Не знаю, какие меры законодательного регулирования этой проблемы действуют сегодня в новых рыночных условиях, но до восьмидесятых годов прошлого столетия этот вопрос был актуальным с точки зрения защиты экономических интересов государства.

Вспоминаются еще несколько ситуаций, также связанных с приемом и размещением заказов.

В период подготовки олимпийских игр в Москве (Олимпиада-80) на фабрику приезжал представитель правительственной комиссии по организации этого мероприятия. Комиссию возглавлял заместитель председателя Совета министров И. Т. Новиков. У нас планировалось разместить заказ на изготовление «олимпийских денег», на обратной стороне которых шел пояснительный текст на английском, немецком и французском языках. Перевод на немецкий и английский языки, на мой взгляд, был безупречным. Французским языком я не владею, но схожесть в написании некоторых слов позволила мне усомниться в правильности перевода. Заказчик очень бурно отреагировал на мои сомнения и показал мне две гербовые печати московских специалистов, которыми был заверен перевод. Я объяснил, что могу ошибаться. Но цена ошибки переводчика может стоить гораздо больше. Заказ и так был привезен с опозданием, времени на его печатание едва хватало. А если его придется потом переделывать по причине ошибок в переводе, то он, скорее всего, будет сорван.

В конце концов, заказчик согласился с моими доводами необходимости проверки перевода текста на французский язык. За помощью мы обратились на кафедру иностранных языков Пермского государственного университета. Специалисты кафедры в официальном заключении подтвердили наличие в переводе грубых ошибок и предложили свой вариант французского текста. Именно с их переводом были отпечатаны «олимпийские деньги».

После завершения олимпиады в Москве я получил персональную благодарность за участие в ее подготовке, подписанную заместителем председателя Совета министров СССР И. Т. Новиковым.

С исполнением этого заказа было связано также одно неприятное событие режимного характера. В цехе контроля обнаружили при пересменке недостачу одного экземпляра «олимпийских денег», о чем мне сразу же доложили. В 23.00 я отправил в цех для организации расследования начальника первого отдела Н. П. Петухова. Смену задержали на рабочих местах. Быстро и четко организованное расследование дало свои результаты.

Подозреваемой оказалась новая сотрудница цеха, которая, согласно графику работы, ушла из цеха раньше, чем было начато расследование. Речь шла о хищении, а не просто о недостаче. Это было для фабрики чрезвычайным происшествием. После подготовки заключения о факте недостачи продукции строгого учета, было принято решение о выезде группы на квартиру подозреваемой. По моему настоянию в группу был включен работник ОБХСС. Он должен был предъявить свои полномочия только в том случае, если представители фабрики обнаружат на квартире похищенные деньги.

В четыре часа утра группа прибыла в Закамск по нужному адресу. Дома оказалась только мать виновницы.

После разъяснительной беседы мать сама рассказала, что вечером дочь принесла с работы какую-то бумажку. Она долго ее изучала, а потом в сердцах разорвала ее и бросила в мусорное ведро. Мать предъявила содержимое ведра. Прямо поверх мусора лежал разорванный экземпляр «олимпийских денег». Мы убедились, что правильно поступили, поехав к подозреваемой посреди ночи, как говорится, по горячим следам. Утром нам, скорее всего, уже ничего обнаружить бы не удалось бы.

Сотрудник ОБХСС нехотя предъявил свои документы и приступил к составлению протокола. Часам к семи утра с гулянки вернулась подозреваемая. Она в тот же день была уволена с фабрики по статье «отсутствие доверия администрации».

За период моей работы на фабрике это был единственный случай попытки хищения продукции строгого учета.

Припоминается еще один курьезный случай с влиятельным заказчиком из Москвы. Охраной был задержан при попытке пройти в дирекцию фабрики неизвестный, назвавший себя руководящим сотрудником Комитета народного контроля РСФСР. Он имел при себе только удостоверение личности. На просьбу коменданта охраны предъявить еще другие документы (справку о допуске, командировочное удостоверение, официальной заявки на оформление заказа) он угрожающе заявил, что разнесет нашу фабрику на кирпичики, вызовет военных и т. п. Я вышел познакомиться с посетителем и объяснить, что ввиду отсутствия у него документов на оформление заказа мы не сможем его принять. Он угрожал жалобами в Москву своему руководству. Я же предложил ему проехать в обком КПСС, разыскать там инструктора обкома, курирующего систему Гознака, и с его помощью решить все вопросы.

Выпроводив амбициозного и непонятливого посетителя, я сам позвонил в обком КПСС и попросил помочь разобраться в его полномочиях. Я предложил ознакомить его с инструкцией, регламентирующей единый порядок посещения режимных предприятий. Инструктор обкома КПСС лично звонила в Москву в Комитет народного контроля, чтобы установить его личность и цель приезда. Через два часа она привезла ко мне этого посетителя обратно и попросила принять заказ на печатание бланков удостоверений личности для сотрудников аппарата Комитета народного контроля в Москве.

Когда мы с ним приступили к обсуждению эскиза, то выяснилось, что требования его мало выполнимы.

Заказчик хотел, чтобы мы полиграфическим способом исполнили печать Комитета народного контроля на левой стороне удостоверения возле места для фотографии и на правой — возле места для подписи руководителя.

Пришлось объяснять, что печатью ведомства заверяют с одного уголка фото сотрудников и скрепляют сверху подпись руководителя, тем самым заверяют их достоверность и защищают от подделки.

Я категорически отказался принять в работу документы, которые заведомо легко подделать. В доказательство своей правоты я предъявил представителю комитета народного контроля свои служебные документы. Моему примеру последовала и инструктор обкома партии. Наши документы были оформлены надлежащим образом, согласно принятой практике. В конце концов, он согласился с нами: «Делайте, как у вас принято. Главное, я скажу, что вы приняли наш заказ». Я пытался еще рассказать заказчику историю возникновения печатей как способа защиты документов от подделок. Но по его виду я понял, что это ему неизвестно и неинтересно. В уме возник немой вопрос: что может «контролировать» этот представитель КНК при таком кругозоре и полном отсутствии знания дела?

Заказ Комитета народного контроля мы выполнили по своему усмотрению. К счастью, с этим заказчиком встретиться больше не довелось.

В военном деле и оборонной промышленности существуют понятия «двойная технология» или «продукция двойного назначения». Под этим подразумевается, что в мирное время подобная продукция или сооружения могут использоваться в гражданских целях. С наступлением же военной угрозы они приобретают военное значение и служат делу защиты мирного населения или используются как военные объекты вооруженными силами страны. Например, бомбоубежища в мирное время чаще всего используются как складские помещения.

Так, система учета, а иногда и технологии контроля качества выпускаемой Гознаком продукции, носят также характер технологий двойного назначения. Учет выпускаемых изделий и жесткие меры по его обеспечению гарантируют сохранность продукции строго учета. В тоже время хорошая организация учета имеет и другое применение. Данные этого учета являются эффективным оружием в руках правоохранительных органов, расследующих преступления, связанные с хищением денег из банковской системы страны.

Это было в начале восьмидесятых годов. Как-то глубокой ночью у меня на квартире раздался звонок из Нарьян-Мара. Звонил следователь прокуратуры — просил срочной помощи. С целью организации розыскных мероприятий необходимо было срочно поднять документацию по факту последней отгрузки денег в их адрес. Нужны были серии, номера банкнот, номинал купюр. Я объяснил, что все сопроводительные документы, содержащие запрашиваемые данные, закладываются нами в банковские мешки. Поэтому все необходимые им данные они смогут найти непосредственно у себя в банке. Тогда следователь объяснил мне суть проблемы.