БЫЛО ещё темно, когда внезапный шум заставил Теро подскочить на своей постели. Ринувшись к двери, он рывком распахнул её и бросился, было, к Седжу, но обнаружил Микама возле двери Алека с Серегилом. Тот стучался и дёргал ручку.

Кричал Серегил, и кричал голосом, полным отчаяния. Изнутри доносилось: «Нет, вернись, прошу!», потом - глухой удар и всё стихло.

- Эй, вы там в порядке? – крикнул Микам, заколошматив сильнее.

Через какое-то время они услышали, как отомкнули запор, и Алек, завернутый в покрывало, наконец, отворил им дверь.

Золотой амулет, сделанный Теро, поблескивал в складках одеяла у него на груди.

- Всё хорошо, - прошептал он. – Серегилу просто приснился дурной сон.

- Опять? – тревожно переспросил Микам.

- Да ерунда! – раздражённо воскликнул Серегил.

Глянув через плечо Алека, Теро увидел, что Серегил, стоя нагишом у окна, крепко стиснул на груди руки, так что на спине его проступили лопатки.

- Это был лишь сон, - сказал Серегил, потом повернулся, подхватил с края кровати халат, надел его, путаясь в рукавах, и подошёл к ним.

Маг с облегчением увидел, что на Серегиле тоже надет амулет.

– Просто сон. Возвращайтесь в свои постели.

Он пытался изобразить досаду, но Теро видел, насколько он бледный и весь в поту.

Озабоченно переглянувшись с Алеком, Теро понял, что и юноша не на шутку встревожен.

- Бывают сны, а бывают видения, Серегил, - сказал Теро. – И кому, как не тебе это знать? Можно войти?

- Нам завтра очень рано вставать. Ничего особенного тут не произошло. Спокойной ночи.

Серегил развернулся и отправился снова в постель, улёгся, отвернувшись ото всех, и натянул одеяло по самые уши.

Это до жути напомнило Теро Седжа - там, в камере, после того, как тот пообещал им, что они оба умрут.

- Поговорим потом, - шепнул Алек.

- Ни о чём вы не будете говорить! – крикнул из постели Серегил.

Алек пожал плечами и закрыл дверь.

- У него куча причин для ночных кошмаров, - сказал, наконец, Микам, хотя голос его при этом звучал не слишком убедительно. – Уверен, если бы мы должны были о чём-то знать, он бы сказал.

Алек, всё ещё закутанный в покрывало, присел на свой край постели. Всю остальную постель утащил к себе Серегил.

- Ты должен хоть что-нибудь вспомнить, Серегил. Судя по тому, как ты кричал, ты был здорово перепуган.

Серегил перевернулся к нему, сел, однако, держась чуть-чуть поодаль.

- Я же сказал тебе, Алек: понятия не имею, о чём эти сны. Может быть, Иллиор так забавляется мной. Или оберегает меня, не знаю. Знаю лишь, что это пугает меня, чего не так-то просто добиться. Прошу, тали, постарайся это понять.

- Когда ты видел те свои сны про Шлем и про Нисандера, ты знал, о чём они.

- Да, но я понятия не имел, что они значат, покуда не было уже слишком поздно. Разве не так?

Он опустил голову и основанием ладоней устало потёр глаза.

- Я не в состоянии контролировать свои сны. И понятия не имею, насколько они провидческие на сей раз. У меня уже давно таких не было. Если снова приснится, и ты будешь уверен, что это опять оно, растолкай меня как угодно, пока я не успел всё забыть, ладно? Ради меня, Алек?

- Конечно. А теперь, может, поделишься всё-таки одеялом?

Серегил невесело улыбнулся.

- Спасибо.

Остаток недолгой ночи прошёл без приключений.

Серегил почти сразу же провалился обратно в глубокий сон. Алек, поняв, что не в силах сомкнуть глаз, зажёг свечку и уселся на кресло возле кровати, посидел так немного, силясь подремать, и в то же время уследить за Серегилом, но, поняв, что так ему не поспать, да и с Серегилом, вроде бы, всё в порядке, взял свечку и прошёлся по комнате, ища, чем бы таким заняться. Мастерить оперение для стрел было темновато, почитать нечего. Бросив ещё один взгляд на возлюбленного, Алек направился вниз, решив раздобыть что-нибудь в разорённой библиотеке и тут же вернуться назад.

