— Ты на меня пожалуешься?

— Нет.

Леа горько усмехнулась.

— Ты очень странная, — произнёс Кай.

Леа ничего не ответила. Кажется, даже не обиделась.

Далёкие отзвуки музыки разрывали тишину между ними. Кай исподтишка разглядывал Леа. Он понимал: лучше уйти, закончить это знакомство, но почему-то хотел остаться. Возникло нелепое желание нравиться Леа, быть объектом её пристальных взглядов, коснуться рыжих волос, провести рукой по нежной чешуе на спине.

Дракон взял бокал, сделал несколько больших глотков. Сладость наполнила рот. Подул лёгкий прохладный ветерок. Кай, чтобы сгладить молчание, протянул бокал Леа. Она взяла его в руки и тихо произнесла:

— Это даже не вино. Просто виноградный сок.

Драконица достала из сумочки небольшую флягу, открутила крышку, хотела было протянуть Каю, передумала, налила из неё в наполовину пустой бокал.

— Лучше так. Попробуй, — она протянула бокал Каю.

Тот помотал головой. А Леа сделала большой глоток.

— Да брось. Попробуй, — упрашивала драконица.

— Что это?

— Настоящее вино, — она протянула бокал Каю, а сама сделала глоток из фляги.

Кай словно попал в западню: сначала заговорив с Леа, потом пойдя за ней через парк, слушая её, теперь он не мог отказать. Будто с каждой минутой заходил всё дальше туда, откуда нельзя вернуться. Это знакомство опасно, но внутренний голос молчал. В прошлом Кай и сам сомневался во многом. Однако никогда и никому этого не говорил. Смелость и открытость Леа поражали, а непохожесть на других притягивала.

Кай сделал глоток. Резкий запах ударил в нос. К сладости ягод примешивался горько-терпкий привкус.

— Сделала сама, — заметила Леа. — Конечно, получилось не так, как делали в прошлом. По-моему, слишком крепко.

— Откуда ты знаешь, как было в прошлом?

— Точно не знаю. Просто не удалось в точности повторить рецепт.

Кай даже подумать боялся, откуда у неё рецепт. Поэтому решил сменить направление разговора. Он завёл беседу о разных пустяках. Леа оживилась и весело болтала, перескакивая с темы на тему. Потом Кай спросил её об учёбе. Леа с увлечением рассказывала байки с кафедры генетики, интересные случаи из жизни. Кай дивился тому, как скучные факты превращаются в увлекательные и порой смешные истории в изложении Леа. За это время бокал опустел на две трети. Горечь самодельного вина стала привычна, за ней чувствовались кислые фруктово-ягодные ноты и сладость виноградного сока. Кай расслабился, теперь вечер казался приятным. Раздражение и беспокойство исчезли без следа. Он подумал, что начни Леа разговор с этих историй, он и догадаться бы не смог о её крамольных взглядах.

Кай смотрел на Леа. А она говорила. Непослушная бретель падала с плеча. Драконица сопровождала рассказ жестами, от этого огненная грива приходила в движение и казалась отблесками огня. Кай, заворожённый её красотой, не замечал времени. Леа пододвигалась к нему всё ближе. Её губы шептали в темноте. Кай поймал себя на странном ощущении: чувство лёгкости и свободы овладело им, и вместе с тем проснулся калейдоскоп эмоций, в водовороте которых сложно было разобраться.

Бокал опустел и, отставленный в сторону, сверкал гладкими боками в дымке летней ночи. Кай, поддавшись порыву, приблизился к лицу Леа, коснулся её волос и поцеловал. Леа ответила мягкими губами, прижалась к широкой груди дракона. Её пальцы заскользили по чешуйкам на загривке. Кай, забыв обо всём, гладил рыжие волосы и целовал нежные губы всё настойчивее. В глубине его нутра поднималось нечто жаркое и нетерпеливое.

— Подожди, — прошептала Леа, — пообещай мне кое-что.

Кай готов был пообещать что угодно. Это ясно читалось на его лице. Леа взяла лицо Кая в ладони и, глядя ему в глаза, произнесла:

— Не принимай интру.

Кай резко отстранился. А Леа, наоборот, придвинулась к нему.

— Только пару дней, — добавила она. — Ты всё поймёшь.

Тонкая бретель упала с плеча Леа, вторую она стянула сама.

* * *

За время встреч с Леа Кай изменился. Из всегда собранного и сосредоточенного он превратился в рассеянного и ещё более задумчивого дракона. Даже незначительные события вызывали в нём бурю эмоций. Каю открылся новый мир, полный ощущений и чувств. Всё казалось другим, будто созданным из полутонов. Он усомнился во всём, что знал раньше.

