— У тебя не жар.

— Я кое-что съела, — выкрутилась я.

— Возвращайся в постель. Ты не можешь пропустить бал сегодня вечером, поэтому тебе нужно отдохнуть. Я скажу королеве.

Я позволила ей затащить меня обратно в постель, хотя бы потому, что мысль о том, чтобы сидеть с остальными за завтраком, вызывала у меня желание спрятаться где-нибудь в шкафу.

И все же, лежа в постели и думая обо всем, что могло пойти не так, только усугубляло ситуацию. Настолько, что час спустя, когда Даселис вернулась проведать меня, я встала с кровати и ходила взад-вперед.

— Что с тобой не так? — потребовала ответа Даселис.

Мне нужно было убедиться, что Даселлис ничего не заподозрит. И если бы я осталась в этой комнате на весь день, я бы сошла с ума.

— Теперь я чувствую себя лучше. Я пойду к королеве.

— Она хочет, чтобы ее оставили в покое. Если ты полна решимости расхаживать по комнате, ты можешь выйти наружу.

Я натянула толстое шерстяное платье и сбежала, направляясь к садам. Я держалась окраины садов, где деревья стояли ближе друг к другу и я могла быть уверена в уединении.

Остаток дня тянулся медленно, мучительно, пока Даселис снова не пришла и не нашла меня там, где я сидела под тенистым деревом, погруженная в свои заботы.

— Пришло время.

Я поднялась на ноги, и у меня снова закружилась голова. Все зависело от следующих нескольких часов.

Даселис наклонилась ближе.

— Я не знаю, почему ты сегодня так взвинчен, но скажи мне вот что. Должна ли я сообщить слугам, чтобы они держались подальше от замка сегодня вечером?

Мое сердце дрогнуло, на затылке выступил холодный пот. Даселис всегда видела больше, чем ей приписывали. Мы долго смотрели друг на друга. На ее лице не осталось злобы. Просто какое-то мрачное знание.

— Любой, кому не нужно быть здесь, должен держаться подальше.

Краска отхлынула от ее лица. Это может быть безрассудно, но…

— Ты хочешь уйти отсюда, Даселис?

Я должна была подумать о ней и Эрее. Будут ли они наказаны, когда я уйду? За то, что не знали, чем я занимаюсь, или — в случае Даселис — за то, что не сообщили о ее подозрениях? Я была так занята, сосредоточившись на заключенных, что забыла о невинных женщинах, которые помогали мне каждый день.

Стыд расползался по моему телу, пока мне не пришлось бороться с тем, чтобы меня снова не вырвало.

Даселис глубоко вздохнула.

— Я не хочу уезжать. Моя семья живет в городе.

— Я тоже могу их вытащить.

Ее глаза расширились.

— Ты одна из…

Неужели я только что все испортила? Я не хотела причинять боль Даселис, но я бы нокаутировала ее, если бы это означало отложить ее обвинения до моего ухода.

— Пожалуйста, Даселис.

— Неудивительно, что тебя тошнит от твоего завтрака!

Она отступила на шаг. Кровь отлила от моего лица так быстро, что я покачнулась на ногах. Но она, казалось, встряхнулась.

— Я не скажу ни слова. Но…У меня есть племянница. Ее зовут Хэниш. Скажи мне, что ты вытащишь и ее тоже.

Мои колени ослабли, и мне удалось сделать полный вдох.

— Ты можешь устроить так, чтобы она была здесь? Сегодня вечером?

— Да

— Тогда да. Но ты должна пойти с нами. Пожалуйста. Тебя будут допрашивать, как только я уйду. Это может быть твоим единственным шансом на свободу. Скажи Эрее тоже.

Она кивнула.

— Я понимаю. Я подумаю об этом. Но Хэниш будет здесь. Ты вытащишь ее, и я буду обязана тебе жизнью.

Я кивнула.

— Дело сделано.

Она посмотрела на меня, и ее глаза потеплели.

— Одна из фрейлин королевы. И как я на тебя за это злилась. Конечно, ты карьеристка в социальном плане, но на то есть причина.

— Да.

— Но кто..

Она побледнела, и я могла видеть, как она точно прикидывает, почему я пробрался в замок.

— Ты выводишь одного из заключенных. До рассвета.

Слова были такими тихими, что я едва могла расслышать ее из-за звука моего учащенного дыхания, но я все равно огляделась вокруг нас.

