И эта, колоссальная по своему объему, работа закончилась вполне успешно.
Среди сомнительных лиц из окружения генералитета Группы войск в поле зрения контрразведки попал подполковник П. С. Попов, сотрудник разведуправления штаба ГСВГ. При его первичной проверке выявился компрометирующий материал бытового характера. Во время службы в военной разведке в Австрии он установил интимные отношения с гражданкой Австрии Коха-нек, на которую в военной контрразведке уже имелись сведения о ее возможной причастности к спецслужбам противника. В 1955 году в связи с выводом войск из Австрии Попов был откомандирован в СССР, а вскоре появился в городе Шверине, в штатах военной разведки ГСВГ. Вот на этом этапе работы по уже определившемуся возможному каналу утечки секретной информации Особому отделу КГБ в городе Шверине было поручено присматривать за Поповым, на которого пало подозрение в предательстве.
По воле случая, эта задача в конце пятидесятых годов выпала на долю бывшего оперработника Пермского областного управления КГБ, временно проходившего службу по линии военной контрразведки в ГСВГ, майора А. И. Болотова. Он тогда оперативно обслуживал подразделение военной разведки в городе Шверине, где и проходил службу подполковник Попов.
О своих «успехах» как «закордонного работника» на службе в военной контрразведке А. И. Болотов с гордостью поведал в интервью, опубликованном в пермской областной газете «Звезда» от 14 апреля 2001 года, № 56, под заголовком «Я провалился в Перми». А. И. Болотов с порученной ему задачей не справился. Мимо его внимания прошли два контакта Попова с разведчиками из английской военной миссии в городе Штральзунде, установление объектом наблюдения международной переписки из Шверина с Австрией со своей любовницей Коханек, регулярные ежемесячные приезды из Берлина в Шверин на встречу с Поповым связника американской разведки немца Радке, два выезда проверяемого из Шверина в Западный Берлин на личные встречи с американским разведчиком Кизевальтером. Заслуживающих оперативного внимания материалов на Попова Болотов как контрразведчик не получил.
История предательства советского разведчика Попова и его изобличение как ценного агента американской разведки подробно описаны в книге одного из руководителей ЦРУ США Д. Мерфи «Поле битвы — Берлин» и в книге «Перебежчики» Л. Прохорова и О. Лемехова.
Более того, свою несостоятельность в деле Попова Болотов «дополнил» еще одним своим проступком. Он, с молчаливого одобрения начальника своего Особого отдела, скрыл от руководства Управления особых отделов полученный им сигнал о подозрительном поведении, похожем на шпионаж, члена центрального правления Общества германо-советской дружбы в Берлине — немки Мансфельд. Мансфельд была позднее изобличена органами госбезопасности ГДР как крупный агент БНД, проводивший активную шпионскую работу против ГСВГ. Этому не мало способствовала позиция невмешательства Особого отдела КГБ в г. Шверине.
В своем рассказе Болотов раскрыл личность офицера, помогавшего ему в проверке Попова, что также является должностным преступлением для оперативного работника любых спецслужб.
Комментария по этому интервью от ФСБ по Пермской области не последовало. Совет ветеранов Управления ФСБ по моему письменному обращению осудил содержание этой статьи на основании данных мной разъяснений.
Так закончилась, уже в наши дни, еще одна история об утечке секретной информации в пятидесятые годы, в условиях военной службы в ГДР.
При этом вскрылась еще одна существенная деталь.
Генерал, присутствовавший на докладе Жукова, который охотно, по-приятельски общался с Поповым, являлся в прошлом его коллегой по службе в военной разведке. Ранее этот генерал служил в ГРУ, а потом перешел на строевую службу, став командиром дивизии. С Поповым он беседовал по-дружески о делах службы и общался как с бывшим сослуживцем, видимо, зная о его высоком и влиятельном покровителе в Москве в звании генерал-полковника, тогдашнем руководителе ГРУ. Комдив был с Поповым откровенен, доверяя перевертышу и не зная, что тот продал душу американской разведке еще во время службы в Австрии.
