С момента роспуска Парламента 12 февраля 1397 года Джон Гонт установил, насколько это позволяло церковное или гражданское право, законность своего потомства, Бофортов. Ни один человек в Англии не мог аннулировать, опровергнуть или оспорить решение Папы или Парламента. Отныне Бофорты должны были считаться полноправными членами английской королевской семьи. И этот статус они намеревались использовать с пользой для себя.

Получив официальное признание как члены королевской семьи, подтвержденное как каноническим, так и общим правом, Бофорты освободились от оков внебрачного рождения. Судьбы четверки больше не зависели от благосклонности их стареющего отца; теперь они могли самостоятельно получать титулы, должности и имущество. Что особенно важно, они также имели право передавать свои приобретения будущим потомкам. Акт о узаконивании действительно стал моментом, когда Бофорты появились на английской политической сцене как сила, с которой нужно считаться.

10 февраля 1397 года, на следующий день после принятия акта, Джон Бофорт стал графом Сомерсетом во время пышной церемонии, в ходе которой король лично возвел своего кузена в графы, "опоясав его мечом"[74], ― ритуал прикрепления титула нового графа к его персоне. Король также взял на себя покупку нового бархатного плаща на плечах Джона, что означало, что новая власть графа исходила исключительно от его государя и ни от какой другой власти. До этого графство Сомерсет было учреждено в Англии лишь однажды, и даже тогда его использование вызывало споры. В 1141 году Уильям де Мойон (Моэн) из Данстера был возведен в графство императрицей Матильдой за помощь в войне за английскую корону против Стефана де Блуа, но после того, как последний вышел из конфликта победителем, титул де Мойона остался непризнанным и был возрожден лишь в 1397 году.

Как 1-й граф Сомерсет, Джон был призван в Парламент и получил социальный статус наравне со своими коллегами-графами, который давал ему право быть выше любого другого человека в королевстве, кроме короля и герцогов. Его положение еще более укрепилось, когда он был принят в Орден Подвязки, самый престижный рыцарский орден в Англии, основанный дедом Сомерсета Эдуардом III в 1348 году. Хотя этот Орден не давал никаких материальных выгод, он был призван чествовать "самых храбрых и благородных в Англии"[75] и требовал от своих членов верности, храбрости и умения владеть оружием. В сентябре 1396 года после смерти Джона Бомонта, 4-го барона Бомонта[76], в Ордене освободилось место, и, как только Сомерсет был избран, ему было разрешено повесить свой меч, шлем и знамя в часовне Святого Георгия в Виндзоре вместе с мечами и знаменами своих товарищей по братству.

Став первым пэром королевства, Сомерсет решил обновить свой герб. До Парламента 1397 года герб Джона был заимствован из герба дома Ланкастеров, хотя и достаточно изменен, чтобы отразить его бастардство. Он состоял из сине-белого щита, пересеченного слева направо по диагонали красной перевязью. В поле герба были изображены три леопарда Англии, украшенные голубым ярлыком, на котором изображены многочисленные золотые флер-де-лис (геральдические лилии). Эта косая перевязь часто добавлялась к гербу для обозначения внебрачного происхождения его носителя, что было легко узнаваемо представителями средневековой знати. Новый герб Сомерсета представлял собой четырехчастный щит с гербами Франции и Англии окаймленный полосой серебряного и лазурного цветов или сегментированной каймой из ланкастерского синего и белого цветов. Бофорты теперь имели право использовать королевский герб как легитимные потомки Эдуарда III, и Генри и Томас Бофорты последовали примеру своего старшего брата, хотя последний использовал голубую и горностаевую кайму[77].

Джон был не единственным из своих братьев, продвинувшимся в обществе. Генри Бофорт, отправленный отцом в Оксфорд, чтобы "сделать из него великого юриста"[78], благодаря узакониванию получил право добиваться церковных должностей, хотя, возможно, он слишком поспешил получить свое первое назначение от Папы без необходимого одобрения короля, нарушив тем самым Статут о провизорах. Но Генри повезло: 20 декабря 1396 года он был помилован своим кузеном Ричардом и в итоге, без дальнейших нареканий, 5 января 1397 года занял пост декана Уэллса[79]. Это был первый но не последний раз, когда Генри попадал впросак перед королями Англии за получение церковных назначений без разрешения от своего государя.

