― Что это за место?― спросил Кимитакэ, когда дождался паузы. Казалось невежливым перебивать такой поток сплошного патриотизма.

― То место, где можно достать те самые “другие виды продовольствия”, которые “следует употреблять вместо риса и пшеницы”.

― Что-то я не слышал про такие рынки.

― Значит, он тебе сейчас мерещится. Или в вашей семье на чёрные рынки слуг посылают. В наши дни ни одной токийской семье не выжить без того, что здесь продаётся.

― А продаётся здесь ― всё?

― Всё, что удаётся достать. В таких местах понимаешь, как велика изобретательность нашего народа.

― А почему мы Ёко с собой не взяли? Она обидеться может.

― Здесь небезопасно.

― В доме директора школы тоже было небезопасно!

― …А ещё здесь много всяких диковин. Кончится тем, что она скупит весь рынок. А у нас не бесконечные деньги.

― Понятно. Кстати, сколько этот соус стоит?

― Не знаю. Иди, выясняй. Ведь это деньги твои ― вот ты и покупаешь. Как всё сделаем, можешь даже остатки себе домой забрать.

― А ты что будешь делать?

― Буду следить, чтобы всё гладко прошло.

Шагая по пыльной земле, Кимитакэ чувствовал, что с каждым шагом опускается

Почему-то в голове застрял вопрос ― как он объяснит отцу внезапную покупку дорогого соевого соуса? И через десяток шагов решил, что отец всё равно через пару дней уезжает на службу в Осаку, так что какая разница.

К тому же, согласно уставу родной школы, любой ученик обязан провести в общежитии хотя бы один день в учебном году. Так что если отец совсем упрётся, как если бы от этого зависела его карьера, всегда можно сказать, что сегодня тот самый день и улизнуть из дома, бросив на растерзание послушного младшего брата. Огонь побеждают огнём, а маразм семейный ― маразмом уставным.

…От плохо написанных вывесок проку было мало. Всё равно где угодно могли продавать всё угодно. Так что приходилось действовать наугад.

Кимитакэ подошёл к тому киоску, где за какими-то завалами пряталась самая добродушная на вид старушка.

― У вас есть соевый соус?― спросил он.

― Нет, с продуктами туго. Но есть словари. И велосипеды.

― А вы не знаете, где здесь соевый продают?

― В этом месте друг о друге не спрашивают…

Кимитакэ посмотрел влево, посмотрел вправо и решил попытать счастья не другом ряду.

― У вас есть соевый соус?

Высохшая, ещё не старая женщина ни сказала ни слова, а просто поставила на стол какой-то древний горшок. Кимитакэ заглянул внутрь и принюхался.

― Такой жидкий у нас по карточкам выдают,― заметил он.

― Вы брать будете?

Кимитакэ попытался вспомнить, что ему говорит Юкио.

― Я не ищу ничего особенного,― наконец, произнёс он,― Сгодится соус сорта Койкути или Тамари, производитель не имеет значения. Можно смешанный, мутный и не обязательно высокого качества. Главное, чтобы солёный. Чем солёней ― тем лучше.

― А я что с этим сделаю?

― У вас есть такой?

― Был бы ― не понесла бы сюда продавать.

― Но какой смысл?― не выдержал Кимитакэ.― Зачем продавать на чёрном рынке то, что и так по карточкам достать можно?

― Думаешь, всем хватает того, что выдают? И думаешь то, что выдают, всегда можно есть?

Кимитакэ побрёл искать дальше.

В одной из лавок, что примыкали к складам, весь прилавок был уставлен тарелками, плошками и кувшинчиками. Судя по неровным кроям и хронической кособокости, эта керамика была самодельной. Было заметно, что ей пользовались ― потёртая и местами треснутая, со сколами на глазури.

И при взгляде на неё сразу вспоминалась та самая лавка несчастного отца Сакурая, которую они только что видели. Только на этот раз казалось, что керамика не растёт из земли, а стояла, сверкая глазурью, посреди пыльного чёрного рынка и словно сама удивлялась, как её сюда занесло.

Кимитакэ спросил про соевый соус больше для самоуспокоения ― потому что пройти просто так мимо было совсем невозможно.

