Оба короля, каждый со своей стороны, извлекли выгоду из своего решения: они потребовали мораторий на все долги крестоносцев (в том числе собственные) и установили новые и высокие налоги, как на мирян, так и на священнослужителей, требуя десятую часть их годового дохода, что впоследствии назовут «Саладиновой десятиной». Крестоносцы были освобождены от уплаты налогов, что вызвало некоторое недовольство^35[188].

Однако правители и короли не спешили отправиться в поход. Более того, между ними началась война. Пуатевинские бароны снова восстали по наущению Эмара Ангулемского (брата и наследника Гийома Тайфера), Жоффруа де Ранкона и Раймунда Тулузского. Именно Жоффруа де Лузиньян, брат короля Иерусалимского, подлил масла в огонь, предательски убивав одного рыцаря из близкого окружения Ричарда. Чтобы отомстить, Ричард поднял войско и разгромил армию Жоффруа, но пощадил тех людей, которые желали идти в крестовый поход. Остальных он предал мечу и захватил многочисленные замки. Другие бароны сопротивлялись, поддерживаемые (как говорят) деньгами Генриха 11. Ричард затаил на отца злобу^36[189]. Наконец ему удалось раздавить Жоффруа, после чего он атаковал со своей армией брабантцев Тулузэн. Очень быстро он захватил замки в Керси, которым он овладел, нарушив обязательство уважать статус-кво^37[190]. Возможно, благодаря успеху Ричарда в Тулузэне установились тесные отношения между ним и Санчо VI Наваррским. Можно считать, что с этого времени была достигнута договоренность о свадьбе Ричарда с его дочерью Берангарией, которой предстояло официально состояться в Лимасоле через три года^38[191].

Эта попытка аннексии вывела из себя Филиппа Августа, призванного на помощь Раймундом. В свою очередь, король Франции завоевал Берри, убедившись сначала, что Генрих не приедет на этот раз спасать Ричарда. 16 июня 1188 г. Филипп легко захватил Шатору, получив одобрение многих сеньоров, которые покинули Ричарда, чтобы присоединиться к нему. Ричард вновь оказался в затруднительном положении. Он предупредил отца о сговоре между Филиппом и Раймундом Тулузским^39[192]. И еще раз Генрих пришел на помощь сыну: он собрал «огромную армию», состоящую в основном из пехотинцев и валлийских лучников, вторгся в королевство Францию и опустошил земли между Вернеем и Майенном^40[193]. Филипп счел нужным покинуть Берри и защитить сердце королевства. У Ричарда оказались развязаны руки, и он тщетно попытался захватить Шатору, где находился один из приближенных короля Франции Гийом де Барр, о котором у нас будет еще возможность поговорить. Во время осады Ричард был атакован французскими воинами. Вынужденный спасаться бегством, лишившись коня, он чудом спасся^41[194].

К северу от этих мест количество противостояний увеличилось после провала на встрече, проходившей, как всегда, под вязом между Жизором и Три: эта встреча привела лишь к уничтожению того вяза, срубленного раздраженными французами, вынужденными сидеть на открытом солнце во время обсуждения, в то время как английская делегация расслаблялась в тени векового дерева^42[195]. Епископ Бовэ, более воинственно настроенный, чем позволялось духовенству, вторгся в Нормандию, сжег города и опустошил регион; король Франции сделал то же самое. Он бросил вызов Генриху II и объявил о своем намерении захватить Берри и нормандский Вексен. Находясь перед лицом такой угрозы, 30 августа Генрих прекратил пассивно наблюдать за происходящим. Он проник на территорию Франции со своей армией, сам сжег большое количество городов и сел и в компании Ричарда направился в сторону Манта, где, как ему сказали, расположился король Франции. В ходе сражений Ричард взял в плен Гийома де Барра, который стал его пленником под честное слово, однако, как говорят, сбежал на лошади своего слуги. Возможно, именно здесь берет истоки враждебность Ричарда, которую он проявлял к Гийому де Барру. Победа Плантагенетов была блестящей, а добыча весьма велика. Успокоенный намерениями своего отца, Ричард вернулся в Берри, а по пути сжег Вандом, сеньор которого был союзником Филиппа^43[196]. Бертран де Борн приветствовал это начало войны, родительницы королевских почестей для рыцарей:

«Я не могу помешать моей песне литься, потому что господин Да и Нет зажег огонь и пролил кровь, ведь большая война делает щедрым алчного сеньора»^44[197].

Противоборствующие стороны рисковали увязнуть в битвах, но в действительности конфликт уже изжил себя, так как французские бароны отказывались воевать с другими государями-крестоносцами из-за страха быть отлученными от церкви. Таким образом, графы Фландрии и Блуа обязались не брать в руки оружие до крестового похода, что привело к предложению встретиться в Шатильоне 7 октября 1188 г.^45[198]

С другой стороны, военные операции дорого стоили и обременяли казну, предназначенную для крестовых походов. Общественное мнение, испытывавшее давление священников, тоже устало. Это дало повод для заключения перемирия. Началась его подготовка, местом Для его заключения был назначен Бонмулен. Предложения по поводу исходной точки переговоров достаточно расходились: король Франции предложил, чтобы все соответствующие завоевания были упразднены возвращением к статус-кво, что подразумевало, что Ричард должен вернуть Керси графу Тулузы. Взамен Филипп вернет Берри. В надежде получить возможность напрямую вести переговоры с Филиппом Августом и добиться лучшего соглашения Ричард объявил о своем подчинении решению французского короля, что очень не понравилось его отцу^46[199]. Филипп Август сразу же ухватился за протянутую соломинку и постарался увеличить разрыв между сыном и отцом. От него Ричард узнал, что отец собирался лишить его наследства в пользу младшего Жана^47[200].

Именно в такой неспокойной атмосфере 18 ноября 1188 г. началась встреча в Бонмулене. Перед достижением согласия Ричард поставил свои условия: с одной стороны, он отказался вернуть Керси, с другой стороны, попросил отца окончательно назначить его своим наследником. Генрих по привычке избежал прямого ответа на этот вопрос и высказался уклончиво[201], усиливая, таким образом, опасения Ричарда, что сблизило его с Филиппом Августом.

В ходе встречи Филипп и Ричард уточнили свои общие требования: Ричард должен стать наследником, получить гарантии того, что в будущем станет королем Англии, почитаться таковым. Наконец, он должен жениться на Аэлис. Генрих отверг эти требования. Ричард понял, что к чему, и утвердился в подозрениях. Со словами: «Теперь я вижу то, что считал невозможным» — он демонстративно повернулся спиной к отцу и принес королю Франции оммаж за свои континентальные земли^49[202]. Разрыв был провозглашен, несмотря на подписанное до середины января 1189 г. перемирие. Ригор, французский хронист, делает больший акцент на вопросе женитьбы с Аэлис:

«В то же время граф Пуату Ричард потребовал у отца женщину, которая принадлежала ему по праву, сестру короля Франции Филиппа, которая была ему отдана Людовиком под присмотр; вместе с ней он потребовал и королевство. Так как в этом пакте было сказано, что каждый из сыновей короля Англии, кто возьмет ее в жены, получит также королевство после смерти короля. Ричард говорил, что ему оно принадлежит по праву, так как после смерти Генриха он старший. Король Англии, услышав такое, заявил, что он никогда так не поступит. Из-за этого обеспокоенный Ричард принародно порывает с отцом и переходит к христианнейшему королю французов и в присутствии отца приносит оммаж королю Филиппу, и под клятвой подписывает договор».