Первое попавшееся письмо датировалось 1990-ым годом и было написано на том же едва понятном германском языке. Немного пошарив по экрану, он нашел кнопку перевода – и спустя несколько минут задумчивости, допотопный компьютер выплюнул в него тот же самый текст, только на английском.

Снова этот Тадизский техноаномальный. Там и тогда такого университета просто не могло было быть – Гаю даже не нужен был Джузеппе, чтобы это подтвердить, - и проклятый Тадизский техноаномальный вызывал только один вопрос.

Да что за хрень здесь происходит?!

Палец внезапно дрогнул, когда Гай нажал на кнопку, пытаясь открыть следующее письмо.

“Ошибка. Данные повреждены.”

Следующее.

“Ошибка. Данные повреждены.”

И так еще несколько десятков раз. Похоже, диск древнего компьютера сыпался буквально на глазах – и истинным чудом было то, что хоть что-то еще открывалось.

Следующее открывшееся письмо было отправлено спустя два месяца:

Гай облизнул губы. А это уже выглядело многообещающе.

Судя по количеству писем в ящике, это место успешно работало не один год – а это значило только одно. Они смогли решить проблему с исчезновениями тогда. Значит, ее можно было решить и сейчас. Оставался только один вопрос – как?

Ответ – вместе со спасением Нонния Бальба – был где-то здесь.

Еще несколько десятков писем отобразили ошибку, прежде чем открылось следующее.

Реактор.

Все-таки реактор.

Только этого не хватало.

Обратный отсчет уже был запущен, и “когда придется отселять Неаполь и забыть про виллы в Байях” оставалось только вопросом времени.

Или…

Осененный неожиданной догадкой, Гай чуть было не свалился с шаткого кресла от неожиданности.

На корабле тоже был реактор. Если на корабле был реактор, должны были быть и специалисты, которые знали, как его обслуживать.

Дело оставалось за малым – найти их. Желательно, живыми. Проще было сказать, чем сделать – но ситуация все равно уже не выглядела такой безнадежной, как минуту назад.

Несколько следующих писем имели мало смысла без контекста.

Кто-то жаловался хозяину почтового ящика, что ничего не помогает и придется подключать ритуалистов.

Кто-то другой ругался и утверждал, что для успеха разработанного им ритуала непременно нужны тотемы из лесов Амазонии, созданные руками членов племени пирахан из некоего АО-620, которое пирахан считали древом жизни. Члены племени упорствовали в своем нежелании сотрудничать, и он угрожал расправиться с ними, если они не согласятся.

Похоже, он выполнил свои угрозы в полной мере – потому что уже в следующем письме автор самого первого жаловался Мюнцеру на то, что ему едва-едва удалось убедить общественность, что племя погибло во время разборок наркокартелей, неудачно подвернувшись под руку.

Ни одно из упомянутых в письмах названий не выглядело знакомо – и пространства для маневров оставалось все меньше и меньше, пока оно не закончилось полностью и не пришлось признать и без того очевидное.

Эта переписка не могла быть из будущего их мира, значит – она была из какого-то другого.

Философы могли сколько угодно упражняться в представлении множества параллельных миров, но вряд ли они ожидали чего-то подобного[1].

Взгляд зацепился за адрес почтового ящика отправителя – и по спине побежал холодок. Нервно сглотнув, Гай достал из поясной сумки свернутый листок.

Гаспар Дюбуа.

g . dubois

Таких совпадений просто не могло было быть. Это должен был быть один человек.

- Реальность ML-1123, - в задумчивости, прочитал с листа Гай, - Так вот вы кто такие…

Несмотря на то, что Гай сидел, земля резко, словно ее кто-то выдернул одним движением, ушла из-под ног. Пришлось ухватиться за хлипкую столешницу, чтобы сохранить хотя бы какое-то подобие равновесия. Стук сердца отдавался в ушах. Часы на запястье сигнализировали, что что-то не так, но он даже не перевел на них взгляд.