- Я никуда не пойду, пока Вы не объясните мне, в чем дело, - нахмурилась Юля.

Что бы здесь не происходило, оно совершенно ей не нравилось.

Лоренс смерил ее оценивающим взглядом и, после непродолжительной паузы, сдался. Тяжело выдохнув, он устало спросил:

- Где Вы были, доктор Такахаси?

Какой… Неожиданный интерес к ее скромной персоне.

- Дышала свежим воздухом, а что? – невозмутимо отозвалась Юля.

- Три часа?

- Люблю прогуляться по лесу, знаете ли. А что, это запрещено? – Юля невинно хлопала глазами.

- На машине? – подозрительно прищурился Лоренс.

- Почему бы и нет? Гулять я люблю, а бизонов боюсь, - быстро нашлась Юля.

По выражению лица Лоренса читалось, что он не верил ей ни на йоту. Однако никакого внутреннего запрета сотрудникам гулять или ездить по прилегающей к комплексу территории не было, равно как и у него не было никакого основания ее задерживать.

- Хорошо, - он отошел в сторону, освобождая ей дорогу, - Проходите.

Она не замедлила воспользоваться его великодушным предложением.

Разрушение реальности или нет, накопившаяся гора работы не могла больше ждать, если она не хотела умереть погребенной под кучей документов едва открыв дверь в свой кабинет.

Следующее письмо от вируса, запущенного Брайтом, пришло вечером. Юля только-только вышла с очередного совещания, затеянного Йоханном, как телефон в кармане разразился трелью, оповещая о новом сообщении. Приди оно хоть на несколько минут раньше, странные претензии службы безопасности к ней вполне могли бы стать обоснованными, но в этот раз удача ей улыбнулась.

Бегло глянув на экран, она спрятала телефон обратно в карман лабораторного халата. Читать письмо прямо здесь, в коридоре, утыканном камерами и датчиками под завязку, было бы опрометчиво.

Лаборатория пустовала. Часы недавно пробили полночь и даже имевший обыкновение задерживаться на работе Федерико уже ушел домой - только его компьютер одиноко светился экраном посреди полутьмы ночного освещения. Она зашла в свой кабинет, закрыла дверь на ключ и только после этого открыла письмо.

Голова отозвалась гулом в качестве реакции на проверочный мемагент. Сильнее, чем в прошлый раз. Для адекватного восприятия этих данных, по мнению Джека, требовался более высокий уровень сопротивляемости.

Под картинкой снова было письмо. На этот раз – совсем короткое:

Во вложениях к этому письму приложено дело так называемого “сектанта из Бирмингема”. Не удивляйтесь непривычным названиям и определениям – эти документы не принадлежат ни к нашей, ни к одной достаточно близкой к нам итерации. Я бы хотел помочь Вам еще чем-то, я бы даже мог помочь Вам еще чем-то, если бы эффект амнезиаков не являлся необратимым даже для кого-то похожего на меня. К сожалению, это не так.

Перед тем, как Вы начнете читать, я хотел бы чтобы Вы поняли одно. Это – Альфа для нашей Омеги. Начало нашего конца. Неизбежного - если нам так и не удастся найти выход.

Все началось именно тогда. Когда такого явления, как итерации, еще не существовало.

В чертовом Бирмингеме.

Никогда не любил чертов Бирмингем.

Юля сглотнула и пролистнула письмо вниз. Несколько десятков вложений. Сканы рукописных документов. Она переместилась за стол, открыла ноутбук и с опаской выкачала их все на зашифрованный раздел диска. Может быть, у нее уже развивалась паранойя, но так было спокойнее.

Первый файл оказался фотографией выцветшей картонной обложки дела.

“Управление внутренней безопасности королевства Британия” гласили слова сверху. Поверх номера дела красовалась не менее выцветшая, чем обложка, фиолетовая печать: “Совершенно секретно”, а внизу обычной синей ручкой было дописано “Кодовое имя: сектант из Бирмингема”.

Юля хмыкнула и открыла следующий файл. Заявление о пропаже человека и досье, составленное сотрудниками полиции. Вверху досье простой канцелярской скрепкой была приколота фотография молодой женщины.

