Недобрый взгляд Оро остановился на сородиче. Принц размышлял, достоин ли Ренегат его доверия. Нагараджа никогда не отличались тягой в интригам, а этот и подавно не выглядел знатоком закулисных игр. Что-то располагало к нему, и хотя Оро пришлось надавить себе на горло, он понимал, что никакого иного решения он сейчас не придумает. Хотелось выпить много, очень много алкоголя, но чистым он принимать его не мог.

— Уходи, — сказал Оро вполголоса, — уходи и держись от этого поселения подальше.

Ренегат поднялся и вышел из кабинета в гостиную. Витрина под портретом не запиралась, потому он просто поднял стекло и забрал лежавшую на бархатной подушке секиру с двойным лезвием. В конце концов, хоть что-то в этот день принесло ему удовлетворение.

В шкафу висело два вечерних платья: тёмно-синее с корсажем и кружевным белым воротником для Грёзы и красное с пышной юбкой и глубоким декольте для Кумитэ. Появились они там потому, что Оро устраивал ужин, на который, по словам Мидаса, ни в коем случае нельзя было приходить в футболке и джинсах. «Ну ладно», — подумала тогда Грёза, положившись на сира в вопросе выбора подходящей одежды. Ей и не пришло в голову, что им с подругой придётся наряжаться в средневековый отстой. Не хватало только уложить волосы на макушку и заплести в них птичье гнездо.

— Я это не надену, — сказала Кумитэ, закрывая дверцу шкафа. Грёза последовала её примеру. — Пусть со мной делают, что хотят. Не надену и точка.

— Но не переодеться вовсе тоже не вариант, — ответила девушка, оттягивая подол покрытой пятнами грязи и крови футболки. — Давай спросим у той женщины в маске, может, у неё есть что-то из нормальной одежды?

— На тебе её шмот будет висеть…

— Как будто у меня есть выбор.

К счастью, подругам не пришлось долго плутать по академии в поисках Занозы — они нашли малкавианку в её комнате.

— Чего вам? — поинтересовалась она, открыв дверь девушкам.

— Нам очень неудобно просить у вас о таких вещах, — начала Грёза.

— У тебя есть нормальные платья? — перебила её Кумитэ. — Мы не можем идти на ужин с нашим стариканом в таком виде. Вернём сразу, как всё закончится. Я даже постараюсь не запачкаться.

Заноза окинула Кумитэ ледяным взглядом и перевела его на Грёзу.

— Пожалуйста, простите её за грубость, — сказала та, покраснев от стыда за подругу. Новая не-жизнь обострила худшие качества Кумитэ и обнажила те, что девушка скрывала до становления. Вероятно, так было у всех сородичей, но Грёза надеялась, что её такие перемены не коснулись.

— Ладно, покажу вам несколько платьев, которые уже не ношу, — процедила Заноза, отходя от порога к платяному шкафу. Когда она его раскрыла, Кумитэ присвистнула.

— У тебя столько вещей, а ты всё время ходишь в одном и том же костюме! — сказала она, разглядывая забитый одеждой шкаф. — С ума сойти, по три шмотки на одной вешалке…

Малкавианка медленно обернулась, но не стала комментировать поведение Кумитэ. Она прошлась пальчиками по своему гардеробу, отбирая подходящие варианты, и сбросила их на кровать небольшой цветастой кучкой. Девушки стали разбирать костюмы и платья в поисках чего-то менее вычурного.

— Я уж думала, придётся идти в нашей одежде, — произнесла вполголоса Кумитэ, когда они с Грёзой приближались к столовой. — Вкус у неё, конечно, хреновый.

— Она специально дала нам такие вещи, потому что кое-кто напрочь забыл о вежливости.

— Ой, не нуди, — отмахнулась подруга и открыла двухстворчатую дверь.

Посреди просторного зала стоял длинный стол, уставленный свечами и столовыми приборами на пять персон.

Во главе его сидел Оро. Он привёл себя в порядок: тщательно вымыл и уложил гелем золотисто-белые волосы, оделся в чёрный костюм-тройку, который сшили на заказ точно к его возвращению, и даже расчесал густые чёрные брови. А внимательный взгляд отметил бы также и то, что Оро подкрасил веки и светлые ресницы, чтобы подчеркнуть глубину чёрных глаз.

