Кардиналу, прежде чем он смог бы согласиться на такие условия, требовалось разрешение короля и Совета и 29 июля переговоры были приостановлены, чтобы английские посланники вернулись в Лондон. Генри воспользовался возможностью и 6 августа приехал в город Хамме, где пробыл несколько дней, а через неделю совершил паломничество к святилищу Святой Гертруды Нивельской и помолившись у ее могилы, взял немного земли[472]. Возможно, это краткое паломничество послужило небольшой передышкой от стресса предыдущего месяца, хотя, кардинал наверняка знал, что его внучатый племянник отвергнет предложенные условия перемирия.

Генрих VI носил титул короля Франции с девятимесячного возраста, и хотя он стремился к установлению мира со своим французским дядей, он не готов был пойти на такие уступки. Отказ от своих притязаний, справедливо заявлял король, "не только повредит мнению его подданных и приближенных, но и его имени, его славе и репутации в мире". Посланники вернулись в Кале 9 сентября, чтобы сообщить о решении усталому кардиналу, и через два дня они вместе отправились на место проведения конференции, но французов там не было. Кроме подписания соглашения с Изабеллой о возобновлении торговли с Бургундией, встреча на высшем уровне завершилась для кардинала крайне неудачно, и он задумался о том, что его ждет по возвращении в Англию. Отплыв из Кале в середине сентября 1439 года, он в последний раз покинул Францию и континентальную Европу. К 5 октября он вернулся в свой дворец в Саутварке, а через четыре дня, в Виндзоре, лично проинформировал короля о результатах мирной конференции[473].

Крах мирных переговоров привел к тому, что в новом году потребовалась свежая английская армия, и в декабре 1439 года Сомерсету было предписано отправиться в Нормандию с отрядом из 100 латников и 2.000 лучников. Его задача была проста: "управлять там народом и землями короля" и помогать поддерживать "права и титулы короля". Хотя это была именно та возможность, которую Сомерсет и искал, чтобы показать себя способным полководцем как его младший брат Эдмунд, граф, оказавшийся в затруднительном финансовом положении, был вынужден обратиться к королю с просьбой оплатить его услуги до отъезда, а не после. Будучи "смиренным подданным" короля, Сомерсет жаловался на "большие расходы, которые он понес в последнее время", имея в виду непосильную сумму его выкупа. Король с готовностью согласился[474]. Кардинал, тем временем, по-прежнему стремился обеспечить своему племяннику должность лейтенанта и своевременно предоставил заем в 10.000 марок, чтобы экспедиция прошла по плану. После улаживания финансовых вопросов отряд Сомерсета должен был быть готов к отплытию из Пула в середине января, а граф, предположительно, разместился в гавани Корф.

В то время как подготовка к отплытию шла полным ходом в течение всего периода рождественских праздников, а оружие и припасы закупались по всему королевству, 31 декабря Сомерсет получил ужасающее известие о том, что его пятидесятичетырехлетняя мать Маргарита, с которой он был разлучен большую часть своей взрослой жизни, скончалась в аббатстве Бермондси[475]. Она была погребена в недавно отстроенной часовне Святого Михаила в Кентербери и поныне покоится рядом с останками двух ее мужей — Джона Бофорта, графа Сомерсета, и Томаса, герцога Кларенса.

1430-е годы были бурным десятилетием для Бофортов, начавшимся с кончины Томаса, продолжившимся бурными распрями двух Джоанн со своими противниками и закончившимся освобождением Джона, подвигами Эдмунда и смертью Маргариты. Теперь и пожилой кардинал Англии, после многолетней напряженной службы короне, проявлял признаки растущей усталости, он был особенно удручен тем, что ему не удалось добиться благоприятного исхода переговоров в Аррасе в 1435 году и в Уа в 1439 году. Все шло к финальному противостоянию с герцогом Глостером, от исхода которого зависело долгосрочное будущее семьи Бофортов.

Неудача кардинала Бофорта в заключении мира с Францией летом 1439 года подтолкнула герцога Глостера, в январе следующего года, к новому нападению на своего дядю. Глостер, упорно выступавший за продолжение войны, с самого начала яростно сопротивлялся мирному процессу, особенно негодуя по поводу секретных инструкций, переданных королем кардиналу.