— Я освобождаю всех заключенных.

Ее рука дрожала, когда она откидывала назад волосы.

— Что ж, тогда. Если ты собираешься унизить короля, ты должна, по крайней мере, хорошо выглядеть при этом.

Я улыбнулась и последовала за ней в замок.

Приска

Я посмотрела на себя в зеркало. Моя тетя превзошла саму себя.

Платье было глубокого полуночно-черного цвета, прошитое серебряной нитью, которая отражала свет. Рукава платья из прозрачной ткани прикрывали большую часть моих рук, но самое главное, под юбкой мои ноги были обтянуты узкими кожаными бриджами, которые доходили до икр. Передняя часть платья была спущена достаточно низко, чтобы показать мое ожерелье — и верхушки моих грудей, — отвлекая внимание от вставок по бокам, которые скрывали разрезы в ткани. Под этими разрезами у меня был нож в ножнах, обернутых вокруг каждого из моих бедер.

Сегодня вечером Эрея уложила мои волосы, используя длинные серебряные шпильки, чтобы удержать их на месте. Косы переплетались друг с другом в сложный узор, который занимал ее, пока Даселис расхаживала по моей комнате.

Эрея еще не согласилась пойти с нами. Она казалась странно беззаботной, когда мы сказали ей, и это привело Даселис в ярость.

— Они убьют тебя, — прошипела Даселис.

Эрея села на край моей кровати и прикусила нижнюю губу.

— Конечно, если я объясню, король поймет, что я не имею никакого отношения к… чему бы то ни было.

Она скользнула по мне взглядом, который умолял меня согласиться. Но я не могла солгать ей.

Я вздохнула.

— Он использует своих искателей правды, Эрея.

И поскольку Даселис объяснила ей ситуацию, если Эрея сейчас ничего не предпримет, она будет так же виновна, как и мы. Я не должна была ей ничего говорить. Я должна была знать, что она предпочла бы остаться здесь, где она была довольна своей жизнью.

— Ты видела, что происходит в этом месте, — сказала Даселис. — Это стоит небольшого неудобства ради трехсот жизней.

— Ты могла бы мне пригодиться, — сказала я. — Нам нужны люди, чтобы помогать с заключенными. Особенно с теми, кто помоложе.

Эрея загорелась от этого.

— Тебе действительно нужна моя помощь?

— Конечно

— Хватит об этом, — отрезала Даселис. — У тебя есть три варианта. Либо иди с нами, не приходи и сгорай, когда искатели правды расскажут королю о том, как ты узнала, что делает Сетелла, либо расскажи королю и смотри, как триста человек сгорают на рассвете.

Нижняя губа Эреи задрожала. Я открыла рот, но Даселис послала мне свирепый взгляд.

Эрея поднялась на ноги.

— Я понимаю. Я тебя не подведу.

— Я знаю, что ты этого не сделаешь, — пробормотала я, чувство вины и облегчения боролись во мне.

— Спасибо.

Я бы как-нибудь загладила свою вину перед ней. Когда я впервые решила, что могу освободить заключенных, я даже не подумала о женщинах, которые будили меня каждое утро. Которые выбирали мне платья и делали прическу. Конечно, они станут мишенью короля. От этой мысли меня снова затошнило.

— Не смей, — прорычала на меня Даселис.

— Если мне придется дать тебе пощечину, чтобы вернуть румянец твоему лицу, я это сделаю.

Я уставилась на нее. И расхохоталась. Ее губы задрожали, но она безжалостно сжала их.

— Время встретиться с королевой.

Я последовала за Даселис в покои королевы, где собрались другие женщины. Выражение лица Мадинии было холодной маской веселья, которую она повернула ко мне, когда я вошла. Я была так встревожена, что у меня зачесался язык, а она выглядела спокойной, расслабленной и надменной, как всегда.

— Мне нравится твое платье, — сказала она.

Первая приятная вещь, которую она когда-либо говорила мне. Ей нужно быть осторожной, иначе фрейлины королевы заподозрят неладное только из-за этого.

— Спасибо.

Платье Мадинии было малинового цвета, с разрезом на плечах и достаточно низким, чтобы обнажить верхнюю часть груди. Она выглядела именно той, за кого себя выдавала — уверенной в себе, красивой женщиной, которой безразличен мир.