В любом случае, маловероятно, что Генри фактически приступил к исполнению своих обязанностей в Сомерсете, поскольку к апрелю, когда он был рукоположен в дьяконы в Фулхэмском дворце, он также исполнял обязанности канцлера Оксфордского университета[80]. Должность канцлера была выборной; члены университета выдвигали одного из своих кандидатов, чтобы тот представлял учреждение по политическим и юридическим вопросам. Неизвестно, получил ли Генри эту должность благодаря своему упорству и усидчивости, или же сын герцога был выбран благодаря своим выгодным королевским связям, но в любом случае это было примечательное назначение, позволившее молодому человеку продемонстрировать свои таланты.

Третьему брату Бофорта, Томасу, в 1397 году было около двадцати лет, и 6 июля он был назначен одним из пожизненных рыцарей короля, за что ему выплачивалась рента в 100 марок[81]. В ноябре он был обручен с четырнадцатилетней Маргаритой Невилл, дочерью умершего сэра Томаса Невилла из Хорнби в Ланкашире. Предполагалось, что будучи наследницей своего деда сэра Роберта она вскоре унаследует манор Невиллов и лордство Хорнби, обеспечив Томасу Бофорту стабильный источник дохода. Так и случилось, сэр Роберт дожил до 1413 года, но к тому времени его зять был уже знатным дворянином, не нуждавшимся в небольшом северном замке[82].

Джоанна Бофорт также получила выгоду от узаконивания. После того как ее муж Роберт Феррерс скончался в 1396 году, Джоанна осталась с двумя маленькими дочерьми, которых нужно было воспитывать, что было несколько похоже на ситуацию ее матери после преждевременной смерти Хью Суинфорда в 1371 году. К счастью для Джоанны, папская диспенсация, дарующая Бофортам законность происхождения, значительно улучшила ее брачные перспективы, и, поскольку ее отец стремился обеспечить еще один политически выгодный союз, в ноябре 1396 года она была обручена с сэром Ральфом Невиллом, 4-м бароном Невиллом из Рэби. Ее новый муж был лордом с растущим влиянием на севере Англии, на момент заключения брака ему было около тридцати лет, и это был второй брак барона. У Невилла уже было два сына и шесть дочерей от первой жены, Маргариты Стаффорд. Однако, как покажет время, отношения Джоанны с ее приемными детьми окажутся далекими от дружественных.

Невиллы жили в основном в замке Рэби, недалеко от Стейндропа в графстве Дарем, хотя у них были и другие резиденции — в Миддлхэме, Шерифе Хаттоне и Брансепете. Рэби был крепостью-дворцом, перестроенной отцом Ральфа Джоном Невиллом между 1378 и 1388 годами, и считался одним из самых величественных замков на севере страны. Замок был построен на месте донорманнского поместья, постепенно превратившись в великолепный комплекс, который и встретил Джоанну по прибытии. Пройдя через внешние ворота и разводной мост, молодая баронесса предстала перед внутренними воротами с двумя фланкирующими башнями высотой в шестьдесят два фута, что свидетельствовало о растущем достатке семьи ее мужа. Теперь, когда она сама стала членом семьи Невиллов, такое богатство было ей по вкусу, как и обширный парк с оленями, окружавший Рэби, частная часовня для религиозных нужд и величественный Большой зал. Она также осмотрела недавно возведенную юго-западную башню, которую позже стали называть Башней Бофорта, чтобы подчеркнуть ее связь с бывшей обитательницей. Утвердившись в роли жены богатого барона, Джоанна сосредоточилась на рождении еще нескольких детей, чтобы укрепить крепнущий союз Бофортов и Невиллов. По иронии судьбы, именно потомки этого брака спустя семьдесят лет окончательно уничтожат Бофортов как политическую силу.