— Аня, так это к лучшему, что не знает. Представь, каково это? Знать и понимать, что никогда не увидишь, никогда не будешь вместе.

— Почему никогда? — вскипела дочь.

Малышка на её руках утихла, будто испугавшись.

— У человека и дракона нет будущего, — спокойно объяснила мать.

«Почему?» — читался вопрос в глазах Ани.

— Любые отношения кончатся тем, что одного из вас убьют, — продолжила Александра Владимировна. — Идёт война. Ты забыла? Как, по-твоему, пройдёт ваша встреча, если он ещё жив?

Аня раскрыла рот, чтобы выдать очередную тираду. Брови её сошлись на переносице. Глаза влажно блестели. Светлые волосы выбились из пучка и обрамляли упрямое лицо.

Александра Владимировна не дала ей возможности выговориться.

— Я скажу, как всё будет, — перебила она. — Команда застрелит твоего дракона, вот и всё. С чего ты вообще взяла, что он жив? Сколько месяцев прошло? Уж полтора года скоро.

От громких звуков Максим завозился в кроватке.

Аня, понизив тон, упрямо проговорила:

— Я что-нибудь придумаю. Найду выход. Только помоги, устрой в экспедицию. Мама, умоляю.

— Нет, — холодно отрезала Александра Владимировна.

Ей казалось невозможным отпустить дочь ещё хоть куда-то после всего, что случилось.

* * *

Каждый день после того разговора Аня вновь бралась за своё, то уговаривая мать ласково, то устраивая скандалы и истерики. Александра Владимировна не знала, что делать и как себя вести. В минуты спора она вспоминала свою мать и горько жалела, что той уже нет в живых.

«А ведь она нашла бы слова, обычно понимала, как урезонить, как отговорить», — думала старшая Лазарева. Аня с детства отличалась немыслимым упрямством, и только бабушка знала к ней подход.

Александра Владимировна неизменно отвечала дочери:

— Нет.

Шли дни, превращаясь в недели. Аня всё больше уходила в себя, впадала в депрессивное состояние. Она снова стала плакать чуть ли не каждый день, забывала о бытовых делах, сильно похудела.

Матери было невыносимо наблюдать за этим. Но мысль о том, чтобы отпустить её, холодила сердце.

Однажды Александра Владимировна вернулась домой и застала оглушительный гвалт. Кричали и плакали дети. Аля сидела на полу ванной и ревела, не обращая внимания на шум. Терпение матери лопнуло, и вместе с тем что-то изменилось в её душе.

«А ведь и правда не простит. Если не сейчас, то уже никогда», — пришла на ум странная мысль.

— Ладно, — не выдержала старшая Лазарева. — Я всё устрою.

Аня подняла заплаканное лицо, посмотрела недоверчиво.

— К детям иди! — прикрикнула мать.

Аня поднялась.

— Ты точно сможешь? — спросила она.

— Думаю, да. Команда ещё формируется. Только ради бога возьми себя в руки, так ты никакую медкомиссию не пройдёшь!

Аня пошла успокаивать малышей. А Александра Владимировна усомнилась в своём обещании. Она старалась понять дочь, но не могла. Никого и никогда старшая Лазарева так не любила, ни по кому так не убивалась, разве что мать и Аню. Но то другое: родная кровь.

Плач вскоре стих. Александра Владимировна сняла верхнюю одежду, расправила жакет, заглянула в комнату. Крохи на руках дочери умиляли, хоть и доставляли кучу хлопот. «Никудышная я бабушка», — подумала она.

— Аня, а что, если он погиб?

— Нет, — торопливо ответила дочь. — Я в это не верю.

— Ты же понимаешь, что угодно может пойти не так? Твой дракон — враг для людей.

Мать всерьёз опасалась, что всё может обернуться куда хуже, чем сейчас. Она каждый день повторяла Ане одно и то же: «Это опасно, всё может закончиться плохо, дракон, скорее всего, погиб».

— Знаю. Но ты пообещала только что.

Александра Владимировна смотрела на дочь и медлила с ответом. Ей до смерти надоели её истерики и потухший взгляд. Та вернулась домой другой, не такой, как прежде. Только упрямство осталось неизменным.

— Я сдержу слово, если буду знать, что ты думаешь о себе и о детях, что не наделаешь глупостей, — проговорила старшая Лазарева.

