Прикрыв предплечьем лицо от опаляющего жара, Мидас побежал через зал напрямик к лестнице, поскольку пользоваться лифтом сейчас было крайне неразумно. Он обогнул горящую колонну и, ощутив странное давящее чувство в груди, посмотрел на тело девушки в розовой кожаной курточке, лежавшее неподалёку. Её светлые голубые глаза были широко распахнуты и полны страха, короткие волосы разбросаны вокруг головы тёмным ореолом.

«Синие глаза. Голубые глаза. Золотые глаза, — прошептал зловеще чей-то голос. — Путь за её спиной полон преград, разрушенных тропинок и заканчивается огненной стеной».

Это говорило Мидасу одновременно обо всём и совершенно ни о чём. Он не знал эту девушку и не мог винить себя в сделанном выборе, ведь иного не было дано: либо она, либо Грёза. А могло и вовсе статься так, что их судьбы были предрешены задолго до становления самого Мидаса.

Он отвёл взгляд покрасневших от жара глаз от покойницы и, нырнув под обвалившуюся балку, вышел на лестничную площадку.

Огонь ещё не успел добраться сюда, но дым клубился, заволакивая обзор. Мужчина спустился на несколько этажей вниз и выскочил в знакомый длинный коридор, устеленный бордовым ковролином. В конце его виднелась сорванная с петель дверь кабинета Сирены.

Внутри её не оказалось, а вся мебель была перевёрнута в пылу ожесточённой борьбы и обагрена кровью. Кровью вампира и человека.

У одной из стен стоял книжный шкаф. В обычное время он оставался ничем не примечательным стеллажом, и лишь Мидас знал, что за ним скрывается потайной ход, ведущий из здания казино в городскую канализацию неподалёку от убежища местных носферату, с которыми Сирена вела дела. Сейчас шкаф был отодвинут. Значит, она успела сбежать… Мидас должен был убедиться в этом.

Он сделал несколько шагов к арке секретного тоннеля, но затем остановился, вспомнив что-то, и обернулся. Над опрокинутым креслом Сирены висел двуручный меч с простым т-образным эфесом. Рукоять его недавно перетягивали кожей. Сирена явно заботилась о состоянии оружия, то ли просто желая сохранить его как можно дольше, то ли подстёгивая этим свои воспоминания о недолгих отношениях с Мидасом.

Он снял меч с ножнами и повесил через плечо, закрепив ремни на груди. Затем, достав из резной шкатулки Сирены сигару, прикурил от бензиновой зажигалки, которую, не закрывая, бросил в один из ящиков рабочего стола. У барона Санта-Моники было накоплено много любопытной информации о влиятельных и не очень сородичах, которые она предпочитала хранить на бумажных носителях. Мидаса не интересовали пикантные подробности чужих не-жизней, но и бросить всё он не мог, будет лучше, если кабинет тоже сгорит дотла.

Пройдя, наконец, в тоннель, Мидас обнаружил Сирену. Её нижние конечности лежали на боку в луже излившейся из подвздошных сосудов тёмной крови, рядом распростёрся охотник с огнестрельной раной во лбу. Подле него валялся короткий серебряный меч с выдавленным на лезвии у гарды изображением щита над двумя скалами.

Абсолютно белые волосы и брови и красивые ярко-зелёные глаза убитого парня напомнили Мидасу одного знакомого истребителя вампиров, но нет, увы, это был не он, а всего лишь его младший брат Тек. Что ж, во всяком случае, на одну мразь в мире стало меньше, подумал Мидас. Он представил выражение лица Зига, когда тот узнает о гибели брата, и злорадно усмехнулся.

Длинный багровый след, оставленный Сиреной, привёл мужчину к её верхней части туловища, отделёной ударом меча. Барон лежала навзничь, раскинув руки, и смотрела на вены труб, протянутых под потолком.

Когда Мидас приблизился, она перевела на него болезненный взгляд и вымученно улыбнулась, из уголка губ скользнула алая дорожка. Вот она сила вампирской витэ — даже разделённая надвое, Сирена продолжала влачить свою не-жизнь. Однако длиться долго это не могло.

— Помнишь нашу первую встречу? — произнесла она шепотом и, закашлялась, разбрызгивая кровь. — Пом… нишь?

— Да.

— Ты казался мне таким… совершенным.

— Я целую вечность ждал, пока ты придёшь в себя.

