Мидас и Ренегат прорубили путь через толпу сородичей и оказались, наконец, у дверей, отделявших их от заветной цели. Толпа сзади напирала, но Мяускул и Редукс сдерживали их, пока Мидас пытался открыть двери. Те не были заперты, но не поддавались. Ренегат налёг всем весом на одну створку, а Мидас на вторую, и только тогда им удалось приоткрыть их. Как оказалось, с той стороны их блокировала гора трупов, магов, по всей видимости. Раны на их теле были ужасными и глубокими, их нанесли когтями в приступе ярости или помешательства. Того, кто убил их, долго искать не пришлось: несколько магов ещё были живы и пытались спастись от чудовища, которое металось от одного человека к другому и с рёвом рвало их на куски. Когда с последним было покончено, существо прыгнуло к поверженной жертве и, встав около неё на четвереньки, стала поедать лицо, словно дикий зверь.

Ренегат сразу понял, кто перед ними. Он опустил секиру и обернулся к Мидасу, а тот стоял, как вкопанный: он был потрясён увиденным и не мог произнести ни слова. Нагараджа снова взял оружие в руки и сделал шаг вперёд, но Мидас схватил его, впился в предплечье дрожащими пальцами, останавливая. Ренегат смерил вентру полным сожаления взглядом и направился обратно в коридор. Он и остальные сородичи остались защищать кабинет, пока Мидас находился внутри один на один с монстром. Тот был с головы до ног покрыт кровью врагов и всё равно ощущал неутолимую жажду. Зверь овладел им, и, казалось, уже ничто не вернёт к человечности.

Когда двери закрылись, отделив шумную толпу, внезапно наступившая тишина заставила существо отвлечься и взглянуть на мужчину. В его безумном и озлобленном взгляде промелькнуло замешательство, а затем оно отскочило от тела, которым питалось, и забилось под стол. Мидас прошёл вперёд, ступая по красному и липкому от крови паркету между разбросанных конечностей и тел, обогнул стол и присел на корточки. Грёза сидела на полу, обняв колени руками, и горько плакала. Из её неразборчивой речи Мидас улавливал лишь тихое «прости».

— Иди сюда, — сказал он вполголоса и протянул руку.

Девушка подняла на него болезненные, налитые кровавыми слезами глаза и, разревевшись ещё пуще, бросилась в объятия Мидаса. Мир вокруг перестал существовать, сейчас на всём белом свете были лишь они вдвоём, преисполненные виной и страхом. Даже придя в себя, Грёза источала столь сильную ауру злобы и ненависти, что Мидасу приходилось подавлять желание отпихнуть её прочь, и это доставляло ему неимоверные страдания. Он старался не думать о Грёзе как о монстре, но всё в ней кричало об опасности. Её била крупная дрожь от осознания того, что она натворила, но зверь внутри неё упивался этим.

— Ты убила Хьюго? — спросил Мидас.

Он неуверенно коснулся пальцами её слипшихся волос и провёл ладонью по голове, чтобы успокоить.

— Нет, — ответила Грёза. — Он спрятался, когда услышал, что я иду за ним.

— Как ты здесь оказалась?

— Он как-то нашёл меня. Не помню, где я была… Всё, как в тумане, с той ночи, когда…

— Не надо, не вспоминай, — прошептал Мидас, прижимая девушку крепче.

— Мне так жаль… Я хотела защитить нас. Хотела стать сильной и дать отпор врагам. А теперь я не хочу этого. Я не знаю, чем я стала.

— Ничего не говори, всё будет хорошо, — пообещал Мидас. — Я уберегу тебя.

— От чего? — спросила Грёза, поднимая глаза. Но ответ сам пришёл к ней на ум. — Они всё знают? Меня хотят убить, так ведь?

Слёзы снова наполнили глаза девушки и покатились алыми потоками по щекам. Мидас взял её лицо в свои руки и поцеловал Грёзу в лоб.

— Я же сказал, всё будет хорошо. Я не дам тебя в обиду.

Двери кабинета распахнулись и в него вошли Ренегат и Редукс. Кумитэ, Мяускул и Дина тоже были целы, но остались снаружи. Мидас встал и поднял Грёзу с пола, она едва стояла на ногах — страх перед тем, что её ждёт, лишил её сил.

— Юстициары скоро будут здесь, — предупредил Ренегат. — Надо что-то делать. Если Асмодей увидит девочку, ей конец.

— Чёртовы тореадоры, — процедил Редукс.

С улицы донёсся рокот приближающегося вертолёта, он сел на крышу и затих. Редукс снова выругался.

