердце, — пошутила я, но когда Аякс промолчал, мне пришлось надавить. — Тогда как же ты стал Спектром?