Сирена закряхтела — она смеялась, представляя себе ту картину. Да, подумала она, какая дурацкая слабость у тореадоров — зависать от вида чего-то эстетически безупречного. Всё ж лучше, чем приходить в ярость от любой мелочи или перебирать сотни людей в поисках подходящей именно для тебя одного крови.

В её голове крутился целый вихрь мыслей и просьб, которые она должна была озвучить, но вместо этого Сирена решила сказать только то, что действительно её волновало:

— Ты не позволил мне любить тебя по-настоящему.

Мидас отвёл взгляд. Перед его взором возникла ласковая улыбка Грёзы, её прекрасные синие глаза и аппетитная шейка, хранившая на себе его укус и его поцелуи.

— Хотела бы я знать, что такого ты нашёл… — Сирена закашлялась вновь.

— Не надо, не трать силы напрасно.

— Конец мне, Мидас. Хочу быть откровенной в последние минуты.

Вампир коротко кивнул и присел рядом с Сиреной на корточки. Она протянула обагренную кровью охотника руку и коснулась его щеки.

— Я хочу быть на её месте…

Взгляд барона замер на лице Мидаса, улыбка погасла. Спустя мгновение она превратилась в пепел, исчезнув навсегда. Лишь пятнышко крови на коже мужчины в форме отпечатка пальца напоминал о Сирене, и больше ничего.

Выход из потайного тоннеля был закрыт решёткой с выломанными прутьями. Мидас просочился через небольшой лаз и прошёл вдоль каменной покатой стены к перекрёстку, стараясь не пачкать обувь в сточных водах. Дойдя до указателя (канализация представляла собой лабиринт коридоров, и порой даже работники коммунальных служб могли в ней заблудиться), Мидас обнаружил сидящую на земле девушку в красном кимоно. У её ног лежал пистолет. Незнакомка горько плакала, накрыв голову руками и явно не замечала присутствие постороннего.

— Почему ты не убила того охотника раньше? — задал вопрос Мидас.

Девушка вздрогнула от неожиданности и, вскочив на ноги, уставилась на Мидаса. Конечно, она узнала его и оттого расплакалась ещё пуще.

— Она сказала мне остаться с Рокс! — ответила девушка, закрыв лицо ладонями. — Когда я увидела, что он преследует Сирену, я бросилась за ними, но он… Я не успела! Мне так жаль… Не успела, просто не успела.

— Дура, — сплюнул Мидас. — Идём. Пистолет подбери.

— Что со мной будет?

— Спросишь у Мары.

— Она жива? — обрадовалась девушка.

— Не говори ни слова о том, что здесь произошло, ты всё время была в главном зале с умирающей подругой, — приказал Мидас. Он не особо беспокоился за неё, но был уверен, что Мара свернёт гулю шею, если хоть на мгновение допустит, что Сирена погибла по её вине. Лишние жертвы в этой бойне были ни к чему. Довольно и тех, кто сгинул в огне.

Мидас вывел девушку из канализации на поверхность в одном из переулков и сразу же заметил стоявший неподалёку фургон, в котором он с остальными сородичами приехал в Санта-Монику. Едва он сделал шаг в его сторону, как оттуда выскочила Грёза и, подбежав к Мидасу, бросилась к нему в объятия.

— Прости, что заставил тебя волноваться, — сказал он, целуя возлюбленную в макушку.

«Никогда больше так не делай», — произнесла Грёза мысленно и крепко прижалась к Мидасу, от которого невыносимо несло гарью.

Следом подошла Мара. Она взглянула на мужчину с тревогой и, хотя уже знала ответ, всё равно спросила:

— Что с Сиреной?

Девушка, которую Мидас вывел из канализации, бросилась Маре в ноги и заревела.

— Охотник настиг её в потайном тоннеле, — ответил Мидас.

— А Рокс? — дрожащими губами произнесла Мара.

— Обречённая погибла задолго до своей хозяйки, — сказала подтянувшаяся к сородичам Дина. — Чашу весов склонили не в её сторону. Обречённая должна была умереть, чтобы Другая ступила на свой кровавый путь.

— Молчи, Дина, — процедил сквозь зубы Мидас, сверля малкавианку ледяным взором.

«Она говорит обо мне, так ведь?» — спросила Грёза. Мидас не удостоил её ответом, а лишь обнял крепче.