Немцы, бывшие трудармейцы на Урале, понимали их пагубную роль. Но ввиду пассивной позиции властей и отсутствия какой-либо организованности по национальному признаку, не могли активно им противодействовать. Бывшие спецпоселенцы понимали, что репатрианты из их среды могут навлечь беду на всех немцев огульно. Их агитация за массовую эмиграцию из СССР в обход местных властей могла повлечь за собой вновь административное или уголовное преследование всех лиц немецкой национальности без разбору.

Ошибки КПСС в национальной политике во время войны были слишком очевидны. Сторонники и противники советской власти были ею одинаково гонимы. Пагубность такой практики военного времени сыграла огромную негативную роль в судьбах отдельных конкретно взятых людей. Мне довелось изучить эту проблему в масштабах города. У меня возник вопрос: где бывший партийносоветский актив из числа немцев, переселенных на Урал с Украины, Поволжья, Кавказа? Ведь на местах бывшего их проживания они сами осуществляли все властные функции.

Местные немцы подсказали мне некоторые адреса своих бывших активных партийных, советских работников, а также военных. Не буду называть их фамилии, в этом нет необходимости. Суть происшедшего с ними будет ясна и так.

На содовом заводе меня познакомили с человеком, работавшим на скромной должности кладовщика. Рекомендовали как безупречно честного, преданного делу человека с тяжелой судьбой за плечами.

На родине, в Николаевской области, в своей немецкой колонии он был одним из организаторов советской власти.

Работал председателем сельского совета, был активным участником коллективизации. В период коллективизации его дважды пытались убить. При втором покушении нападавшие всадили ему в спину вилы-тройчатки.

Он выжил, поплатившись двумя сломанными ребрами.

В конце двадцатых годов он также занимался работой по нейтрализации эмиграционных настроений среди немецких колонистов. В начале 1941 года был призван в армию, а после объявления войны выслан на Урал на режим спецпоселения. Работал на стройках химических предприятий с бывшими земляками, немецкими колонистами из Николаевской области, которых он раскулачивал в годы коллективизации. Они часто издевались над ним: «Что дала тебе твоя советская власть? Что дала тебе твоя партия? Сейчас ты тоже только спецпоселенец и сидишь вместе с нами».

А вот биография одного немца из Одессы. В годы Гражданской войны он воевал в рядах легендарной бригады Г. К. Котовского. Лихой кавалерист, был дважды ранен в боях за советскую власть. После второго тяжелого ранения Котовский лично перевел его на хозяйственную работу. Был награжден комбригом дарственными серебряными часами и почетной грамотой. Выслан на Урал в числе других немцев-колонистов. Работал в Березниках на рядовой хозяйственной должности. Его заслуги перед советской властью в годы Гражданской войны никто не принял во внимание.

Вспоминается история еще одной немецкой семьи. На сей раз речь идет о трагической судьбе немцев-репатриантов, попавших под оккупацию и вывезенных на Урал уже после освобождения нашей территории от фашистов. Это семья бывшего сотрудника органов госбезопасности СССР, работавшего на Украине в Запорожской области в предвоенные годы. В числе первых в поселке в их дом явились гестаповцы и полевая жандармерия. Обыскали дом, заявили жене, что им известно, что ее супруг разведчик, сотрудник органов госбезопасности, и подлежит аресту. Жена ответила гестаповцам, что она не знает, где находится муж. Гестаповцы запретили ей и ее детям покидать дом без разрешения немецкой комендатуры. Во время каждого советского праздника в доме размещалась засада, фашисты ждали появления хозяина. Оккупанты заявляли, что им якобы известно, что ее муж в партизанах. Так продолжалось два года оккупации. Жена и дети верили, что их муж и отец мстит фашистам в рядах Красной армии за надругательства над ними.

С приходом советских войск в Запорожье семья была репатриирована на Северный Урал вместе с другими немцами только по национальному признаку. Они проживали в Красновишерске. Спустя два года жена узнала, что ее муж, бывший сотрудник органов госбезопасности, с 1941 года находился на режиме спецпоселения в Средней Азии, а не воевал против фашистов в рядах Красной армии. Семья воссоединилась вновь на Урале. Но после сильнейшего нервного потрясения, вызванного этим фактом, женщина стала инвалидом. Судьба человека была навсегда искалечена.

