Я рухнула на пол.

Наше первое официальное свидание!!

Август — самый романтичный (скоро станет архитектором) мужчина, которого я когда — либо встречала. Он организовал для нас типичный французский пикник (с настоящей корзинкой) на берегу Сены. Он сказал мне одеться небрежно, что я и сделала, надев клетчатое платье миди с бантом в волосах, потому что банты больше никто не носит.

Август сказал мне, что я утонченная, и его взгляд задержался на мне на долгие минуты, как только я появилась, что, я думаю, является хорошим знаком. После этого я случайно раздавила корзину для пикника каблуком, не заметив её на полу, потому что была слишком взволнована, увидев его. И что я сделала? Я рассмеялась. Август, напротив, этого не сделал. Потом я пригласила его в гости, но он узнал, что я ужасный повар, и мы занялись любовью. Я не испытала оргазм дважды, как в тех романах, но он испытал один раз. Он мне очень нравится, и думаю, что я ему тоже нравлюсь, потому что потом он обнял меня. Это было как в книге. И вот я здесь, пишу это для себя вместо того, чтобы спать в уюте его объятий. Может быть, это настоящая любовь, как у мамы и папы?

Я смеялась над собой прежней, как будто она была кем — то другим, такой глупой и наивной. Мне не удавалось быть идеальной, и я понятия не имела об этом.

Я перевернула новую страницу.

— Да начнётся эра злодеев, моя дорогая.

Августу пришлось работать над проектом в университете с девушкой с красивым цветочным именем. Виолетта, я думаю. Я встретила её — она могла бы быть моделью. Она была добра ко мне, и у них уже были свои шуточки. Она кажется хорошей подругой. Но единственное, что я почувствовала, была ревность. То, как он впился в неё взглядом, было совсем не похоже на то, как он когда — либо смотрел на меня. На его лице была глупая банальная улыбка. Моё сердце хотело воспламениться. Мне кажется, я влюблена в него…Может быть, со временем он полюбит меня? Я сделаю всё, чтобы бороться за настоящую любовь. Может быть, она и есть злодейка, скрывающаяся за своим ангельским фасадом?

— Ну, это было неловко, — я избавила себя от чтения о том, как я пыталась удержать Августа, стараясь быть как можно более совершенной, но у меня ничего не получалось. Я не была избранной. Со временем я поблекла, и мои улыбки наполнились ревностью к милой и доброй Виолетте. В течение нескольких месяцев я верила, что испытаю то, чего жаждала больше всего: собственный роман.

— Она не была злодейкой, — пропела я высоким голосом, переходя к началу дневника, не имея ни малейшего желания вспоминать историю любви Августа и цветочницы. — Она не была злодейкой.

Я была той, кто стояла на пути их единственной настоящей любви, и теперь они были счастливы в браке, живя обычной жизнью.

— Сволочь, — выругалась я, прежде чем наткнулся на другой почерк.

В середине моего блокнота была вложена записка.

Пожалуйста, продолжай вдохновлять меня тем, кто ты есть.

Мои брови нахмурились при виде названия. Это был день, когда я встретила Августа в Les Beaux Arts семь лет назад.

— Я помню тот день.

Я пристально смотрю на почерк, погружаясь в воспоминания о прошлом, о котором не думала всё это время.

Я приехала в Les Beaux Arts пораньше, за исключением того, что по дороге мое длинное платье по злосчастной иронии зацепилось за колючий кустарник. Оно было порвано, и дергание за него не помогло делу. Я оставила свои вещи в студии, где работала музой, и заперлась в чем — то вроде подсобки, надеясь найти нитки, чтобы заштопать его, когда услышала, что прибывает группа студентов.

Короче говоря, они рылись в моих вещах и прочитали мой незаконченный роман, высмеивая моих персонажей и описывая меня как “мертвую невесту, которая разгуливала по залам, как злой призрак”.

Мой палец пробежался по странице этого дня.

