Это, конечно, вызвало гневную реакцию со стороны белой гвардии и ее сторонников, возникла первая потасовка.
После примирения сторон, наступившего при участии американцев как организаторов мероприятия, — новая вспышка неприязни. На этот раз схватились сторонники ЦОПЭ и группа «штатских» (основная масса присутствовавших считала себя «военной эмиграцией» или «эмиграцией военного времени»). Они упрекнули «штатских»: «Ну, а вам-то что не жилось в России? Уже не было ни войны, ни диктатуры Сталина!» «Штатские» обиделись. У них были свои резоны. Тогда ЦОПЭ и их сторонники схватились со «штатскими» — изменниками родины… Последовало очередное вынужденное перемирие! Наряду с организаторами мероприятия подвыпивших и разбушевавшихся соотечественников разнимали и представители НТС, считавшие себя, видимо, наравне с американцами морально ответственными за проведение сборища, вместе с действительными хозяевами. За таким поведением представителей НТС внимательно следили сторонники всех группировок, сидящие и выпивающие за столами. После очередного тоста все они дружно осудили поведение НТС на слете как «вызывающее и нахальное». Уже после одобрения такой оценки большинством присутствовавших все принялись сообща лупить «этих революционеров, этих лизоблюдов» из НТС.
Именно на фоне такого «единодушия» и провалился этот Гамбургский слет антисоветской эмиграции в Западной Германии. Американцы всего-то только и хотели реанимировать идею Гиммлера, воплощенную в ноябре 1944 года в Праге провозглашением «Конфедерации народов России» во главе с генералом Власовым. Выводов из уроков истории американцы не сделали. Их попытка через 10 лет после войны создать что-то подобное опыту Гиммлера тоже с треском провалилась.
Интересна в этом отношении оценка бывшего директора Берлинской оперативной базы ЦРУ США, а позднее директора советского отдела ЦРУ Дэвида Мерфи антисоветских эмигрантских сообществ в Европе: «Эмигрантские группы — в высшей степени нестабильные, ненадежные, раздираемые личным соперничеством и идеологическими разногласиями, в первую очередь озабоченные утверждением собственного положения в западном мире»[1]. Мнение о роли антисоветских эмигрантских организаций, высказанное американскими разведчиками, полностью подтверждает достоверность информации, получаемой третьим отделом в те годы.
В отделе остро ставился вопрос об умении вписываться в окружающую обстановку, хотя бы на первом этапе не бросаться в глаза. Пришлось многое пересматривать в своей личной экипировке и поведении. Неумение вписаться в окружение заметили даже наши ярые противники — НТС. Они, однажды, сумели провести акцию в Потсдаме, подобное, говорят, было и в других городах. Разбросали вблизи мест проживания советских военнослужащих листовки с надписью: «КГБшники — шляпочники!». Действительно, стоило в выходной день посмотреть на улицы города Потсдама — все русские мужчины в шляпах. Ну, уж такой был у нас тогда менталитет. Есть деньги, почему не купить именно шляпу. Тем более шляпа у нас в Союзе считалась предметом роскоши и гордым украшением мужской одежды. Если посмотреть на этот головной убор с позиций европейских обычаев, то здесь шляпа признается, но носится, в основном, по особо торжественным случаям и редко в будни.
Прически. Однажды на учебных занятиях два сотрудника службы наружного наблюдения (НН) осмотрели наши прически. Оказалось, из 50 человек присутствовавших только двое имели немецкие прически, так как эти двое стриглись в немецких парикмахерских. Остальные 48 человек стриглись в военторговских парикмахерских: здесь дешевле. Стригли русские парикмахеры, естественно, и прически русские. Учили присматриваться, как одевается местное население в будни и праздники.
Вот так и учился я, почти еженедельно, чему-нибудь новому. Очень много пришлось выслушать и учесть на будущее от своих доброжелательных критиков из числа агентуры немецкого населения. Только на пользу дела были такие замечания, несмотря на то, что они, порой, и затрагивали мое самолюбие.
