Наш караул у памятника выполнил свой союзнический долг: взял под защиту английских полицейских, прибывших с задачей охранять советский памятник и наш караул от посягательств погромщиков.

На этом, в основном, закончилась, провокация, запланированная нашими недругами в Западном Берлине, на фоне трагических событий в Венгрии и Египте.

Как уже показали события по нейтрализации попытки этого путча чисто локального характера, на возникновение идеи путча значительно влияли и возникшие вооруженные конфликты далеко от Германии и Западного Берлина. Я имею в виду Суэцкий кризис 1956 года. Как судили о Суэцком кризисе того времени и что о нем знали «демонстранты» из Западного Берлина — я уже показал.

А вот, что мы почувствовали в настроении жителей Западного Берлина и ФРГ в связи с событиями в Египте. Придется рассказать, так как это показательно и небезынтересно, что думали люди на Западе о роли СССР в оказании помощи Египту в отражении англо-французскоизраильской агрессии.

Почти каждый агент, приходящий с Запада в эти дни — а это было в первую половину ноября 1956 года, приносил с собой «разведывательную информацию»: издающиеся на Западе газеты и журналы. В них, примерно, двое — трое суток подробно освещались военные действия союзной эскадры, направленные на попытку генерального штурма города Порт-Саида в Египте, который состоялся 5 ноября 1956 года.

В ответ на широко разрекламированные планы объединенной коалиции о предстоящем генеральном штурме ключевой позиции египтян в районе Суэцкого канала — города и порта Порт-Саид наше правительство выступило с предостережением к мировому сообществу: «…внять голосу благоразумия и остановить войну в Египте». Конечно же, не вняли, пошли на штурм.

Любители сенсаций, фотокорреспонденты западных СМИ были, естественно, на месте предстоящих ожидаемых победных действий англо-французской эскадры.

И вот что они увидели. Утром 5 ноября 1956 года объединенная англо-французская эскадра пошла с моря на штурм города и порта. Эскадру возглавлял французский крейсер, который огнем с моря поддерживал высадку десанта. Ему в кильватере следовали другие корабли поддержки десантников. Западная пресса сообщала, что в разгар операции по высадке десанта «…французский крейсер как-то странно задрожал, окутался клубами пара и на глазах всей эскадры стал рассыпаться». На помощь к нему стремительно бросился миноносец сопровождения, который «вдруг на что-то налетел и взорвался, не дойдя до терпящего бедствие крейсера». Никто из экипажей этих двух кораблей не спасся. Видя происшедшее, десантники, частично зацепившиеся за египетский берег, панически бежали на кораблях поддержки. Вся объединенная эскадра срочно покинула поле боя.

Естественно, «свободная» пресса на Западе первые два-три дня в ноябре 1956 года публиковала потрясшие весь мир снимки и сдержанные комментарии к ним. Наша агентура штурмовала нас этой «разведывательной» информацией с прямым вопросом: «Что же такое вы сделали с этими французами?»

После этих событий последовала и соответствующая реакция со стороны стран-участников антиегипетской коалиции. Правительство Израиля уже 5 ноября 1956 года отдало приказ войскам о прекращении агрессии против Египта, а правительства Англии и Франции отдали такие приказы на другой день, то есть 6 ноября 1956 года. К двум часам утра 7 ноября 1956 года все военные действия против Египта были прекращены. (См. Дипломатический словарь, том 1, стр. 122)

Так что же случилось с западной прессой? Почему она вся и в одно время замолчала, забыла об этом событии?

Ведь мировая сенсация, только бы и поговорить!

Злые языки утверждают, что этой прессе было сказано примерно так: «Господа, это же не хорошо и не патриотично, расписывать в таких тонах чужие успехи в научнотехническом прогрессе. Да так можно и весь мир перепугать!

Вы только подумайте, что будут люди про нас говорить!!!»

И вот результат. Будто бы и не было генерального «победоносного» штурма союзной эскадрой Порт-Саида. Все все позабыли. А газеты этих дней? Снимки хода высадки десанта? Газеты — это же однодневки, они не живучи. Говорят, что прессу этих дней даже не доставляли в Лондон, чтобы факты не попали на учет в книгу рекордов Гиннеса, но об этом знают все в Лондоне и Париже.