Из-под двери комнаты Седжа, который спал под надзором Микама, шёл свет. У Теро в комнате было темно. Когда же Алек проходил мимо покоев призрака - тех, что они с Серегилом занимали в прошлую ночь, - его одолело любопытство. Опасаясь того, что могло оказаться за этой дверью, он вошёл внутрь и на какое-то время замер посреди комнаты. Что ж, боковое окошко было надёжно закрыто, в прохладном воздухе ничего зловещего, кроме запаха золы из камина. От неровного пламени свечки по углам разбежались тени, однако их скорбной посетительницы не было и следа. Покачав головой, Алек отправился вниз, в библиотеку.

На полках лежали четыре потрёпанных книги, две из которых оказались довольно древними, написанными на каком-то языке, вроде древней Коники, впрочем, в нём Алек смыслил мало. К тому же, они оказались довольно ветхими: стоило ему раскрыть одну из них и коснуться пожелтевшей страницы, с неё посыпались клочья пергамента. Оставив эти книжки Серегилу, Алек изучил две другие.

Одна оказалась толстенной амбарной книгой, заполненной многолетними записями фермерских дел, в основном касавшихся продаж лошадей. Последняя, и самая многообещающая, была в обложке из красной кожи с красивым узорным тиснением из серебра по краю. На корешке, однако, он не нашёл никакого названия. Видимо, это был дневник, который вёл кто-то из последних хозяев Зеркальной Луны. Даже, вернее, хозяйка, ибо на первой же странице он обнаружил подпись: «НЕТЕЛИЯ-Э-СЕРА МАЛИЯ КАЛА из ЗЕРКАЛЬНОЙ ЛУНЫ», написанную неровным, крючковатым почерком. И имя, и язык надписи были скаланскими. Скаланская знать переняла ауренфейскую манеру именовать себя ещё во времена Идрилейн Первой, избравшей своим Консортом одного из предков Серегила. Фория перед смертью, конечно, сменила моду, издав на то особый декрет, однако теперь, говорят, всё возвращалось обратно.

Нетели в своём дневнике вела записи весьма скрупулёзно. Пространные пассажи, написанные всё той же корявой рукой, тут и там перемежались иллюстрациями в виде изящных чернильных рисунков, изображавших в основном морские ракушки, птичек, всяких морских тварей и прочие объекты природы. Перелистнув в самый конец, Алек увидел, что последняя запись датирована примерно двумястами лет назад. Это выглядело многообещающе. Сунув книгу подмышку, он отправился обратно в спальню.

Серегил был по-прежнему, каким он его и оставил. Дыхание ровное, лоб сухой и прохладный.

- Что же творится в бедной твоей голове? – прошептал Алек, убирая со щеки любимого выбившуюся прядку мягких каштановых волос. Серегил шумно вздохнул, повернулся лицом за рукой Алека, однако же, не проснулся.

Усевшись со своей книжкой в кресло, Алек придвинул поближе подсвечник и раскрыл страницы. Прежде всего решил рассмотреть рисунки, а уж потом этот неразборчивый текст.

Судя по обнаруженным им нескольким очаровательным миниатюркам, Нетелия-э- Сера неплохо владела и красками. В одной картинке он сразу же узнал открывающийся спереди дома вид на пруд. Другая, похоже, изображала Глубокую Гавань каких-нибудь пару сотен лет тому назад. Ещё тут было несколько учебных рисунков детских личиков, с неподдельным любопытством взирающих на Алека сквозь века своими голубыми глазами.

Почти в самом начале книжки ему попался ещё один портрет. То был мужчина, определённо Ауренфейе, с их изящными чертами и характерными высокими скулами. Художница лишь слегка обозначила одежду – что-то, вроде чёрного халата, решил Алек – лицо же и волосы были прорисованы со всеми тщательностью и любовью. Волосы этого человека были слегка посветлей, чем у Серегила, и заплетены в две длинные тонкие косы, обрамлявшие по бокам лицо. Но серые глаза были того же глубокого цвета. Леди Нетелии удалось очень точно его передать. Запись, относящаяся к портрету, была короткой, но полной восторга.

«Спала в пещере снов и опять видела своего прекрасного ауренфейского принца. Если бы я только сумела узнать, как его имя, я смогла бы раскопать его историю. Но он по-прежнему встречает меня молчанием, смотрит мечтательно сквозь меня, словно я лишь пустое место, а тот, кого он действительно любит, стоит где-то у меня за спиной. А потом он вдруг так помрачнел, что даже испугал меня. Я же не смела отвести от него взгляда, и лишь наблюдала, как он исчез в слезах».