У меня закружилась голова. Это было очень, очень плохо. Мне нужно было убить время. Нужно было найти выход из этого.

— Что ты имеешь в виду?

Я медленно слезла со стула.

— Ты думала, я не замечу, что твои волосы стали светлее у корней? Или что твои глаза приобрели тот странный оттенок до того, как ты сменила ожерелье?

Она сделала шаг ближе.

— Я все замечаю, — прошипела она. — Король уже вознаградил меня за мою верность. И я с нетерпением жду, когда увижу, как ты горишь.

Паника охватила меня. Я потянула за нити времени.

Но ничего не произошло.

Аурия улыбнулась.

— Пытаешься использовать свои продажные уловки? На мне они не действуют. Я действительно благословлена богами.

Ноль. Аурия была нулём. Вот почему магия на нее не действовала. Потому что ее собственная сила всегда бурлила под поверхностью, отражая другую магию, как живой щит.

— Тебя ждет камера, Сетелла. Это та же самая, в которой Вила сидела перед смертью. Я подумала, тебе понравится чувствовать себя рядом с ней в свои последние часы.

Я уловила движение в зале позади нее. Мое сердце так громко стучало в ушах, что я едва мог расслышать ее слова. Но я не отрывала взгляда от ее лица.

Отвлеки ее.

— Ты одна из королевских пауков.

Она засмеялась.

— Как в старых историях? Королевские пауки не знают, что они пауки, идиотка. И их размещают при иностранных дворах, пока они не понадобятся. Я все это время знала, что делаю. Потому что продажным нужно гореть за свои грехи.

Она рухнула на пол.

Я вытащила свой нож, но это была Мадиния, которая стояла позади бессознательного тела Аурии с вазой в руке.

На мгновение мир потемнел по краям, и я прислонилась к стене. Живая. Мадиния была жива. И она только что спасла мою жизнь.

Предполагалось, что она села в один из экипажей с остальными. Но вместо этого она стояла передо мной с подбитым глазом, ее лицо и шея были залиты кровью.

— Что случилось?

Мадиния переступила через Аурию.

— Дэвис знал, что я что-то замышляю. В тот момент, когда мы подошли к экипажам, он изменился.

Она вздрогнула, и на мгновение я подумала, что она вот-вот заплачет. Но вместо этого ее глаза сузились.

— Я убила его.

Ее глаза горели, и чистый вызов пропитал ее голос.

— Я надеюсь, ты заставила его страдать.

Я надела амулет через голову и спрятала его под платье.

Она икнула от смеха.

— Я попросила его показать мне, как работают кареты, точно так, как мы планировали. И как только карта была настроена на его силу, я смогла отправлять экипажи туда, куда пожелаю. Он даже позволил мне попрактиковаться в одном из экипажей рядом с конюшнями.

— Тогда он был не только хищником, но и идиотом.

И он получил по заслугам.

— Нам нужно идти, — сказала она, и было ясно, что это конец дискуссии.

— Гибриды уже на полпути к городским стенам.

— Я знаю. Один момент.

Я бросилась в спальню королевы и распахнула ее дверь. Большая часть ее драгоценностей хранилась запертой в комнате с постоянно дежурившей снаружи охраной. Но королеве нравилось иметь под рукой нескольких своих фаворитов.

Я колебалась..

Но моя память любезно предоставила мне напоминание о том, как королева дала Виле пощечину. О том, как она позволила ей сгореть за то, что казалось несчастным случаем.

Я вытащила сумку из шкафа королевы и провела рукой по комоду. В сумку отправились ожерелья, серьги, браслеты, рубин размером с утиное яйцо, гребни для волос с бриллиантами и сапфирами, изумрудная диадема и даже тяжелая корона с драгоценными камнями. Я перекинула его крест-накрест через плечо и ухмыльнулась портрету королевы на стене.

— Восстание благодарит вас за ваш вклад в наше дело.

— Поторопись, Приска.

Мадиния потянула меня за руку. Крики внизу продолжались. Но все изменилось — настолько, что было очевидно, что охранники наводят некоторый порядок.

Это означало, что нам нужно было убегать.

— Ты готова? — я спросила.

Мадиния кивнула.

