Я не узнала ее, но она, очевидно, слышала обо мне. Я просто вздохнула и вышла за дверь. В замке становилось тише, но все еще было опасно рисковать, пробираясь к Асинии, стражники, вероятно, все еще были начеку.

Но, похоже, я ничего не могла с собой поделать. Мысль о том, что она сгорает в лихорадке…

У меня еще не было лекарства. У меня были зачатки плана для этого, но для этого потребовалась бы помощь Тибриса. Но мне нужно было увидеть Асинию. Нужно было сказать ей, что я возвращаюсь. Чтобы убедить ее держаться.

Я пробралась в подземелья, моя сила вернулась ко мне быстрее, чем когда-либо прежде.

Я не отрывала взгляда от каменного пола перед собой, все еще не в силах смотреть на пустую камеру, где Вила провела свои последние часы.

Пообещай мне, что освободишь их. И однажды ты вернешься и сожжешь это место дотла.

Вила провела свои последние часы, думая об остальных здесь. Я прибыла сюда, планируя освободить только Асинию.

Иногда я думала, что задохнусь от собственной вины и ненависти к самой себе.

Я задержала дыхание, в ужасе от того, что мне предстояло увидеть.

Мое тело застыло. Мои глаза наполнились слезами. Я издала звук, который мог быть сдавленным рыданием.

Асиния села в своей клетке, ее лицо больше не было бледным, глаза прояснились, когда она посмотрела на меня в ответ.

— Тебе… лучше.

Она попыталась улыбнуться.

— Прошлой ночью пришел мужчина с целительницей. Они дали мне лекарство, и целительница выглядела полумертвой к тому времени, как закончила со мной.

Я протянула ей хлеб и сыр, которые стащила с кухни, кивнула Демосу и просунула его сверток через решетку.

Он кивнул в ответ, набрасываясь на еду. С тех пор как Тибрис поработал над его рукой, Демос набрал вес, к нему вернулся аппетит.

Войдя в камеру Асинии, я села напротив нее. Она выглядела намного, намного здоровее, чем я когда-либо надеялась. Ее глаза сияли, и, несмотря на то, что она была такой худой, она сидела в одиночестве, отламывая ломоть хлеба.

— Мне жаль, — сказали мы обе, и она рассмеялась.

Звук был невероятно неуместен здесь, внизу, но мне было приятно слышать это от нее.

— Я думала, ты плохо умеешь лгать.

Я попыталась улыбнуться. И все же, она хранила тот же секрет, что и я. И никто из нас не знал.

— Я никогда не позволяла себе думать об этом, — призналась она.

— Это не было похоже на ложь, потому что в моем сознании моей силы не существовало. Я похоронила это так глубоко, что никогда не осмеливалась думать об этом, если не была ночью одна в своей постели.

Я делала то же самое до недавнего времени, когда наконец поняла, что ничего не изменится, и мне нужно было подготовиться к побегу.

— Каков был твой план, Асиния? Что касается Дня Подарков?

Она неуверенно улыбнулась мне.

— Я думала, что тогда меня казнят. Но какая-то часть меня думала, что я могла бы сбежать в город, может быть, заплатить кому-нибудь, чтобы воспроизвести синюю метку и исчезнуть. Или сесть на корабль и отправиться в какое-нибудь новое место. Есть места, где мы были бы в безопасности. Я знаю, что они есть. Что ты собиралась делать?

— Я думаю, какая-то часть меня всегда знала, что я сбегу. Я надеялась на чудо, но я знала, что однажды мне придется бежать из деревни. Как только они нашли меня, мой план был таким же, как у тебя. Я собиралась добраться до города и сесть на корабль.

— Но вместо этого ты пришла сюда.

— В тот момент, когда я узнала, что тебя похитили, мои планы изменились.

— Даже если… даже если я не выйду, это значит все для меня, что ты пыталась.

— Ты выйдешь.

Она попыталась улыбнуться, но выражение ее лица исказилось.

— Они убили мою мать, — прошептала она.

Я притянула ее в свои объятия.

— Я знаю, — сказала я. — И я клянусь тебе, они заплатят.

— И твою мать.

— Да.