Каю приходилось скрывать отношения с Леа. Постоянные пары осуждались. А Леа с каждым днём становилась всё более нужной ему. Вот только этих дней было немного.

Однажды она не пришла. Леа исчезла, будто её никогда и не было.

«У нас нет такой студентки», — сказали в институте.

«Здесь такая не жила», — произнесла предполагаемая соседка. Кай ждал, не желая верить. Но ничего: ни весточки, ни объяснения.

* * *

Лил дождь, вторя настроению дракона. Тяжёлые тучи затянули небо над серыми стремящимися ввысь домами. Кай брёл по освещённой улице к дому и не мог сосредоточиться ни на чём. В учёбе появились проблемы, а в голове — вопросы, не имеющие ответа. Поиски Леа ни к чему не привели. Он не мог поделиться этим ни с кем, даже с другом. Прошла декада с тех пор, как Кай не принимал интру. Яркая и полная красок одержимость Леа сменилась депрессией и апатией. Кай будто знал тайну, которую не хотел знать.

Пасмурный вечер, похоже, никого не пугал, на улице было много прохожих. Двое спросили у Кая: “Всё ли хорошо?”

Выражение его лица привлекало внимание.

Кай подумал, что наконец-то понял истинную пользу интры. Она избавляет от боли: душевной муки, которой он раньше не знал. Сначала чувства окрыляли, а теперь приносили лишь боль.

* * *

В квартире было тихо, прихожая встретила темнотой, но на кухне горел яркий свет. Кай заметил у входа небрежно брошенные ботинки Гера. Это было нетипично. Гер всегда создавал много шума, а тут тишина. Кай разулся, прошёл в комнату. Гер сидел за кухонным столом, выражение его лица сразу напугало Кая. На столе стояла банка, та самая, в которой Кай прятал неиспользованную интру. Повисло напряжённое молчание. Кай словно в замедленной съёмке посмотрел на Гера, потом в окно, где последние лучи света сменялись тёмно-лиловыми густыми сумерками. Он не хотел объясниться, не знал, что сказать, как описать происходящее с ним.

— Что это? — произнёс Гер с интонацией, которую Кай не ожидал услышать. Резкие ноты в голосе призваны были демонстрировать злость, но выдавали страх.

— Ммм… — выдавил Кай.

Он сразу подумал, что, если Гер кому-то сообщил, всему конец.

— Тебя выгонят с учёбы, — словно читал мысли друг.

— Пожаловался в комитет?

— Нет. — Гер порывисто встал, подошёл к окну, отодвинул створку, впуская влажный воздух. — Ты ведёшь себя странно. Теперь это. Сколько ты не принимаешь?

— Декаду примерно.

Кай хотел бы найти слова, успокоить друга, объяснить. Но вместо этого просто стоял. Он сделал шаг, попытался рассказать.

— Не говори. Что бы там ни было, просто прекрати, — оборвал его Гер, — в следующий раз я доложу.

Гер поступил так, потому что он друг. Вероятно, другой не стал бы ждать. Если Кай вдруг заинтересует комитет, Геру тоже будет не сладко. Они не только соседи, но и друзья.

Гер подвинул банку к Каю, давая понять, что нужно сделать. Кай медлил. Он хотел избавится от боли, вернуться назад, не чувствовать и не знать того, что на него свалилось. Но возникла мимолётная мысль, будто вместе с болью он потеряет свободу. Кай вспомнил нежные руки, что обнимали, поцелуи, разговоры, улыбку Леа, её дыханье на своей щеке.

«Жестоко: привязать к себе и бросить, — думал Кай, — научить чувствовать и уйти».

Гер смотрел пристально, ждал.

Кай взял банку, сорвал крышку, достал прозрачную голубоватую пилюлю и, словно в первый раз, проглотил. Гер подошёл и тоже взял из банки интру. Оба долго молчали.

— Остальное нужно уничтожить, — нарушил молчание Гер.

Кай виновато кивнул.

* * *

Через пару дней всё пошло по-прежнему, только чувство одиночества время от времени мучило Кая. Он заглушал его интрой. Кай часто вспоминал Леа, но теперь его чувства словно покрылись плёнкой, не пропускающей свет. Иногда он думал о ней со злостью и обидой, иногда с теплотой и неясной тоской. Дни сменяли друг друга, превращаясь в декады. Кай ходил на учёбу, на праздники и вечеринки. Он делал всё автоматически, будто робот. Но иногда искал в прохожих Леа, и тогда тоска пыталась пробраться в его сердце.