— Лошади оседланы.

Она распахнула дверь, и мы помчались по главному залу к помещениям для слуг. Мы поднялись по задней лестнице — та, что, по заверению Даселиса, была пуста, слуг нигде не было видно.

Итак.

Я потянулась к последней крошечной нити моей силы. Она была скользкой, как будто покрытой кровью. Но я крепко сжала ее.

Еще немного.

Мадиния позаботилась о том, чтобы две лошади были привязаны прямо у заднего входа, и я бросилась к ближайшей кобыле.

Черные вставки моего платья легко разошлись, когда я садилась в седло. Я пожалела, что не вспомнила о бутсе, но я ничего не могла сделать, кроме как повернуть лошадь к воротам и держаться, а перед глазами все было усеяно темными пятнами.

— Если я упаду с этой лошади, ты поедешь к громалийскому принцу, — крикнула я Мадинии.

Она послала мне испуганный взгляд, ее лошадь перешла в легкий галоп рядом с моей. Я бросила ей сумку с драгоценностями, и она поймала их, спрятав под свой плащ. Теперь я достаточно ей доверяла. Знала, что если я погибну, она позаботится о том, чтобы другие гибриды могли начать новую жизнь.

Эта нить моей силы снова соскользнула. К счастью, мы выбрались с территории замка. Но мои шансы добраться до городских стен были невелики. Мне казалось, что я смотрю на мир с расстояния в тысячи футов. В ушах у меня непрестанно звенело, а дыхание было поверхностным, слабым.

Я бы спряталась здесь, в городе, если бы пришлось. Пока я могла заползти куда-нибудь в переулок, чтобы отдохнуть, я могла вернуться в..

— Трущобы горят!

Раздавались крики, когда мы мчались по улицам. Моя лошадь встала на дыбы, молотя копытами воздух, когда кто-то метнулся вперед с ведром воды в руке. Я поскользнулась, чуть не потеряв свое место.

— Вы не можете идти этим путем, — крикнул он. — Кто-то поджег здание.

— Какое здание?

— Старый приют.

Тошнота волной прокатилась по мне. Глаза Мадинии встретились с моими.

— Повстанцы, — сказала она. — Это их здание, не так ли?

Да. И то, что он горел, не было совпадением.

— Нам нужно туда попасть.

— Слишком поздно. Если король приказал его уничтожить, он будет усиленно охраняться.

— Я не могу просто оставить их там!

— Они могли бы выбраться.

Мой разум предоставил мне образы Марджи, запертой на своей кухне, — других, сгорающих заживо в их общей комнате.

Нет. Нет, нет, нет. Нам пришлось бы вернуться.

Кто-то схватил поводья Мадинии. Мы обе были нарядно одеты, ехали на лучших лошадях короля по окраинам трущоб. Это делало нас мишенями. Я дернула нить времени на себя, наклонилась и вырвала поводья из его рук.

Время возобновилось, прежде чем я смогла сделать гораздо больше.

Мужчина захлебнулся криком, поворачиваясь, чтобы убежать. Я покачнулась на лошади, все звуки стихли. Затем мы снова двинулись.

— Остановись, — прохрипела я.

— Ты сейчас потеряешь сознание, — прорычала Мадиния. — Просто держись.

Она взяла у меня поводья, пришпоривая мою лошадь. Я зарылась руками в гриву лошади и крепко вцепилась, пока Мадиния руководила нашим побегом.

У меня было плохое предчувствие.

Если бы король был в замке, его бы вызвали все эти крики.

Это означало, что он был у городских стен.

Мадиния развернулась, когда мы галопом поехали по боковой улице, только чтобы обнаружить, что следующая нужная нам улица была перекрыта. Для человека, который большую часть времени проводил в замке, она сумела запомнить множество маршрутов к городским стенам. Снова и снова мы добирались до улиц, которые были перекрыты, и она могла вести нас в новом направлении, пока наконец не показались городские ворота. Моя лошадь сорвалась в галоп без всякого поощрения с моей стороны, и цоканье копыт по камню было единственным звуком в течение следующих нескольких мгновений. Я покачнулась еще раз, заставляя себя низко наклониться, почти прижимаясь к лошади.