— Да, я это знаю, — подтвердил я.

— Так вот, ваш немецкий «angelernt» — хорошо выучен. Если к вам прислушаться, то это заметно. А у моего мальчика, что вас так восторгает, немецкий язык «angeboren» — врожденный. А это для специалиста большая разница!

Ну, вы скажите, не язва ли был этот мой наставник Миша Рамзаев, который устроил мне дополнительный экзамен в трамвае в отместку за свои муки на наших занятиях?

Позже я проштудировал словари — обычные и толковые (тоже, скажу я вам, толковые словари читать вредно тем, у кого повышенное самомнение). Так вот, некоторые авторы толковых словарей даже дают такое «вредное» толкование этого термина, что значение слова «angelernt» имеет оттенок «посредственный» (посредственные знания изучаемого языка). Значит, все зависит от того, с какой меркой подходить к этим знаниям.

Я лично при оценке своих знаний иностранного языка стал исходить из оценок, данных собеседницей в берлинском трамвае и толковым словарем. Это надежно избавило от излишних иллюзий и «головокружения от успехов». По службе за все годы я не получил каких-либо нареканий по части владения иностранным языком. Наоборот — именно этот уровень знаний и послужил причиной моего участия в некоторых «общественных» делах и острых чекистских мероприятиях, не входивших напрямую в мои должностные обязанности. Однажды, в сердцах, мой бывший начальник возмущенно спросил меня: «Ты где работаешь? У меня или по поручению!? Я тебя на месте вижу меньше, чем других!» Что поделаешь, все это было.

Ведь у военнослужащего не спрашивают, чего он хочет, а говорят ему, где он нужен и что должен делать для решения задач, которых нет в его должностных обязанностях, но есть у управления в целом.

А беседу в берлинском трамвае с дамой и ее очаровательным малышом я часто вспоминаю даже сейчас — будучи на пенсии. Очень поучительным и запоминающимся было ее содержание в части моего уровня владения немецким языком. Чтобы не зазнавался. Мало ли, что там другие говорят.

В должности переводчика Особого отдела Берлинского гарнизона мне довелось прослужить недолго — около 10 месяцев, но в очень сложной обстановке. Что же мне дала эта деятельность как будущему оперативному работнику?

Я на деле изучил сложную, быстро меняющуюся оперативную обстановку вокруг Большого Берлина (по «обводу» и в центре города), состояние охраны границы с Западным Берлином, задачи решаемые нашими солдатами на многочисленных КПП вокруг города, порядок взаимодействия наших военнослужащих с пограничниками ГДР. Знал положение дел на КПП Новавес (на границе Бабельсберга), через который шло основное сообщение западноберлинских гарнизонов наших союзников с ФРГ. Получил четкое представление о положении дел внутри самого Берлина, разделенного на две части: Западную и Восточную. Знал положение на внутригородских сетях (электричка, метро), имевших в то время сквозное движение с Востока на Запад. Имел представление, как выглядит на деле условная граница между Востоком и Западом внутри города, в некоторых его районах, порядок общения между жителями города, проживающими в разных его частях. И получил реальное представление об уязвимости обслуживаемых отделом объектов для посягательств спецслужб противника, убедившись в его агрессивности и в реальной опасности для наших военнослужащих.

Стало ясно, что враг рядом, он опытен, дышит буквально в затылок, и нужны максимальная собранность, умение и бдительность. Лично участвовал в делах по расследованию ряда посягательств на советских военнослужащих со стороны американской разведки, действовавшей под крышей «фирмы» Курта Голлина. Получил представление о путях и методах, с помощью которых можно выявить и держать на прицеле деятельность разведоргана противника. Понял сложность и значимость работы в окружении. Это все очень помогло мне в будущем и стало хорошей основой для оперативной работы уже в городе Потсдаме, в Управлении особых отделов по линии 3-го отдела. Я чувствовал сам, что созрел как будущий оперработник. Как переводчик за это время я хорошо освоил оперативную лексику, теоретически вник в берлинский диалект, уже разбирался в австрийском диалекте. Мне доставляло удовольствие в беседах с немцами иногда перейти на «берлинский».

