- А золото-то что же, не надобно?

- Я, конечно, рассчитывал на что-то поинтересней.

Он взял обломок розетки и с видимым разочарованием повертел его в руках.

- Будь он хотя бы целый, возможно, он ещё представлял бы какой-то интерес, а так. Что это вообще было такое?

- Не знаю. У Маркиса, моего братца , оно было целиком. Симпатичная такая штукенция. Но его интересовало лишь золотишко, вот он и порубал её на куски, чтобы распродавать понемножку по мере надобности.

Серегил снова повертел обломок в руках.

- Похоже, тут когда-то был ценный камушек. А его у него нет?

- Если и был, то он мне об этом ни слова. Только он уже помер. Почти сразу же после того, как стиб… как нашёл все эти штучки.

- Да? И от чего же?

- От заворота кишок.

Серегил напустил на себя скучающий вид, хотя сердце его пропустило удар.

- Серьёзно? И что же там было, газы?

- Да вряд ли.

Лемиель горестно помотал головой.

- Маркис был хорошим парнем. Ну, разве что, подворовывал немного. Полагаю, его, в конце концов, настиг Билайри. Накануне он чувствовал себя вполне превосходно, а на следующий день у него пошла чёрная кровь и верхом, и низом. Доктор Кордира так и не смогла опознать, что с ним такое. А к ночи он помер.

- Соболезную твоей утрате. А когда это он скончался?

- Да прям перед прежним губернатором, дня за два, не больше.

- Да несёт его прах светлый ветер.

Лемиель фыркнул.

- Здесь, на острове, мы не сжигаем людей, словно мусор. Он похоронен, как надо, всё по правилам и как подобает. Так что скажешь? Берёшь что из этого или нет?

- Вот. За всё.

Серегил открыл кошелек и вытряхнул ему на стол четыре сестерция.

- Ты что скажешь? Тут золота больше, чем стоят эти безделушки. К тому же, ты сможешь тратить его без лишних к тебе вопросов.

Лемиель кивнул и сгрёб монеты.

- Премного благодарен.

Серегил задумчиво позвенел кошельком.

- Я бы, конечно, не прочь взглянуть и на камушек, что выпал из такой симпатичной розетки.

- Будь он у меня, я бы от него избавился, - сказал Лемиель с очевидным сожалением. – Маркис же ни словом не обронил ни про какой камень. Он про это всё вообще помалкивал, покуда не оказался на смертном одре. Вот тогда он и передал мне последнее, что у него оставалось на этом свете. У нас же никого, кроме друг друга и не было никогда.

Серегил собрал свои ночные трофеи и поднялся.

- Если, вдруг, попадутся ещё какие интересные штуковины, дай знать в Зеркальную Луну. И вообще, если что-нибудь будет нужно…

Лемиель протянул ему грубую, покрытую шрамами руку:

- Премного благодарен, но я в порядке.

Серегил пожал ему руку, весьма тронутый эдакой гордостью бывшего раба.

По пути обратно в таверну, где осталась Цинрил, Серегила одолела дикая усталость. Когда он взбирался в седло, у него всё болело. Было ясно, что сегодня ни о каких склепах и речи идти не могло. Думая лишь о горячей ванне да мягкой постели, он ударил Цинрил под бока и поскакал назад в дом губернатора.

***

Мика прикинул, что он не спит, только он ничего не видел. Он промок и продрог, был напуган, страдал от боли. Последнее, что ему вспоминалось перед тем, как опустился багряный туман, была прекрасная дама, которая снова сломала ему руку. И дра’горгос, который едва не проник в него!

Он лежал на спине, в воде, и когда попытался сесть, руку пронзила такая боль, что он вскрикнул, а потом закусил щеку, чтобы не орать.

- Эй? – дрожащим голосом произнёс он. – Клиа, ты тут?

Но единственным ответом ему были капли воды. И не было никого, чтобы ему помочь. Значит, справляться придётся самому. Здоровой рукой он уложил сломанную на груди, вскрикивая от каждого движения, а потом умудрился сесть. Эта боль и красная мгла отняли у него почти все силы, но он постарался собраться и сосредоточился на световом заклинании, которому обучил его Мастер Теро. Постепенно ему удалось создать крохотный светящийся шарик. При его сиянии он увидел, что бархатный наряд его превратился в жалкие выцветшие лохмотья. Мика ещё немного напрягся, и шарик увеличился до размеров воробьиного яйца – максимум, на что Мика сейчас оказался способен. Прямо перед ним высилась каменная колонна, на которой лежал сверкающий череп. Теперь Мика понял, где он - в пещере с призраком!