Она почему-то была уверена, что проклятый дракон точно сгинул на дикой планете. «Разве иное возможно?»

— Обещаю! — порывисто сказала Аня.

Что-то сверкнуло в её глазах, лицо переменилось.

Александра Владимировна долго молчала, глядя на то, как дочь возится с малышами, а потом произнесла:

— Ладно. Но на собеседовании я тебе не помогу. Так что возьмись за ум.

Она сказала это больше для острастки, вряд ли кто-то станет придираться к Лазаревой-младшей.

— Если полетишь, вернёшься в лучшем случае через год, дети не будут тебя помнить, — использовала последний аргумент мать.

— Я понимаю, — проговорила Аня, помолчала и добавила импульсивно: — Не могу иначе, пойми! Жить не смогу, если не попробую.

— Ладно, — обречённо выдавила Александра Владимировна.

Светлые длинные пряди упали на пол. Голова вдруг стала удивительно лёгкой. Я подняла руку, провела пальцами по короткому ёжику волос.

— Жалко, красивые волосы, — сказала женщина, только что безжалостно состригшая их.

— Не зубы, отрастут, — бросил Вадим с соседнего кресла.

— А мне не жалко, — ответила я.

Жалко было оставлять малышей, а волосы — ерунда. От мысли о том, что не увижу их долгие месяцы, щемило сердце.

«Выброси пустые мысли из головы, — велела себе. — Что я им потом скажу? Что даже не пыталась найти их отца?»

— Чего сидишь-то, иди, — проговорила женщина, обращаясь к Вадиму.

Тот был уже острижен.

Я бросила взгляд в зеркало. На секунду показалось, будто в отражении чужое лицо, взрослое и усталое. Скулы и шея, ранее скрытые светлыми локонами, теперь выглядели по-другому, непривычно.

— Да отрастут твои волосы, — со смешком заметил Вадим, глядя на меня через зеркало.

— Плевать мне на волосы. Чего пристал? — грубовато произнесла я.

— Ладно, ладно. — Он поднял руки в примирительном жесте и направился к выходу.

Я тоже задерживаться не стала.

В проходе столкнулась с командиром Иваном Викторовичем.

— Скоро будем загружаться. Старт через два часа, — бросил он мне и Вадиму.

Сердце трепыхнулось. С каждой минутой я всё ближе к цели, ближе к моему дракону. До этого мгновения была спокойна, а сейчас почувствовала, как нарастает волнение. Пошла по коридору к комнате ожидания, где уже должна быть вся команда. Впереди маячила широкая спина Вадима.

С мамой я попрощалась дважды, дома, а позже по телефону. Максим и Алиса, конечно, ничего не поняли, просто хлопали своими тёмными как ночь глазами, хватались маленькими ручками. Оставлять их было физически больно.

«Но если не сейчас, то уже никогда, — понимала я. — Жаль, не услышу их первые слова».

Подготовка экспедиции была поспешной, однако мне удалось увидеть первые шаги детей, неловкие и забавные. Вдруг стало страшно. «А что, если больше их не увижу? Кто знает, как всё обернётся?»

Я отогнала эти мысли, сейчас не время для страха.

В комнате ожидания собрались все, кроме капитана: два геолога-инженера Вадим и Софья, биолог Олег Саныч, бортинженер Пётр, геодезист Марк. Все как один коротко острижены.

Я прошла вслед за Вадимом, кивнула всем присутствующим, устроилась в кресле и стала ждать, пытаясь избавиться от тревожных мыслей.

Члены экипажа шутили, обменивались репликами. А я словно воды в рот набрала. Вадим странно на меня косился, но больше не заговаривал.

* * *

Пробуждение было удивительно лёгким. «Может, правду говорят, что с каждым прыжком проще», — думала я, выбираясь из гибернационной капсулы. Полёт прошёл иначе: обстоятельно, без спешки. Исследовательское судно не похоже на военный крейсер, по крайней мере изнутри. Да и люди совсем другие.

Вспомнилось прибытие на «Рею». Казалось, это было в прошлой жизни.

В этот раз осматривать всех предстояло мне. Прыжок прошёл в штатном режиме, без отклонений и сюрпризов. Команда пробуждалась. То там, то здесь слышались шёпотки, звуки возни. Я не к месту вспомнила Алексея, прогнала навязчивые воспоминания, собралась и приступила к рутинным обязанностям.