Такие факты и поступающие вновь оперативные материалы на Майера, его осторожное поведение и внимание к работе аппарата КГБ в городе Березники, что также стало известно от наших источников, — все это заставляло детально заняться его личностью. Было заведено дело, составлен план мероприятий. Начались поиски возможно имеющихся трофейных материалов по местам его службы.

Учитывая его возможную причастность к карательным органам фашистской Германии, было принято решение произвести документальную проверку по всем архивам КГБ и МВД на местах, где до войны компактно проживали лица немецкой национальности. Это был очень большой объем работы, так как трофейные документы военного времени были рассредоточены по всем областям СССР — от Молдавии до Кавказа и Саратова.

Изнурительная переписка с архивами по всей стране все-таки начала давать отдачу. В Краснодарском крае были обнаружены на Майера трофейные кадровые документы варшавской полиции безопасности и службы СД (SD) фашистской Германии. Только после второго запроса их выслали нам для ознакомления. Часть трофейных документов на него поступила уже из другой области. Это были также кадровые документы по учебному лагерю войск СС Травники. При тщательном изучении полученных документов фашистской службы безопасности были восстановлены основные вехи военной биографии Конрада Майера, бывшего солдата 275-го стрелкового полка Красной армии.

В июле 1941 года он оказался в плену. Находясь в лагере военнопленных, в сентябре 1941 года добровольно дал согласие служить фашистской Германии и был направлен в учебный лагерь войск СС в местечке Травники в Польше.

Здесь готовили будущих карателей для лагерей и тюрем на территории Польши. В Травниках Майер обучался до января 1942 года. Был командиром отделения, проводил занятия с подчиненными. По окончании учебы принял присягу на верность фашистской Германии. Ему было присвоено звание старшего надзирателя — «обервахман».

Применял меры дисциплинарного воздействия к нерадивым надзирателям.

Во время нахождения в Травниках Майер проходил практику на пригодность к будущей службе в частях СС. Он участвовал в облавах на еврейское население и иных карательных мероприятиях против польских граждан. Принимал участие в расстрелах, конвоировании задержанных лиц к местам их уничтожения и был там в оцеплении.

За образцовое прохождение службы в Травниках в апреле 1942 года Майер был направлен в порядке поощрения в полицию безопасности службы СД в варшавскую тюрьму «Павяк». Здесь его назначили командиром взвода охраны тюрьмы и переводчиком русского языка.

Руководил расстрелами заключенных во внутреннем дворе тюрьмы. Особенно показательной явилась высокая оценка службой СД преданности Майера рейху. В июле 1943 года ему было предоставлено гражданство фашисткой Германии и присвоено звание «шарфюрера» войск СС с правом ношения формы частей СС. Он пользовался полным доверием со стороны руководства. Поэтому из Варшавы Майер неоднократно выезжал в командировки на оккупированную территорию Украины и Белоруссии для подбора кадров из рядов местных полицейских для службы в Варшаве. Отбирались только те полицейские, которые зарекомендовали себя участием в карательных операциях.

Обнаруженные трофейные документы по лагерю Травники и варшавской тюрьме СД были в хорошей сохранности. Особенно материалы личного дела Майера из СД Варшавы. В делопроизводстве службы безопасности было принято вести документацию на готическом шрифте.

Фотография и подписи Майера были в хорошем состоянии. Сохранились и его заверения в его чистом арийском происхождении.

Эти документы указывали и на состав преступления: личное участие в карательной деятельности фашистских оккупационных властей. Они подтверждали, что измена Родине носила с его стороны осознанный и добровольный характер.

Анкеты, фотографии и подписка позволяли начать оперативно-следственные действия по изобличению передового бригадира-строителя треста «Жилстрой» в Березниках К. К. Майера в его преступной деятельности в годы войны.

Особого внимания заслуживал один документ из варшавской тюрьмы СД «Павяк». Это была ведомость для поощрения вахманов, участвовавших в расстреле очередной партии заключенных. С немецкой пунктуальностью был составлен список команды, участвовавшей в расстреле, с указанием места призыва в СС, фамилии и имени, звания, размера и вида поощрения (деньги, водка, продукты) и росписью в получении. Руководил операцией Майер, что он удостоверил своей подписью при получении премии.

В ведомости значилось более десяти человек.

Отсюда сразу же возникла другая задача: необходимо было срочно заняться установкой и розыском на территории СССР лиц, находившихся в подчинении Майера в Варшаве. Их также следовало изобличить и, по возможности, привлечь в качестве свидетелей по делу Майера.

Полученная из трофейных документов информация значительно проясняла источники осведомленности Майера о работе советской разведки в годы войны, о чем мы узнали ранее со слов нашего помощника. Становилось ясно, что скромный ездовой транспортной роты, за которого он выдавал себя во время фильтрации в лагере военнопленных, был, скорее всего, одним из участников расстрела в Варшаве советских разведчиков, попавших в руки нацистской службы безопасности на территории Польши. Все совпадало.

Принятые меры для подтверждения личности Майера по фотографии с трофейных документов не дали ожидаемых результатов. Лишь один из опознавателей заявил, что человек на фото под номером 3 очень напоминает молодого Майера. Направили запрос для проведения опознания в УКГБ по Свердловской области, где имелась тогда солидная экспертно-криминалистическая служба. Через некоторое время был получен обескураживающий ответ за подписью эксперта Великанова. Он не нашел идентичности между фотографиями строителя Майера и Майера с кадровой анкеты службы СД.

Начальник аппарата КГБ в городе Березники, который довольно скептически относился к оценке материалов по делу Майера, после ознакомления с ответом экспертизы из Свердловска наложил на документе разгромную резолюцию примерно следующего содержания: «Возню по делу Майера прекратить! Подготовить материалы на профилактику!»

Я был озадачен таким поворотом событий. Было ясно, что требуется дополнительная работа для идентификации объекта по трофейным документам, поиски иной свидетельской базы. И она уже имелась к тому времени. Только на Украине было установлено десять человек. Одного возможного свидетеля нашли уже в не столь отдаленных местах заключения. Вся работа была еще впереди. В голове не укладывалось: как можно прекратить работу и профи-лактировать явного карателя? По правовым нормам, профилактика проводится в отношении людей ошибающихся, случайно вставших на путь преступной деятельности, где есть надежда на исправление человека. Но не в случае, когда мы имеем дело с убежденным врагом государства, бывшим карателем.

В том, что Майер не «случайный попутчик фашизма», что в духе геббельсовской пропаганды он считает русских людьми низшей расы — унтерменшами, мы имели возможность убедиться достоверно. В узком кругу знакомых в Березниках он последовательно пропагандировал идею о том, что немцы являются представителями высшей расы в отличие от русских: «Им бы лишь поллитра водки да хвост селедки!» Править миром все равно будут немцы: «Захватив Восточную Пруссию, русские устроились там, как аист в чужом гнезде. Все равно Пруссия будет нашей. Всем немцам из России надо уезжать в Германию. Там их будущее».

За годы службы фашистской Германии Майер неплохо овладел основными постулатами нацистской пропаганды о величии немецкой расы, что с успехом демонстрировал ближайшему окружению в СССР.

Теперь становилось понятным, почему отказался давать характеристику на Майера старший прораб Кунц, когда мы об этом попросили. Очевидно, зная его истинные настроения и не одобряя их внутренне, он не хотел говорить неправду, чтобы не вводить нас в заблуждение. Сказать же правду, видимо, выглядело в его глазах как добровольный донос на соотечественника. Поэтому Кунц предпочел воздержаться от комментариев и не вступать в сделку с совестью.