В отличие от 1426 и 1432 годов, Генри не стал энергично защищать свои действия и остался безучастным к обвинениям герцога. Приближаясь к шестидесяти пяти годам, он, вероятно, уже не обладал ни безграничной энергией, ни склонностью бросать вызов своему язвительному племяннику ни письменно, ни лично. Возможно, лукавый церковник даже решил, что лучшая защита — это вообще не защита, и отказался удостоить Глостера ответом.

Масштаб нападок герцога, представленных королю в письменном виде и состоящих из более двадцати отдельных пунктов, был необычайно велик: он обвинял своего дядю в жадности и кумовстве, заявляя, что действия кардинала на протяжении двух предыдущих десятилетий были корыстными и вредили благу королевства. По мнению Глостера, вместо того чтобы трудиться на благо короны, кардинал стремился лишь улучшить перспективы своих племянников Бофортов. Он также поднял и старые, уже решенные вопросы, пытаясь придать своим обвинениям более серьезный характер, напомнив королю, как Генри самонадеянно принял кардинальский сан в 1417 году, не получив королевского разрешения, а также сохранил за собой епископство после своего возведения в сан в 1426 году и незаконно прибыл в Англию в качестве папского легата три года спустя. О том, что кардинал уже получил королевское помилование за эти прегрешения, не упоминалось.

Глостер также обвинил своего богатого дядю в том, что тот обманул короля, выдав крупные суммы денег в обмен на доходы с таможенных пошлин и драгоценности короны, которые суммарно превышали одолженную сумму. В случае с лордством Чирк даже утверждалось, что эти земли были выманена у короля нечестным путем. Затем Глостер попытался поднять общественное негодование против кардинала за организацию предстоящего освобождения Карла, герцога Орлеанского, после двадцатипятилетнего пребывания в плену. Генри Бофорт убедил короля, что освобождение французского принца было политической необходимостью, чтобы, либо облегчить заключение мирного договора этим жестом доброй воли, либо внедрить потенциального агитатора за мир ко двору Карла VII.

Это был сокрушительный список обвинений, поэтому отсутствие публичной защиты со стороны кардинала вызывает большое недоумение. Однако если отказ Генри Бофорта от ответа был продуманной тактикой, то она сработала. Вместо того чтобы добиться падения своего дяди, Глостеру снова не хватило влияния, чтобы завершить начатое дело. Нет никаких свидетельств о том, как Совет обсуждал этот вопрос, если таковой вообще обсуждался, и, судя по всему, советники просто пропустили обвинения герцога мимо ушей[476].

В то время как братья Сомерсет и Дорсет вступили в завершающую стадию подготовки к очередной французской кампании, в начале 1440 года они оба получили финансовое подкрепление в виде грантов, связанных с недавней смертью их матери Маргариты. 29 января Дорсет получил пожизненную ренту своей матери в размере 500 марок, а 19 февраля Сомерсет официально унаследовал все земельные владения и имущество, перешедшие к нему после смерти герцогини[477].

8 и 11 февраля были разосланы приказы о сборе армии Сомерсета, и к началу Великого поста граф вернулся во Францию в качестве старшего английского командира на континенте. Его дяде не удалось получить должность лейтенанта для Сомерсета перед его отъездом, но, тем не менее, ему были даны временные полномочия принимать клятвы верности от любых городов и владельцев замков, с которыми он столкнется, заключать перемирия с вражескими командирами, назначать своих капитанов и чиновников, а также даровать земельные владения достойным людям. Сомерсет сохранял эти права до тех пор, пока Ричард Йорк, поддержанный Глостером, в июле 1440 года, не был назначен лейтенантом. Это разрушило надежды Бофорта на получение должности и означало потерю жалования в размере 20.000 фунтов стерлингов в год. Если Глостеру не удалось добиться поражения кардинала при дворе и в Парламенте, то и кардинал в равной степени не смог навязать свой собственный выбор лейтенанта против предпочтений герцога.