Я просто хотел выбраться из этой тупой подсобки и преподать им хороший урок. Но я должна была сохранить свою работу, поэтому на мгновение я бормотала о том, как я выберусь из этого бардака, думая, что я одна среди огромных высоких полок, заполненных всякой всячиной — от неиспользованных глобусов до деревянных манекенов для изучения поз, листов всех размеров и старых книг по искусству. Окно, затянутое паутиной, освещало пыльную дорожку ослепительным оранжевым светом.

Я пригнулась, чтобы посмотреть на другую сторону, но всё, что я увидела, был парень, или, скорее, мужчина с волосами цвета воронова крыла, рисующий на своём холсте. Он стоял, облокотившись на выступ свода другого старого окна с трещиной, одетый в дырявые черные джинсы, и без проблем погрязший в пыль. Его сумка была старой, со свисающими нитками. Мне стало интересно, был ли он студентом — он не был на него похож. Его тёмный взгляд упал на меня, и я немедленно сделала шаг назад.

Он был устрашающим, но я бросила ему:

— Что? Я удивлена, что тебе тоже разрешено здесь находиться.

Он не удостоил меня ответом, и его незаинтересованный взгляд вернулся к своему холсту, как будто я наскучила ему до смерти. Это не помогло успокоить мои нервы.

Я хотел выйти, но щеколда упала у меня из рук. Это здание было таким старым, что ничего не держалось на месте. Я пожаловалась и постучала в дверь, и именно тогда грубиян решил встать.

Я думала, что он собирается помочь мне или сказать хоть слово, но он смотрел прямо перед собой, не глядя на меня, его волосы падали ему на глаза. Он был странным, поверьте мне. Даже замученным.

Он, с другой стороны, умудрился открыть дверь без ручки и на этот раз осмелился взглянуть на меня в профиль.

— Подожди здесь.

Я собиралась возразить, но он закрыл за собой дверь и оставил меня в этой критической ситуации. Я постучала в дверь, оскорбляя его изнутри. Шепот, доносившийся из студии, отдавался эхом, и я перестала стучать в дверь, чтобы подслушать. Слова “урод” и “нищий” вырвались из непонятного шума.

Из — за стола донесся шум, потом ещё один и смех. Вскоре послышались шаги в моём направлении. Я отступила назад, и под дверью возникла тень.

Мой блокнот выскользнул из — под неё, и я сразу схватила его, прижимая к груди.

— Спасибо, но я застряла. Я не могу выбраться, — сказала я.

Я заглянула в свой блокнот, и внутри была добавлена записка.

«Пожалуйста, продолжай вдохновлять меня тем, кто ты есть.»

Защелка щелкнула, и дверь слегка приоткрылась, я положила записку туда, где она была, и выбежала наружу.

Странный, измученный человек.

Он уходил, засунув руки в карманы. Он вернул мне мой роман. Я была готов побежать за ним, поблагодарить его, но меня прервал голос.

— Ты что — то потеряла, любимая? — мужчина с обворожительной улыбкой вернул мне сумку, облокотившись на дверь. — Я не думаю, что этот старый шкаф подойдет — туда никто не ходит. Ты в порядке?

— Кто он такой? — спросила я. Мой взгляд остановился на грубом незнакомце, который на мгновение оглянулся в мою сторону, прежде чем продолжить свой путь по коридору и исчезнуть. Я задавалась вопросом, увижу ли я его когда — нибудь снова. — Я встретила его в подсобке.

— Он? — усмехнулся он. — Не обращай на него внимания. Он фрик. Я даже не уверен, что он посещает здешние занятия.

Затем мой взгляд остановился на незнакомце передо мной. Он был очарователен, с высокими скулами и каштановыми взъерошенными волосами.

— Но он вернул мне мой блокнот, — я подняла бровь.

— И поэтому он убегает, вместо того чтобы приятно побеседовать с тобой? — парень умел ухмыляться, и в его словах был смысл. — Так, может быть, ты могла бы поблагодарить меня позже за прогулкой? Я обещаю, что не буду кусаться, и я известен своими превосходными навыками ведения беседы.