― Есть кое-что,― ответил ехидный старичок, когда-то может и статный, а теперь высохший почти до размера подростка,― Осталось, чуть ли не последняя бутылочка.

― Так он испортился, наверное.

― Так это были не запасы соуса! Это были запасы мастерства!

Старичок нырнул под прилавок, побренчал там чем-то и вернулся с аптечного вида склянкой из тёмно-коричневого стекла. Склянка была заполнена до самого горлышка густой тёмной жидкостью.

― На, нюхни,― старичок вытащил пробку и сунул склянку под нос школьнику.

Кимитакэ понюхал ― и вдруг увидел сырую полутёмную комнату покойной бабушки, рисовые колобки с лососем, и плошку с тёмной бездной того самого соуса. Время ужина, за окнами ― весенний вечер, прохладный и пронзительный, который впивается в сердце, как меч…

― Я помню этот соус,― прошептал школьник,― Сколько стоит?

― Это выяснить надо,― отозвался старичок и что-то нажал под прилавком,

Кимитакэ показалось, что он услышал, как где-то вдалеке задребезжал звонок.

― Электричество!― со значительным видом произнёс старичок.― Оно везде проникло и провода подешевели. С его помощью всё можно делать! Вот ты слышал, что наш бывший премьер-министр Танака придумал? Про это даже по радио рассказывают. Ты вот наверное слышал, что хоть Маньчжурию мы и взяли, там всё равно не больше двухсот тысяч наших поселенцев. Недра там обильные, но сама земля бедная, и китайцев слишком много. И ещё новые с юга приезжают, а тамошние мятежные правительства им никак не препятствует! Даже китаец хочет жить под своим законным императором! Но для нас это плохо ― китайцев в Маньчжурии всё больше, а вместе с ними проникают под видом беженцев коммунистические агитаторы и опасные колдуны. Но премьер-министр Танака нашёл, как с ними бороться. Там нужно просто электричество провести ― как можно более везде! На электричестве будут работать всякие машины и труд китайцев станет не нужен. И всяких приезжих, кто из них лишний и подозрительный, можно будет от работ освободить и обратно на юг отправят, пусть рассказывают соседской деревенщине про величие нашей императорской армии. А если кто из этих вонючих китайцев уезжать не пожелает ― мы к нему тоже будем применять электричество. В воспитательных целях, хе-хе-хе!..

Кимитакэ не очень понимал, зачем он это слушает. Но раз продавец говорит, значит надо.

― Кому здесь соевый соус?― внезапно послышалось со спины.

Кимитакэ обернулся и увидел двоих парней в пальто, вроде тех, на кого он обратил внимание с самого начала.

Только теперь в их руках было по бамбуковой палке, а лица сделались особенно свирепыми.

…А голос со столба продолжал вещать, всё такой же громкий и восторженный:

― С тех пор как Япония, начиная с эпохи Мэйдзи, показала всему миру свое действительное, искреннее лицо, она все время действовала на основе справедливости и имела решимость прибегать к реальной силе, жертвуя собой в пользу мира. Она никогда не колебалась в деле уничтожения зла. В результате этого она стала одной из трех крупнейших держав мира.

При рассмотрении и других государств, действующих на международной арене, мы видим, что нигде нет императорской нравственности.

В Китае уже в течение двадцать лет беспрерывно господствует беспорядок, там до сих пор нет даже центрального правительства и нет самой сути государства. В Китае произвольно игнорируются договоры, которые надлежит строго соблюдать по международному публичному праву. Там постоянно нарушаются законно приобретенные Японией права и интересы. К тому же там проводятся такие антияпонские действия, что даже в учебниках для начальных школ откровенно пишется против Японии.

В Индии под гнетом Англии страдает более трехсот миллионов человек, и она теперь лицом к лицу стоит перед серьезным кризисом.

Как в Средней Азии, так и в Сибири не найдется даже одного куска свободы. И Монголия тоже как будто превратилась во вторую Среднюю Азию. Таким образом на континенте Восточной Азии, кроме Японии, самостоятельным государством является только Сиам.