Корреспонденты на Западе писали, что, якобы, французский президент, во время очередного визита, спрашивал у Н. С. Хрущева: «Что же вы сделали с нашим крейсером у Порт-Саида?» На что получил вполне дипломатичный ответ: «Так вы же с Насером воевали. Вот у него и спросите!»

Нам приходилось, рассматривая снимки из западных газет и журналов начала ноября 1956 года, так же отвечать на вопросы своих заграничных помощников: «Что произошло с кораблями эскадры агрессоров — об этом знают в Египте». Но содержание сообщений их родной — буржуазной, а не коммунистической — Западной прессы было для них впечатляющим — нас поздравляли.

Я согласен — нехорошее это дело, ставить ультиматумы. Но, давайте подумаем, а что же было бы, если бы не такая твердая позиция нашего государства в отстаивании своих интересов. Опять кровь и погромы в Демократическом Берлине, разруха и нестабильность на всем Востоке Германии? А что было бы с Египтом и его соседями?

В такой обстановке приходится из двух зол выбирать меньшее. Не мы нападали, а нападали на нас. Мы же, фактически, оборонялись. Но оборонялись активно, наступательно, зная заранее планы противника. И как результат такой политики — успешное пресечение агрессивных замыслов против нашей Родины.

«Комиссионер». «Черный рынок» в Западном Берлине. Пробелы в знании оперативной обстановки в Берлине. История достопримечательности города-ресторана «Последняя инстанция».

После ввода американский оккупационных войск в Западный Берлин осенью 1945 года здесь стихийно возник и постепенно утвердился «черный рынок», где спекулянты перепродавали продукты, кофе, сигареты, одежду, предметы военного снаряжения и другие товары, похищенные американскими военнослужащими со своих складов и баз тылового обеспечения. Сформировались свои воровские обычаи и утвердились неписаные законы.

В работе «черного рынка» видную роль играли местные граждане из числа жителей города Берлина, которые исполняли роль посредников. Сами себя они именовали комиссионерами. Роль посредников была значительна.

Именно из их рук сбывался покупателю товар, ворованный на военных складах. Сам американский военнослужащий оставался при этом в тени; он лишь передавал товар комиссионеру, определял цену и получал из рук комиссионера вырученные деньги. По усмотрению и настроению американца посредник получал комиссионные из его рук за сбытый товар. Цены на товары колебались в зависимости от сезона, что давало возможность американскому хозяину-поставщику товара иногда «кидать» своих посредников со ссылкой на изменившуюся конъюнктуру рынка. Это вызывало с их стороны озлобленность и недовольство своими американскими компаньонами по сделкам.

Несколько позже, с возникновением в Западном Берлине крупных лагерей беженцев из ГДР и других социалистических стран, в районах их размещения появились также свои «черные рынки». Предметами спекуляции здесь служили посылки с гуманитарной помощью, направляемые в лагеря беженцев по линии международных и американских организаций Красного Креста. Распределением посылок среди беженцев зачастую занимались сами американцы. Здесь работала другая группа берлинских комиссионеров, специализировавшаяся на сбыте гуманитарной помощи.

Практика обмана комиссионеров была также хорошо известна местному населению, участвовавшему в работе рынка. В случае конфликтов, чтобы «свести счеты» с американцами-кидалами, они не имели возможности жаловаться в полицию, а были вынуждены искать свои меры «возмездия» к зарвавшимся американским партнерам по сделкам.

В этой связи припоминается судьба одного из таких комиссионеров, принадлежавшего ранее к одной из организованных групп перекупщиков в Западном Берлине, кормившихся с конца 1945 года на подачки американских военнослужащих. Это были зачастую сотрудники разведслужб, воровавших и сбывавших военное и гуманитарное имущество. Их жажду к преступной наживе не останавливали даже строгие кадровые инструкции для служащих американских разведок. Среди них был один житель Западного Берлина, назовем его условно «Комиссионер». Он активно сотрудничал с нами, скорее, из накопившегося у него желания отомстить своим американским партнерам по сделкам на «черном рынке», чем по материальным или идеологическим соображениям, так как американцы неоднократно «кидали» его. Он «завязал» свои знакомства в Западном Берлине с немецким полууголовным сообществом, и это нас устраивало, так как снимало вопрос угрозы его личной безопасности со стороны криминальной полиции.