Кровавый путь… Почему всегда нужно приносить жертвы для того, чтобы что-то изменить? Он не знал даже, что именно суждено совершить Грёзе, но вынужден был идти по уготованной ей дороге, как единственный, кто сможет подсказать девушке верное решение или остановить, прежде чем она совершит нечто ужасное.

А сейчас, пока не нагрянула полиция в поисках поджигателей, нужно было сматываться подальше, и лучше всего вообще прочь из города. Мидас усадил сородичей в фургон и сам сел впереди рядом с Редуксом. Тот завёл двигатель и, положив руки на руль, замер в нерешительности.

— Что с тобой? — поинтересовался Мидас, устало глядя на брата. — Поезжай.

— А куда? — спросил тот, неопределённо качнув головой.

— Да хоть к Шабашу на ранний завтрак. Лично я не прочь вырубить всю местную секту к чёртовой матери.

— Ладно, — ответил Редукс, пожав плечами. — Жаль, медведя не прихватили.

Фургон тронулся с места и, развернувшись, поехал прочь.

Указанный призраком заброшенный особняк был оцеплен группой шабашевцев. Приблизившись к распахнутым чугунным вратам, Ренегат ощутил мощную ауру смерти и страдания. Она давала ему сил, словно свежий морской бриз, но он пришёл сюда не затем, чтобы стать частью безумного культа извергов.

Ренегат неспешно прошёл по заросшей тропинке к особняку и остановился, когда путь ему преградил настороженный гангрел. Он подозрительно оглядел Ренегата и зацепился взглядом за ручку секиры, выглядывавшей из-за спины.

— Ты кто такой?

— Моё имя Ренегат. Я пришёл остановить орудующих здесь цимисхи.

— Чё? — переспросил шабашевец, показывая клыки в милой улыбке.

Крепкие пальцы легли на плечо гангрела и чуть сжали его. Вампир перевёл взор на руку и нахмурился, ожидая дальнейших действий. А затем ощутил, что с ним происходит что-то странное. Его мышцы стремительно атрофировались, сухая и шелушащаяся кожа плотным струпом обтягивала их и лопалась. Всего нескольких секунд хватило, чтобы внешне молодой и полный сил человек превратился в немощного старика. Ещё мгновение, и он упал иссушённой мумией на порог.

Ко входу подтянулись другие сородичи, обходившие особняк по периметру. Ренегат взял в руки секиру и встретил набросившихся на него вампиров несколькими мощными ударами, разрубившими их на части. Затем спокойно распахнул входную дверь и прошёл внутрь ветхого особняка.

Сразу стало ясно: все уже знают о его присутствии. Со второго этажа по мраморной лестнице сбегала довольно большая группа шабашевцев. Кто-то собирался атаковать голыми руками, кто-то вооружился битой, ножом, один даже вообразил, что справится отломанной ножкой табуретки. Они окружили непрошенного гостя, уверенные в своём превосходстве над одним-единственным сородичем.

Ренегат поднял секиру, прочертив ей на полу полулунную линию и, закружившись, влетел в толпу. Куски плоти и одежды летели в разные стороны, раненные вампиры визжали, падали на пол и бились в агонии от боли. Медленно, но неумолимо Ренегат убивал их одного за другим, не позволяя никому из них нанести себе даже царапину. Разразилась бойня.

Кто-то умудрился запрыгнуть высоченному Ренегату на шею и, схватив его за подбородок, резко поднял его голову, чтобы тот не мог видеть, куда атаковать. Ренегат стащил с себя мерзавца и отбросил в сторону уже высушенный труп.

Увидев, что касание сородича смертельно, шабашевцы расступились.

— Сука! Это нагараджа! — крикнул кто-то.

— Да ёп…

— Чего тебе от нас надо?! Мы что хотим, то и делаем, и мочим, кого хотим. Вали отсюда!

— А разве вы здесь убиваете кого-то? — равнодушно ответил Ренегат. — Вы мучите людей, извращая их облик ради собственного удовольствия, смотрите на их муки и радуетесь, что больше не являетесь частью людского стада. Как это, по-вашему, связано со смертью?

— Не твоё дело, чем мы занимаемся с нашей жратвой!

— Боюсь, что моё. Нельзя играть со смертью, отдаляя её гнусной магией и наслаждаясь агонией подопытных. Это оскорбляет саму суть смерти.