Мидас сидел по правую руку от сира, Редукс — слева. Они обернулись к девушкам, и первый недовольно поджал губы, увидев, во что они нарядились. И чёрт бы с тем, что Грёза надела белую блузку и голубые расклешённые брюки с чёрными лодочками — этот образ был ей к лицу, но вид Кумитэ в коротком шёлковом платьице на бретелях и с кружевом на подоле, которое, скорее всего, было и не платьем вовсе, а пеньюаром, бросил сородичей в бледный румянец.

Оро оглядел девушек с видом ведущего модного приговора и цокнул языком. Высказывать своё мнение он не стал, а лишь указал на приготовленные для них места. Грёза села рядом со своим сиром, Кумитэ — напротив неё, слева от Редукса.

Перед ними стояли глубокая тарелка и бокал для вина. И то, и другое было наполнено кровью. Кумитэ долго смотрела на эту композицию, соображая, для чего нужен такой выпендрёж. Она закрыла лицо сбоку ладонью, чтобы Оро не видел её реакции, и закусила губу, пытаясь не рассмеяться. Грёза же растерянно смотрела то на подругу, то на сира, не понимая, что ей нужно делать.

— Век от века люди и сородичи становятся всё тупее и беспардоннее, — произнёс Оро и пригубил бокал.

— Обязательно начинать с оскорблений? — буркнула Кумитэ, обернувшись к «старикану». Редукс сунул руку под стол и больно сжал её бедро пальцами, девушка ойкнула и обратила на мужчину недовольный взгляд.

— Яблоко от яблони… — заметил Оро, глядя на Редукса.

— Не я её сир, господин, — тихо ответил тот, опуская глаза. Блондин перевёл взор на Мидаса. Тот вздохнул и собрался было ответить, но его перебила Грёза:

— Я обратила её, потому что она умирала. Не могла же я её бросить истекать кровью?

— Во-первых, я не позволял тебе открывать рот, птенец, а во-вторых, не просто могла, а должна была, — сказал Оро.

— Можно я уйду? — спросила Кумитэ, закатив глаза.

— Сиди и помалкивай, — не глядя в её сторону, бросил Оро. — Будь я до сих пор принцем, отделил бы тебе голову собственными руками.

— Она ещё покажет себя с лучшей стороны, сир, — заступился за Кумитэ Мидас.

— О, ты так полагаешь? Строго говоря, мне индифферентно, что она мой сородич. Будь она тореадоркой, бруха или, упаси господь, носферату, я не обратил бы на неё ровным счётом никакого внимания, но эта девчонка — представитель самого влиятельного вампирского клана, элита и свет Камарильи, и она позорит нас своим поведением.

Кумитэ громко выдохнула и, чтобы воздержаться от пререканий, уткнулась в свою тарелку и стала мешать кровь ложкой.

— Возможно, ещё не всё потеряно, — не унимался Оро, и когда Кумитэ всё же решилась высказать ему, кто он есть на самом деле, он переключился на Грёзу: — А кто позволил тебе обращать кого бы то ни было в вампира? Четырнадцать лет от роду, сородичем была всего месяц или два, а туда же — дарит объятия кому попало. Действительно говорят, наступили Последние Ночи…

— Мне девятнадцать, — прошептала Грёза, ссутуливаясь.

— Какая необходимость была в том, чтобы давать становление неокрепшей девице? — обратился Оро к Мидасу, проигнорировав ответ девушки.

— Так велело пророчество, — сказал тот и взглянул сиру в глаза. Пожалуй, Оро даже лучше него знал о том, как некстати порой бывают пророчества.

Блондин наконец отстал от своих детей, сконфуженный напоминанием о том, что он сам был на месте Мидаса, и принялся за ужин. Остальные сородичи последовали его примеру, хотя аппетита ни у кого не было после разбора полётов.

Есть кровь ложкой из тарелки было странно и неудобно, но девушки смирились с этим, ведь проще сделать так, как хочет Оро, чем выслушивать от него упрёки и оскорбления.

Когда с церемониями было покончено, Грёза взглянула на Мидаса, ожидая разрешения уйти, но ужин явно не спешил близиться к своему завершению.

— Насколько я понял из разговора с Джозефом, нынешний принц, Хьюго, нажил себе немало врагов, и ты собираешь союзников, чтобы свергнуть его, — вновь заговорил Оро.