— Прятать негде, а бежать поздно, — заключил Ренегат.

— У меня есть идея, — сказал тремер. Он подскочил к Мидасу и Грёзе и, схватив девушку, отцепил её от брата.

— Что ты делаешь? — возмутилась она.

— Спасаю тебя, дура, — ответил Редукс. Он затолкал Грёзу за штору и приказал молчать, а сам встал перед ней.

— Дурак здесь только ты, раз думаешь, что это поможет. — Ренегат покрутил пальцем у виска. — Как будто он не поймёт, что перед ним две ауры.

— Тебе-то откуда знать, поймёт он или нет, я лучше разбираюсь в этом вопросе, — огрызнулся Редукс.

В коридоре возникли несколько силуэтов: две из них принадлежали юстициарам, другие — сопровождавшим их Оро и Козырю. Увидев в кабинете гору расчленённых трупов, они остановились и переглянулись. Кое-как пробравшись через них внутрь, стараясь не запачкать одежду и обувь, сородичи остановились напротив Мидаса и Ренегата.

— Где Хьюго? — спросила Фира. Её грозный взгляд не оставлял собеседнику ни малейшего шанса на ложь.

— Всё ещё не найден, — ответил Мидас.

— Остальные, я полагаю, убиты, — сказал Асмодей, осматриваясь. Когда он заметил Редукса, стоявшего в непринуждённой позе возле плотной гардины, он изменился в лице. На нём возникла смесь ужаса и отвращения. Он нагнулся к уху Фиры и что-то шепнул, затем обернулся к Оро. Тот слышал, о чём шла речь, и сглотнул комок волнения, вставший в горле.

Редукс и Мидас занервничали. От того, скажет ли Оро что-то и что именно он скажет, будет зависеть сразу две не-жизни. Не-жизни, которые ему самому, по большому счёту, лишь мешались всё это время, и теперь настал удачный момент от них избавиться.

Редукс не сводил глаз со своего сира, а тот смотрел в ответ немигающим взором чёрных очей, и ничего в них не читалось в этот момент. Стоявшая позади Кумитэ, Дина и Мяускул готовы были броситься с боем на юстициаров, если всё пойдёт под откос, но Ренегат незаметно показывал им знак держать себя в руках. Эти двое были им не по зубам.

«Прошу вас…», — мысленно произнёс тремер, надеясь, что Оро услышит его. Захочет услышать. Но он не знал, о чём его просить. О снисхождении? О втором шансе? Слишком много хлопот они оба доставили ему. Надеяться на милосердие было глупо.

Оро прикрыл глаза и облизнул сухие губы, а затем вполголоса произнёс приказ. Козырь сложил руки на груди и вздохнул. Асмодей и Фира всё ещё выглядели напуганными, но, похоже, Редукс потерял для них интерес. Исчез с поля зрения, как и ни бывало его никогда.

— Мы осмотрим музей ещё раз и найдём Хьюго. Оставайтесь здесь, — сказал тореадор, и делегация поспешила покинуть кабинет, ставший кровавой бойней.

Оро помедлил. Ему не нужна была благодарность, и один его вид показывал, насколько ему омерзительно то, что он сделал. Но он сделал это. Вентру последний раз бросил на Редукса неприязненный взгляд и покинул сородичей.

Когда двери за ним закрылись, Редукс осел на пол. Мидас закрыл лицо ладонями и рассмеялся нервно и будто исподволь.

— Что он сказал? — спросила Грёза, выглядывая из-за гардины.

— Никто не услышал, — ответил Ренегат, и Мяускул в подтверждение его слов пожал плечами.

— Я же говорил, — произнёс Редукс сиплым голосом. — Представляю, в каком ужасе был Асмодей…

— А что он увидел? — снова задала вопрос Грёза, садясь на корточки возле тремера. Он обернул к ней лицо, на котором читались презрение и сочувствие одновременно.

— Мою жалкую красную ауру, объятую чёрным, как смоль, пламенем.

***

Хьюго обнаружили в подвале, где располагалось хранилище музейных экспонатов. Горстка сторонников, которых он держал в качестве личной охраны, сдались, когда узнали, что всё кончено. Юстициарам было приказано ликвидировать бывшего принца за совершённые преступления против сородичей, и приказ исполнили на месте.

Дина и Редукс вывезли Грёзу в академию, пока остальные разбирались с бедламом, который они устроили в Даунтауне, и спрятали в сгоревшем крыле, поскольку очень скоро делегация юстициаров и примогенов вернулась туда же для решения насущных вопросов.