На этом, собственно, и закончилась активная часть оперативной работы по проверке сигнала на нашего земляка, «английского партизана», который воспылал любовью к своей родине через двадцать лет после окончания войны.

Его правовой статус как гражданина другого государства не позволил нам за столь короткое время довести его разработку до логического завершения. Нам требовалось для этого согласование всех деталей по межгосударственным каналам с чехословацкой стороной.

На упреки по этому делу от куратора из КГБ СССР, который в то время как раз находился в Перми в командировке, я ответил, что, занимаясь проверкой гостя, мы видели в его лице в первую очередь гражданина Механошина, бывшего пермского вора-рецидивиста, дезертировавшего в годы войны из рядов советских вооруженных сил. Он нашел покровителей в лице английских разведывательнодиверсионных служб, а от участия в чешском национальноосвободительном движении уклонился. Уже в те далекие военные годы он сознательно выбрал своих будущих хозяев. Ну, а вопрос с его иностранным гражданством мог бы быть со временем решен нами путем взаимных согласований с чехами. Но вот времени на это у нас как раз и не было. Чтобы прояснить ситуацию, нам необходимо было действовать. Что мы и делали.

Промышленное отделение второго отдела отправило в Москву сообщение «Об успешном выявлении и пресечении канала утечки секретной информации». Эта победная реляция должна была подтвердить надежность системы обеспечения сохранности государственной тайны в Пермской области. Да, докладывать тоже надо уметь, чтобы сделать из явного провала еще один заметный шаг вперед по совершенствованию работы. Наличие явного пробела в работе по укреплению бдительности непосредственно среди лиц, допущенных к решению важных задач по укреплению обороноспособности страны, в докладной отражения не нашло. Хотя реальность, с которой мы столкнулись в ходе проведения своих оперативных мероприятий, свидетельствовала совершенно о другом положении дел на этом участке работы…

В начале 1972 года меня направили в Киев на трехмесячные курсы переподготовки руководящего состава. В отделе кадров я высказал сомнения о целесообразности моей переподготовки. Состояние здоровья у меня неудовлетворительное, перегрузки на работе выводили меня из строя, приходилось часто прибегать к стационарному лечению. Заниматься в полной мере физической подготовкой я уже не мог. Да и календарная выслуга лет подходила к финишу. К тому времени у меня уже была выслуга 23 года — оставалось всего два года до выхода в запас. Меня даже упрекнули в неразумности отказа:

«Люди рвутся на учебу, хотят три месяца отдохнуть от работы. А ты отказываешься!»

Пришлось согласиться. Должен отметить, что программа переподготовки была хорошо продумана. Я получил дополнительные, очень важные для работы знания, начиная от криминалистики, юриспруденции до разработки и проведения чекистско-войсковых операций.

На полевых занятиях, хотя физически они не были очень напряженными, у меня случился сильный сердечный приступ во время решения в лесу учебной задачи. Хорошо, что я был в паре с другим курсантом. Пришлось израсходовать весь аварийный запас таблеток, пока мы вышли к своему транспорту. В результате — три дня госпиталя и десять дней освобождения от учебы. Врач предупредила, чтобы после окончания курсов я пролечился в Перми в стационарных условиях.

В это же время мне последовало приглашение от начальника отдела кадров на курсах. Это был мой старый знакомый по совместной службе в Берлине во время второй загранкомандировки. Мы вспомнили с ним те времена, а потом он задал мне прямой вопрос: не скучно ли мне служить в Перми и не пора ли мне снова вернуться в Германию? Он сказал, что из Москвы уже был звонок в Киев, интересовались, как мне здесь «отдыхается». Вот ведь, бывает же так в жизни! Я сказал, что мой «отдых» вынужденно прервался, я пришел к нему на беседу из госпиталя, и что мои физические возможности, видимо, уже на пределе, раз элементарная прогулка по лесной пересеченной местности стала мне уже не по силам.

— Так и передай нашим общим знакомым в Москве. Для загранкомандировки я уже не пригоден по состоянию здоровья, — сказал я.

Так закончился тот кадровый разговор в Киеве.

По возвращении в Пермь у меня состоялся разговор по правительственной связи с Берлином. Звонил бывший сослуживец, занимавший к тому времени в ГДР в Управлении особых отделов один из главных руководящих постов.

Он выразил удивление моим отказом от предложения снова поработать за рубежом. Я был вынужден вновь подробно рассказать о причинах отказа, сказал, что не хочу никого обманывать и скрывать истинное положение дел с моим здоровьем. От этого могли пострадать, прежде всего, служебные интересы.

Скоро истекал положенный по закону 25-летний срок военной службы. Я понимал, что кадровикам нужно было принять какое-то решение относительно моего будущего.

Мне было предложено перейти на другую работу — в систему действующего резерва КГБ СССР. При этом я оставался в штате управления и сохранял свою должность начальника отделения и воинское звание — подполковник.

В Москве в Управлении кадров КГБ СССР я был утвержден, по согласованию с Министерством финансов СССР, в должности заместителя директора по кадрам и режиму Пермской печатной фабрики Гознака. Меня ожидала новая работа на производстве. Основные задачи были сформулированы так — охрана государственной тайны и защита экономических интересов государства.

Служба на Гознаке. На страже экономических интересов государства (1975–1988).

Что представляет собой Гознак в структуре органов государственного управления — мало известно широкому читателю. Отсутствует доступная информация о его работе. Хотя каждый из нас ежедневно сталкивается с одним из образцов его продукции — бумажными деньгами. Так что продукция Гознака постоянно сопровождает нас в повседневной жизни. Потребитель редко задумывается, сколько труда и усилий вложено в этот листок бумаги под названием «денежная купюра», который повседневно используется при расчетах за товары и услуги. Количеством наличных денег обычно определяется и уровень материального благополучия населения.

Расскажу кое-что из истории системы предприятий Гознака. В его прошлом легко можно найти объяснение, почему широкая гласность вредна и опасна для них.

Днем рождения типографского печатания бумажных денег России считается 21 августа 1818 года. Инициатором этого проекта был генерал-лейтенант А. А. Бетанкур, инженер-технолог, видный российский ученый и архитектор, по происхождению — испанец. Он рекомендовал царю построить в Петербурге специальное предприятие для изготовления бумажных денег, совместив в нем бумагоделательное и типографское производство. С одобрения Государственного совета царь Александр I своей краткой резолюцией «Быть по сему!» утвердил создание нового российского производства под названием «Экспедиция заготовления государственных бумаг». Она и положила начало предприятиям системы Гознака, которые по характеру своей работы всегда были режимными.

Интересна история возникновения понятий «режим», «охрана секретов технологии производства», обеспечение «сохранности продукции». Уже в 1818 году при утверждении царем штатов и положения об Экспедиции заготовления государственных бумаг предусматривалось введение особых условий работы и охраны предприятия.

В инструкции для экспедиции по этому вопросу предусматривалось следующее: «…Работники обязаны под страхом строжайшего взыскания сохранять молчание о деятельности предприятия… Состав и изготовление всяких государственных бумаг содержать в глубокой тайне от всех, не принадлежащих к Экспедиции лиц, и даже от своего семейства».

О некоторых технологических особенностях производства говорилось так:

«…Изготовленная ассигнационная и гербовая бумага передается из отделов… с подробным пересчетом листов…