Знакомство на объектах треста «Севзападуралспец-строй» с положением дел на стройках и немцами, работавшими на них, укрепило мои предварительные выводы о том, что основная масса немецкого населения города не поддерживает деятельности некоторых групп немцев в пользу массовой эмиграции в ФРГ в обход действующих в стране законов. Они осуждают ее и рассматривают их активные связи с посольством Западной Германии как действия, направленные на компрометацию в глазах общественности всего немецкого населения города перед советской властью.

Эта точка зрения была предана гласности и поддержана городскими властями. Инициативной группе из числа авторитетных немцев предоставили возможность выступить в прессе и на местном радио. Их позиция была озвучена и поддержана администрациями предприятий, где работало значительное количество немцев. Властями стало уделяться больше внимания их социальному положению. Были приняты дополнительные меры по ускоренному переселению немцев из бараков военного времени.

Все это положительно сказалось на локализации и свертывании деятельности актива посольства ФРГ в городе. Мне пришлось лично познакомиться с отдельными активистами посольства и заняться их профилактикой для пресечения противоправных действий.

Одной из активисток, организовывавшей прямые контакты с посольством ФРГ, являлась фрау Шмидт. Это была одинокая пожилая женщина, репатриированная в Березники из Николаевской области, где она проживала в период оккупации. По характеру — натура волевая. На родине у нее была семья из шести человек.

Муж и два сына с приходом оккупантов с ее одобрения сразу ушли на службу в немецкую армию. Невестки работали в оккупационной администрации. С отступлением фашистов они бежали на Запад.

Фрау Шмидт гордилась, что оккупанты признали их своими, а ее только в силу возраста при отступлении не взяли с собой. Сама себя она считала преданной Германии, райхсдойче, потому что ее муж в конце войны успел получить немецкое гражданство. Она трижды посещала посольство в ФРГ в Москве в связи с желанием выехать в Германию, привозила из столицы чемоданами анкеты для немцев, стремящихся на жительство на Запад. Однако передавала их всем желающим только за деньги. Причем после каждой поездки в Москву цена за анкету росла.

Дважды ее пытались профилактировать в паспортном столе горотдела милиции, но она заявила, что плохо понимает по-русски. Считала себя, как немка, гражданкой Германии.

Оформлять выездные документы через паспортный стол отказывалась, якобы плохо понимая, что от нее хотят. Документы для выезда в ФРГ она сама отвезла и сдала в посольство без помощи местной милиции.

Во время беседы со мною фрау Шмидт вела себя напористо и уверенно. Говорила, что она всегда была хозяйкой в их большой семье и все мужчины выполняли ее требования беспрекословно. Я оценил в разговоре ее решительный характер, инициативность, но заметил, что пришел предостеречь от опрометчивых шагов.

Я заявил фрау Шмидт, что хорошо знаю нравы, национальные традиции и менталитет немцев. Мне известно, что для них характерно уважение к законам страны проживания. Подчеркнул, что все в мире законопослушность считают национальной чертой немцев. В то же время фрау Шмидт, немка, своим поведением в городе Березники демонстрирует полное пренебрежение советскими законами. Честность в общении с властями и согражданами — тоже национальная черта настоящих немцев. Слово «честность» я подчеркнул уже по-немецки: «Ehrligkeit ist der Deutschen Tugend». О какой же честности в поведении фрау Шмидт можно говорить, если при выходе из посольства ФРГ в Москве она прячет от милиции под одеждой стопки анкет, ведет себя как последняя воровка, хорошо понимая, что уже только этим фактом нарушает закон? Затем продает в Березниках за деньги своим же согражданам анкеты, доставшиеся ей в посольстве бесплатно. Все это не вяжется с понятием «deutsche Ehrligkeit» — немецкая честность, а напоминает скорее повадки мелкого жулика. Подобное поведение ставит ее на грань нарушителя закона и может повлечь за собой уголовное преследование.