В то время как другие полководцы задержались из-за финансовых и логистических проблем, армия Эдмунда отплыла из Уинчелси вовремя, в апреле, хотя и направилась в Кале, а не в Мэн, как планировалось изначально. Поскольку герцог Бургундский теперь занял враждебную позицию по отношению к Англии, предполагалось, что он предпримет крупномасштабную атаку на город Кале, расположенный всего в шестидесяти милях вдоль побережья от герцогского двора в Брюгге. Потеря Кале была немыслима для Глостера, и он приказал Эдмунду Бофорту, по выражению хроники Brut, сплотиться для "защиты нашего короля и уничтожения наших врагов"[439].

Вместо того чтобы сосредоточиться только на укреплении города, Эдмунд смело предпринял активные наступательные действия на бургундские территории и совершил несколько рейдов во Фландрию, что было весьма рискованным поведением, похожим на то, которое почти двадцатью годами ранее демонстрировал его дядя Эксетер. Во время одного из таких рейдов Эдмунд захватил селение Лооберг, где "разгромил и разграбил всю деревню", а затем угнал большое количество скота. На обратном пути, проходя мимо Гравелина, он столкнулся с засадой устроенной местными жителями, и на близлежащем пляже завязалось сражение. Английские солдаты, хорошо подготовленные и вооруженные, без особого труда одолели своих плохо экипированных противников, которые в большом количестве были перебиты, прежде чем попытались бежать обратно в город. Но и тогда, фламандцы были яростно преследованы Эдмундом и его людьми, а те, кому повезло остаться в живых, попали в плен.

Удовлетворенный легкой победой и награбленным, граф отправился со своими людьми и скотом в Кале, не понеся заметных потерь во время рейда. Говорили даже, что Эдмунд захватил столько коров, что цена на молоко в Кале резко упала[440]. Его усилия не остались незамеченными, и 5 мая 1436 года он был принят в Орден Подвязки, заменив недавно скончавшегося графа Арундела и став третьим из семьи Бофортов, избранным в Орден, после своего отца Джона и дяди Томаса. Орденские знаки отличия, включая престижную подвязку из синего бархата, были отправлены прямо в Кале[441].

Филиппа Бургундского не впечатлили ни дерзкие рейды Эдмунда Бофорта, ни его вступление в Орден Подвязки. Герцог собрал огромную армию и быстро захватил форты Уа, Баленгем и Марк, после чего направился на запад к Кале, где засел Эдмунд.

Незадолго до подхода бургундцев в город прибыл английский лучник по имени Уильям Буллион, который утверждал, что после падения Уа его взяли в плен, а затем отпустили без выкупа. Бофорт с подозрением отнесся к рассказу Буллиона и приказал бросить лучника в тюрьму. Подозрительность графа оправдалась, когда Буллион признался, что бургундцы его освободили при условии, что он будет шпионить для них, хотя лучник утверждал, что не собирался выполнять данную врагу клятву. Эдмунд не стал рисковать и послал бургундцам и всем остальным возможным шпионам в его лагере безжалостное послание, приказав казнить Буллиона на рыночной площади[442].

Бургундцы появились у Кале 9 июля и возвели на холме, недалеко от городских стен, деревянный бастион. Фламандский флот из двадцати кораблей блокировал побережье, и таким образом Кале был осажден и суши, и с моря. Захват порта должен был быть простым делом, но армия Филиппа была охвачена внутренними противоречиями и не смогла сосредоточиться на выполнении поставленной задачи. Морская блокада была сорвана, а когда фламандские солдаты отказались приблизиться к городу, 12 июля, Эдмунд воспользовался замешательством врагов, и смело выйдя из города во главе небольшого, но решительно настроенного отряда, направился прямо к деревянному бастиону. Стремительность атаки заставила бургундцев запаниковать, и они бежали с поля боя. Тех, кому не удалось спастись, зарубили на месте, а бастион сравняли с землей. Эдмунд приказал предавать смерти любого вражеского солдата, взятого в плен живым, в отместку за предыдущее убийство англичанина, захваченного фламандцами[443]. Это было жестокое, но решительное руководство.

Успешная оборона Кале стала поразительной победой Эдмунда Бофорта, и хотя ей способствовала некомпетентность бургундцев, она укрепила его репутацию как способного полководца в духе его дяди Эксетера. Меньше всего этого ожидали от человека, которому теперь выпало поддерживать военную репутацию Бофортов, пока его старший брат Джон оставался в плену.

Позорное отступление бургундцев было воспето хвастливыми английскими поэтами, и в последующие годы появилось несколько язвительных баллад. В частности, одна из них, известная как Mockery of the Flemings (Насмешка над фламандцами), обращена к фламандцам, восхваляя доблесть Эдмунда Бофорта после стычки на берегу у Гравелина:

Другая баллада, On the Siege of Calais (Осада Кале), также прославляет доблесть Бофорта, изображая его, обращающегося к своим войскам накануне битвы:

События лета 1436 года прочно утвердили графа Мортена в качестве одного из ведущих английских полководцев своего поколения. Это было не самое лучшее время для того, чтобы находиться на передовой, но у него не было иного выбора, кроме как извлечь максимум пользы из общей удручающей ситуации. Большая часть наследства Бофортов досталась старшему брату Джону, и предполагалось, что служба Эдмунда во Франции приведет к получению новых титулов и должностей в дополнение к тем, что он уже успел накопить. Его дядя Томас Бофорт прошел путь от констебля замка до графа, а от графа до герцога, так что можно было предположить, что со временем Эдмунд повторит успехи своего знаменитого родственника, став еще одним младшим сыном добившимся высокого положения. И как всегда, он мог рассчитывать на поддержку своего дяди, кардинала Англии.

Пока мужчины из дома Бофортов были озабочены выправлением пошатнувшегося положения Англии за Ла-Маншем, у женщин Бофортов были свои заботы, переплетенные с судьбами их мужей и детей.

После смерти своего мужа Ральфа Невилла в 1424 году Джоанна Бофорт осталась управлять обширными владениями Бофортов-Невиллов на севере страны и поддерживать амбиции многочисленных детей, которых она родила от графа Уэстморленда. К началу 1430-х годов вдовствующая графиня стала многократной бабушкой, а выгодные браки ее отпрысков обеспечили ее брату-кардиналу обширные связи во всех слоях английского общества.

Старшая дочь Джоанны Екатерина также стала вдовой в октябре 1432 года после смерти своего мужа Джона Моубрея, 2-го герцога Норфолка. Их сын, также названный Джоном, унаследовал титул своего отца, как 3-й герцог, в возрасте всего семнадцати лет.

Вторая дочь Джоанны, Элеонора, имела несколько детей от Генри Перси, 2-го графа Нортумберленда, а Ричард Невилл — несколько детей от Алисы Монтегю, через которую он получил графство Солсбери в 1428 году. Роберт Невилл стал епископом Солсбери в 1427 году и Дарема в 1436 году, а Уильям Невилл получил владения Фоконбергов благодаря браку с наследницей барона, Джоанной.