Встать без помощи рук было непросто, но он всё же сумел сделать это, несмотря на то, что при любом шевелении в плечо и запястье снова пронзало болью. Представив себе, что светящийся шарик привязан невидимой нитью к его макушке – так учил Мастер Теро – Мика смог взять его под контроль, и, повернувшись кругом, сумел оглядеться. Впрочем, склеп оказался слишком уж большим, так что пришлось обойти его, чтоб отыскать вход в туннель. При иных обстоятельствах он, конечно же, был бы весьма очарован возникающими из тьмы животными, которыми были расписаны стены, но всё, о чём он был в состоянии думать сейчас, был призрак… Или того хуже – дра’горгос , который кинется на него из окружающей тьмы.

Наконец, выход из склепа нашёлся, и опасно крутой туннель, в который он уходил. Он был тесноват: встать Мика там мог, но только нагнув голову. Так как здоровая рука была ему нужна, чтобы придерживать у груди сломанную, ему пришлось упереться в стенку плечом, после чего начать мучительное восхождение. Он понятия не имел, как далеко до наружной пещеры. Вскорости огонёк его начал мигать, а у него даже не было сил, чтобы не дать ему погаснуть, так что пришлось брести во полной тьме, столь кромешной, что у Мики перед глазами заплясали разноцветные звёздочки. И он бы, наверное, очень этому испугался, если бы Мастер Теро не рассказывал ему про такой обман зрения, возникающий в полной темноте.

Он уже решил, что не сделает больше ни шага, как проход вдруг выровнялся, и в лицо повеяло свежим ветерком. А вскоре далеко впереди замаячил свет. Это придало ему новых сил, и он сумел добраться до пещеры, где в треноге горел большой светящийся камень. Там был старинный чёрный табурет, и Мика плюхнулся на него, чтобы перевести дух и унять дрожь в коленях, прежде чем отправиться в следующий коридор.

Он просто посидит тут немножко, а потом встанет и пойдёт отсюда, и разыщет Мастера Теро и остальных, и расскажет им всё, что велела запомнить Клиа. И хотя его рука всё ещё нещадно дёргала, сидя было гораздо лучше. И чем дольше он так сидел, тем сложнее было даже думать о том, чтобы заставить себя подняться. Привалившись спиной к стене, он ощутил такую усталость, какой, кажется, не испытывал никогда в жизни. Но он же должен идти дальше…

Это был Меноси, полный красок и жизни. По улицам прохаживались люди в старинных нарядах, и повсюду вокруг были флаги и штандарты на высоких шестах, словно в день большого праздника . В конце ближайшего переулка Мика увидел дворец и отправился туда, так то было единственное в городе место, которое было ему хоть как-то знакомо. Он почти уже добрался до него, как огромные двери вдруг распахнулись и из них вышли Разат и какой-то прекрасный ‘фейе. Она была совсем юной, и даже ещё прелестнее, чем обычно. На ней было синее платье, не красное, и золотая диадема на голове.Вокруг поднялся радостный крик, и она, и тот человек улыбались и махали всем, а потом сели верхом на двух белых коней и поехали к городским воротам. Народ стал скандировать что-то, но Мика ни слова не понимал. Как только парочка поравнялись с тем местом, где стоял Мика, Разат улыбнулась ему и сказала что-то, похожее на то, что всё твердил у него в голове тот голос. До того, как всё накрыла багряная дымка.

Eshrlee.

***

Целых два дня у Алека ушло на то, чтобы снова найти во дворце портал. Как и прикидывал Теро, те не оставались в каком-то определенном месте, а появлялись и исчезали, как миражи, и только Алек мог видеть их. Словно ищейка, взявшая след, он часами таскал Теро с Микамом по коридорам, то и дело возвращаясь туда, где впервые проник в иное пространство.

Они в который уже раз снова пришли сюда. Солнечный свет за окном начинал потихоньку меркнуть, когда Алек, вдруг, заметил легкое колыхание в коридоре, в котором исчез Мика.