С большим увлечением расшифровывал вместо кроссвордов статьи двух известных журналистов из городских газет, писавших свои фельетоны на берлинском диалекте. Находил закономерности, приводил в соответствие с «хохдойч». Вел тетрадь с этими заметками (до сих пор не знаю, где и когда я ее потерял).

Забегая вперед, скажу, что об этом моем увлечении какими-то путями стало известно одному компетентному представителю из Москвы, который приезжал к нам в Потсдам по линии отдела кадров. Со слов местных руководителей отдела кадров, эти представители из Москвы приезжали с целью изучения вопроса, как мы, бывшие переводчики, входим в оперативную работу.

Мой собеседник из Москвы прекрасно владел немецким языком. Спросил, знаю и понимаю ли я берлинский диалект. У нас завязалась интересная профессиональная беседа. Я рассказал, как я самостоятельно искал закономерности берлинского произношения, сравнивая его с «хохдойч», и что из этого получилось. Он поинтересовался, сталкивался ли я с другими диалектами. Я ответил, что знаком с некоторыми особенностями австрийского произношения, например, с венским жаргоном. Собеседник уточнил, приходилось ли мне сталкиваться с баварским наречием. Я сказал, что пока нет. Тогда он, не менее увлеченно, стал рассказывать мне об истоках близости австрийских и баварских диалектов. Тут я далеко не все понял, поскольку не было практики. Да и не думал я, что мой интерес к диалектам может иметь для кого-то значение.

Этот приятный в общении коллега прозондировал мое отношение к вопросу «углубления знаний диалектов на практике, с переходом на другую, более ответственную работу, с полным использованием знаний немецкого языка». Я дал свое согласие. Знаю, что еще кое-кто из моих коллег по Ленинградскому институту ответил так же, как я гостям из Москвы.

Эта беседа не прошла для меня бесследно. Местные управленческие кадры были начеку. Через несколько дней меня пригласили в отдел кадров Управления и последовал жесточайший разнос. О чем это я договорился на немецком языке с представителем из Москвы? Именно при такой постановке вопроса и появляются люди, забывающие Родину. Хочешь вечно болтаться по заграницам?! Не будет этого, будешь служить здесь, у нас, ты — в наших кадрах. Нечего договариваться о чем-то за нашей спиной, хоть они и из Москвы. Забудь об этом и не ходи больше на эти собеседования, ничего у них не получится. Иди и работай!

Действительно, приятные собеседники из центра по линии кадров, но хорошо владеющие немецким языком, вскоре уехали из Потсдама.

В конце мая 1954 года меня пригласил к себе начальник Особого отдела Берлинского гарнизона полковник Шаталов и сообщил, что есть решение о моем переводе на работу в 3-й отдел Управления особых отделов в Потсдаме.

Поблагодарил за службу в Отделе и сказал, что в июне я могу пойти в отпуск, за это время подберут переводчика на мое место. После отпуска, введя нового переводчика в курс дел, я должен буду отбыть в Потсдам в распоряжение 3-го отдела Управления особых отделов.

Начало службы в УОО КГБ СССР по ГСВГ. Общие задачи второго и третьего отделов Управления. Внутренние осложнения в их работе. Значимость работы по выявлению и закрытию каналов утечки к противнику секретной информации. Причины осведомленности противника об организации нашей военной контрразведки в Германии. Предатели среди своих. История «о том парне» достойна отдельного исследования.

Далеко не все излагаемые мной последующие события могут быть понятны современному читателю, ввиду специфики и отсутствия доступной литературы по затрагиваемым темам, так как ранее они считались закрытыми.

Поэтому считаю необходимым дать краткую историческую справку о задачах и структуре органов государственной безопасности СССР по линии военной контрразведки в ГДР. Контррразведка обеспечивала решение своих задач в соответствии с постановлениями нашего правительства, действовавшими в то время международными соглашениями и другими нормативными актами, направленными на обеспечение государственной безопасности в советских войсках в Германии.