Отовсюду в холл начали стекаться остальные шабашевцы. Их было невероятно много для одного несчастного трёхэтажного особняка. Ренегат обвёл взглядом врагов и покачал головой.

— Всех не одолеешь, — прошипел гангрел, Зверь которого успел трансформировать его в дикое животное.

Он подпрыгнул на четырёх конечностях и попытался вцепиться когтями в лицо Ренегата, но тот резко ударил его рукоятью по челюсти, выбив зубы.

— Мне Окончательная Смерть не страшна, — сказал Ренегат хладнокровно. — А вам?

Враги разом навалились на него, и это была их ошибка. В суматохе они умудрялись ранить своих сородичей, в то время, как Ренегат спокойно расправлялся с ними голыми руками, не обращая внимания на собственные травмы.

Толпа редела. Пепел сыпал отовсюду серым дождём, забиваясь ещё уцелевшим вампирам в рот и глаза. Ренегат швырял шабашевцев в разные стороны, словно тряпичные куклы, и те умирали от его прикосновения, не успев упасть на пол. Как только выдалась возможность подхватить лежавшую у его ног секиру, Ренегат вертанулся, разрубив ближайших врагов пополам. На него наступала следующая волна.

— Отпустите его! Я сама разберусь, — раздался женский голос.

Шабашевцы отступили, сохраняя круг, чтобы не дать Ренегату уйти. По лестнице к ним спускалась женщина с неестественной ни для вампиров, ни для каких других существ бордовой кожей, двумя короткими рожками, растущими изо лба, короткими непрозрачными крылышками и дьявольским хвостиком. Демоном она не была — так порой меняли свой облик вампиры клана цимисхи, желая выделиться и показать свой характер.

Вампирша остановилась у подножья лестницы и оглядела Ренегата сверху вниз.

— Как волнующе… Мне не доводилось раньше встречать нагараджа. Было бы интересно изучить путь смерти, которому вы следуете.

— Не в этой не-жизни, сородич, — ответил Ренегат.

— О-о, ты думаешь, что можешь победить меня так же легко, как моих подопечных? — с напускным умилением произнесла женщина и усмехнулась.

— В одиночку, вероятно, нет, — сказал кто-то, входя в особняк через распахнутую настежь дверь. Шабашевцы обернулись на очередного незваного гостя и недовольно зарычали. — А вместе со мной — вполне.

— Посмотрите, кто явился: шериф Санта-Моники собственной персоной. Не надоело ещё таскаться за этой напыщенной дурой, прячущейся в подвале казино?

— Пока у меня есть безграничная возможность выкашивать ряды шабаша, я в полном её распоряжении, — ответил Мидас с учтивой улыбкой и извлёк из ножен за спиной двуручный меч.

Вампирша уставила руки в бока и громко вздохнула. На её алом личике играло лёгкое недовольство.

— Я сегодня не готова сражаться с вами обоими, — сказала она капризно. — Прошу меня простить.

Женщина повернулась на каблуках, махнула хвостиком и направилась через арку в прилегающую комнату, оставив сородичей разбираться самим с проблемой. Мидас удивлённо вскинул брови и взглянул на Ренегата.

— Иди за ней, шериф, я добью молодняк и догоню тебя, — сказал он.

Мидас согласно кивнул и, перехватив меч удобнее, бросился в погоню. Попытавшиеся встать у него на пути шабашевцы оказались поделены надвое секирой Ренегата. Он не упустил ни одного преследователя, прикрыв Мидаса, а затем переключился на тех, кто нападал на него самого.

Цимисхи свернула в конце коридора вниз по лестнице, мужчина устремился за ней. Под особняком располагался просторный подвал, пол которого был застелен каменной кладкой. Местами она разрушилась и через неё проглядывал фундамент из земли и песка. Вампирша встала на один из таких участков и повернулась к Мидасу, игриво улыбаясь.

— Стой, Мэлис! — крикнул тот. — Ты не можешь убегать вечно, сразись со мной.

— Не в этот раз, лапуля, не хочу ломать ногти, — ответила женщина, любуясь пёстрым маникюром чрезмерно длинных острых когтей. — Мой милый Доминион меня уже заждался, я не могу огорчить его, променяв вечер с ним на махыч с камарильской сучкой. Чао-какао, Мидас!