Что же представлял собой третий отдел Управления особых отделов КГБ по Группе советских войск в Германии к осени 1954 года, когда я был принят туда на оперативную работу из Берлина с должности переводчика.
Основная задача третьего отдела, если передать ее в популярном изложении, состояла в том, чтобы путем проведения активных, наступательных контрразведывательных мероприятий внедриться непосредственно в военные разведывательные органы стран НАТО в Европе или их ближайшее окружение. Держать под наблюдением, по возможности, их планы в отношении Группы советских войск в Германии, пресекать наиболее опасные разведывательные операции противника и его отдельные подрывные акции в отношении военнослужащих ГСВГ. Это были обычные задачи внешней контрразведки в классическом понимании этого термина. Насколько их удавалось решать третьему отделу, я попытаюсь показать в дальнейшем, по ходу своих воспоминаний.
Работников третьего отдела постоянно, органически связывала со вторым отделом передаваемая для реализации информация о замыслах органов военной разведки противника, о воинских частях ГСВГ, в отношении которых активизировалась их деятельность, ориентировочные сведения (а они никогда не бывали полными) о некоторых агентах противника, действовавших против Группы войск. То есть мы им давали получаемую нами из-за кордона информацию. В бытовом общении они нам говорили, что мы «заставляли» второй отдел работать на третий, постоянно принося им лишние хлопоты. Себя они считали выше нас — «пиджаков» по служебному положению. Нам от такого сотрудничества была и своя польза. Мы проверяли через них достоверность получаемой информации.
При ее подтверждении или не подтверждении убеждались в надежности или не надежности своих помощников. На деле такое взаимодействие было выгодным в интересах общего дела. Мы же иногда морально страдали от их «настырности». Естественно, они требовали от нас дать более полную информацию по деятельности того или иного органа разведки противника. А у нас зачастую просто не было никаких реальных возможностей узнать что-либо дополнительно. Но это сотрудников второго отдела мало беспокоило. Сказал «А» — говори и «Б»… Мы, естественно, помогали им в организации работы по серьезным делам и сигналам через свои оперативные возможности на территории ГДР. При этом они не упускали возможности уколоть нас: «Не все нам, второму отделу, бегать по вашим сигналам, теперь поработайте и вы на нас!» Ниже я расскажу о ряде интересных оперативных разработок, бывших уже на контроле во втором отделе, в которых мне пришлось лично участвовать на стадии реализации этих дел. Это самая простая, понятная и безобидная сфера нашего взаимодействия. На деле бродили и более глубокие, глухие, вредящие общему делу процессы, уходящие в самые корни, подрывающие весь смысл контрразведывательной работы. Сейчас это называется ведомственная разобщенность. Это страшно пагубная для общего дела вещь, когда в рамках одного ведомства в борьбе с противником, вместо удара по нему кулаком, получается жалкий тычок растопыренными пальцами.
Если публицистически упрощенно вскрыть эту проблему, не вдаваясь в существенные детали, можно суть ее показать так.
Задача органов военной контрразведки, курируемых вторым отделом, говоря нарочито грубо, упрощенно, состояла в том, чтобы найти шпиона, арестовать его и с гордостью доложить в вышестоящий орган о результатах. А чем ты их больше выловишь возле охраняемого тобой объекта, тем тебе больше почета. Просто и ясно. В эту благостную ситуацию отчетов с мест об успехах, полученных зачастую с помощью немецких органов госбезопасности, вмешивался третий отдел. При анализе дел, поступивших на арестованную агентуру, отдел ставил вопрос следующим образом: «Нашли, выявили — очень хорошо! Но, скажите, почему нужно всех сажать в тюрьму? Что вам это даст? В ваших делах, как в густом тумане, совсем не видно органа военной разведки противника, который так обложил вас шпионами. Завтра он наймет новых исполнителей и натравит их на ваши объекты. И опять все заново? Вы же ничего не знаете о противнике. Кто он, где сидит, каковы методы его работы? Через кого и почему ему удается выявлять в ГДР людей, располагающих информацией о ваших объектах, и успешно вербовать их?