Таковы только отдельные штрихи из затронутой здесь большой проблемы. Фактически, это постоянная забота для иностранца — следить, чтобы его внешность соответствовала облику жителей страны пребывания, если он не хочет выделяться из окружающей среды. А мы, по существу, и являлись таковыми. Для оперработника третьего отдела на первом этапе службы этого было уже вполне достаточно. Умение не выделяться из окружения являлось большим подспорьем в оперативной работе. Кто хотел этого, тот учился постоянно, у своих наставников и у своих подчиненных, в лице агентуры и других лиц из местного населения, с кем постоянно приходилось иметь дело.
Уже в первое же время службы в третьем отделе пришлось ознакомиться с организацией и ролью в нашей работе бригад НН, взаимодействовать с ними при решении ряда оперативных задач. При грамотном и целенаправленном использовании их возможностей, добивались качественного решения многих оперативных вопросов. А в случае халатности исполнителей, небрежности, порой формального отношения к решению получаемых от отдела заданий мы имели большие осложнения в оперативной работе. Из-за их промахов порой терялась уверенность в возможностях этой службы.
Все это познавалось в процессе текущей оперативной деятельности, методом проб и ошибок. Нарушив хронологию событий, сошлюсь на один пример не очень удачного взаимодействия со службой НН третьего отдела, основанный на личном опыте.
От одного закордонного, еще не проверенного источника поступила отрывочная информация о том, что через несколько дней (указывалась дата события) на побережье Балтийского моря в ГДР, в г. Росток, должен прибыть агент-связник разведки противника. Он, предположительно, должен провести встречу с другим вражеским агентом, проживающим в этом городе. Давалось неплохое описание внешности связника, даже указывалась какая-то особая примета. Сообщалось также, что этот связник поедет в Росток поездом через Берлин.
Как проверить достоверность этих сведений?
Что можно реально выжать из такой отрывочной информации? Посоветовались со специалистами из службы НН. Взять под наблюдение в этот день берлинские вокзалы — утопия! А вот в Ростоке наши ребята из НН уже бывали. Утром туда приходит из Берлина один поезд.
Здесь можно попытаться вычислить гостя уже на вокзале.
Одним словом, две бригады НН взялись за решение этой задачи, но только по городу Ростоку. Я был включен в эту бригаду на случай, если посланца с Запада они действительно выявят по приметам среди прибывших в это утро гостей города и будут работать по нему и его связям. Люди же по прибытии в чужой город обычно звонят по телефону своим знакомым. Вот тут могла потребоваться и моя помощь — прослушать и перевести их разговор.
А дальше? Дальше теоретически предполагалось, что после встречи с агентом — жителем города Ростока одна часть НН будет работать по установке его личности, а другая должна была, по идее, задержать связника и передать его мне для «откровенного» разговора. Таков был план!
А что было на деле? На первом этапе служба НН сработала блестяще. Выявили в живом потоке гостей города Ростока посланца с Запада, привели его в центр. Здесь он напрасно ждал кого-то минут 15–20. После этого стал нервничать, проверяться. Естественно, стали волноваться и ребята из бригады НН. Это мы слышали на своем подвижном КП, ловили их встревоженные реплики. Потом поняли, что объект идет в наш район ожидания, по направлению к телефонной будке, которая была недалеко от места нашей стоянки, через дорогу.
Настало время действовать и нашему КП. Мы трогаемся с места, разворачиваемся на ближайшем перекрестке, переезжаем на ту сторону дороги, где стоит телефон у маленького парка. Нам нужно подтянуться на определенное расстояние к будке, чтобы технические средства перехвата разговора по телефону сработали уверенно. Но тут перед нами возникло препятствие. Недалеко от будки стояла легковая машина. Водитель возится у мотора, подняв капот. Объехать эту машину будет нахальством: прямо за спину объекта наблюдения. Пристраиваемся вынужденно за этой злополучной машиной с водителем. Мы даже из-за машины видим объект у телефонной будки. Перед ним стояли две молодые девушки. Одна — в телефонной будке, другая в приоткрытую дверь что-то говорила ей, обеим весело, хохочут. Ну а девушки, как известно, коротко не говорят. У нас было время осмотреться и сосредоточиться. После окончания разговора девушка вышла из будки, телефон освободился. Объект зашел в телефонную будку.