Взгляд скользил по строкам вниз.

Энн Таунли, студентка второго курса химического факультета Университета Бирмингема…

… Пропала в ночь с 16 на 17 ноября 1992 года…

… По показаниям очевидцев, покинула здание университета около 18.00, после чего направилась на железнодорожный вокзал, на пригородный поезд Бирмингем-Реддитч, время отправления 18.45, однако на поезд так и не села…

… Со слов матери, домашняя девочка, отличница, никогда раньше не пропадала, не предупредив родителей. Парня нет. И надпись простой шариковой ручкой на полях: “Хорошая девочка пошла вразнос? Эндрю, надо проверить общежитие, если там нет - прочесать все бары и больницы в городе.”

Протоколы опроса свидетелей. Осмотры предположительных мест исчезновения. Еще одна надпись на полях: “Работорговля?”. Бесконечные зацепки, ведущие следствие в никуда и как закономерный финал – надпись на полях “Эндрю, это висяк”.

Юля отхлебнула холодный чай из кружки, позабытой на столе еще днем. Пока ничего странного в документе она не видела. Люди, как ни прискорбно это было признавать, часто исчезали в никуда – и совсем не обязательно в деле были замешаны аномалии или даже банальный криминал.

Следующие двенадцать файлов оказались такими же досье.

Джейк Хоукинс, 34 года, клерк. Пропал 18 ноября 1992 года, предположительно в районе Сметвик..

Лука Ньюмен, 57 лет, музыкант. Пропал 23 ноября 1992 года.

Иви Бакстер, 43 года, домохозяйка. 24 ноября 1992 года.

Эмили Пауэлл…

Райан Грин…

От имен рябило в глазах, а сухие канцелярские формулировки протоколов читались и воспринимались куда хуже, чем живые заметки следователей на полях. Начиная с пятого прочитанного ею документа, среди последних начали все чаще попадаться пометки: “Маньяк?”.

Мужчины, женщины, разного возраста, профессии, внешности, не связанные никак и ничем, пропадали в Бирмингеме и окрестностях с 16 ноября по 24 декабря 1992 года. Кроме места исчезновения их не объединяло больше ничего – и некий Эндрю со своим загадочным напарником просто бились головами о толстую стену.

Следом за досье на пропавших шло заявление от некоей Сары Симпсон, пенсионерки и жительницы одного из пригородов Бирмингема. Ничем не примечательная жалоба на то, что по участку ее переехавшего в другой город соседа по ночам кто-то шляется, а из его гаража тянет зловонный смрад, поданная в канун Нового Года.

Протокол опроса.

Фотографии вскрытого гаража изнутри. Странные руны, потеки чего-то бурого, похожего на кровь, разложенные в причудливом паттерне тела. Ровно тринадцать штук. У обычного человека подобные фото могли бы вызвать рвотный рефлекс, но работа в Фонде накладывала свой неизгладимый отпечаток, и Юля могла смело констатировать, что за свою карьеру видела вещи и похуже, закусив изображения печеньем.

Дальше шли протоколы экспертиз. Списки жертв, личности которых удалось установить. Все тринадцать имен из списка пропавших.

Снова фотография гаража, только теперь на месте тел красовались обведенные мелом силуэты. Руны на полу и стенах больше ничего не закрывало. Результаты экспертизы сообщали, что они начертаны кровью. Свидетельств хватило даже для следователей – и на следующей же странице они пришли к тому же выводу, что и она. Неизвестный кровавый ритуал.

Фоторобот предполагаемого маньяка, составленный со слов соседки, написавшей заявление.

Протокол задержания. Фотография и описание, составленные следователем:

Мужчина, скандинавской внешности, рост 5’ 6’’, русые волосы, карие глаза, на левой надбровной дуге глубокий шрам, нанесенный предположительно холодным оружием. На момент задержания одет в серую длинную рубаху и коричневые штаны из похожего на мешковину материала. Никаких лейблов и бирок на одежде не обнаружено. При задержании у подозреваемого была изъята кожаная сумка с примитивным закрывающим механизмом. В сумке обнаружены инструменты непонятного назначения и неустановленный тотем.