Я не позволила себе оплакивать ее должным образом, потому что знала, что если буду думать о ней слишком много, если буду вспоминать ее последние минуты…

— Прис?

Ее голос был едва слышен как шепот, но я покачала головой.

— Зови меня Сетелла. Тибрис — это Лукас, — пробормотала я ей на ухо.

— Вообще не произноси имени наместника.

Она отстранилась, ее рот открылся.

— Ти… Лукас здесь?

— О да. Он — причина, по которой ты жива. Он каждый день понемногу исцелял тебя, но тебе становилось все хуже. Это было…

— Как у твоего отца. Боги, это, должно быть, напомнило ему о…

О отчаянных попытках сохранить нашему отцу жизнь. Только теперь он знал, что это было не потому, что наша магия была принесена в жертву богам. Все это было из-за жадности короля.

Я хотела смерти Сабиума больше, чем когда-либо хотела чего-либо прежде. В тихие моменты я фантазировала об этом.

— Кто был тот человек, который помог мне прошлой ночью?

У меня было чувство, что я знаю. Я понизила голос, пока он не превратился в шепот.

— Как он выглядел?

— Я не видела его. Он оставался скрытым, но я могла слышать, как целительница что-то шепчет ему.

Мое горло сжалось, и я глубоко вздохнула. Он прошел через это ради меня. Даже после того, как я оставила его одного в королевских покоях.

— Его зовут Лориан. Он наемник. Не беспокойся о нем.

Глаза Асинии уже тяжелели.

— Съешь еще немного перед сном, — я пододвинула к ней хлеб.

Она взяла его, рассеянно отправив в рот. Что-то в моей груди расслабилось при виде того, как она ест. Она так сильно похудела, что платье висело на ней.

— Какой сегодня день? — спросила она с набитым ртом.

Я знала, о чем она спрашивала. Мое сердце сжалось в груди.

— Ты не сгоришь, Асиния. Я собираюсь вытащить тебя отсюда.

— Не забывай обо мне, — пробормотал Демос, и я повернулась, чтобы посмотреть на него.

Он прижался к решетке, все еще прислушиваясь к каждому нашему слову. Когда я нахмурилась на него, он без раскаяния пожал плечами. Он тоже выглядел лучше. Даже с тем скудным количеством еды, которое мы смогли ему принести.

— Я не забуду о тебе, — серьезно сказала я.

Он долго смотрел на меня, а затем улыбнулся. У меня снова возникло то смутное чувство узнавания.

— Мне нужно возвращаться, — прошептала я. — Увидимся завтра вечером.

Асиния обняла меня, и прошло много времени, прежде чем она, наконец, отпустила меня.

Оставить ее в той камере, когда она была не в себе от лихорадки, было самым трудным, что я когда-либо делала. Оставить ее там, когда она была в сознании, с дрожащей нижней губой…

— Я буду присматривать за ней, — хрипло сказал Демос.

Асиния поджала губы.

— Мне не нужно, чтобы ты присматривал за мной.

Он проигнорировал ее. Я кивнула в знак благодарности, и она бросила на меня предательский взгляд. Я не знала, что именно произошло между ними, но, очевидно, Асинии не понравился ее сосед.

Я остановила время и открыла дверь темницы.

Охранники стояли, один из них указал на то место у себя на поясе, где должны висеть ключи. Другой хмуро смотрел на него со своего места у стены. Я резко втянула воздух.

Я уронила ключи на пол позади охранника. Затем я запомнила лицо стоявшего охранника. Вероятно, теперь он внимательно следил бы за этими ключами. Я больше не могла рисковать навещать Асинию, когда он был одним из дежурных охранников. Я проклинала себя, возвращаясь в свои комнаты. Я слишком долго пробыла в подземелье. И я не могла позволить себе совершать подобные ошибки.

В последний момент я повернула налево, а не направо, направляясь к комнатам Лориана. Поскольку он уже был зол на меня, я постучала.

Он открыл дверь, схватил меня за руку и потащил в свою комнату.

— Ты не проберешься сюда сегодня ночью, дикая кошка?

Боги, этот человек раздражал меня.

— Я пришла поблагодарить тебя. За то, что ты сделал для Асинии. И, ах, прости, что оставила тебя прошлой ночью.