Новому королю было меньше года, и его собственные дяди, герцоги Бедфорд и Глостер, боролись за власть, оттесняя Бофортов на второй план. О личных отношениях с младенцем-королем не могло быть и речи, поэтому братьям нужно было вести политику на своих условиях, если они хотели сохранить свой выдающийся статус двух самых влиятельных людей Англии. Генри и Томасу Бофортам было около сорока семи и сорока пяти лет соответственно, они были одними из самых опытных политиков в королевстве, и хотя старые друзья покойного короля все чаще отходили на второй план, Бофорты пока не собирались уходить в прошлое.

Хотя король-ребенок для средневековой Англии не был редкостью, более ранние случаи, когда на английский престол вступал несовершеннолетний, часто приводили к периоду политических и социальных волнений. Генрих III, Эдуард III и Ричард II унаследовали корону в несовершеннолетнем возрасте и столкнулись с различными проблемами в начале своего правления. Несовершеннолетие Генриха VI не должно было стать исключением.

Генриху VI было всего девять месяцев, когда он стал королем, и Англия столкнулась с двумя десятилетиями коллегиального правления — достаточным временем для того, чтобы различные советники могли побороться за власть в вакууме, образовавшемся из-за отсутствия взрослого короля. Это был вакуум, в котором Бофорты были полны решимости навязать себя, играя важную роль в английской политике с начала века. Эта позиция привела Генри Бофорта, в частности, к прямому конфликту с его гордым племянником Хамфри, герцогом Глостером.

Первый Парламент третьего ланкастерского короля открылся всего через два дня после похорон его отца, и напряжение между епископом Бофортом и герцогом Глостером вскоре стало очевидным. Честолюбивый герцог считал, что ему доверили общее управление Англией, в то время как его брат Бедфорд представлял интересы Ланкастеров во Франции, и поэтому Глостер, образованный, но менее тактичный, чем его брат, рассчитывал править Англией в качестве регента без вмешательства кого-либо другого. Однако он не учел яростной оппозиции Парламента, который не собирался позволить Хамфри взять на себя управление без его участия.

Не обращая внимания на предсмертное желание Генриха V, Парламент утверждавший, что умерший король не может определять кому управлять королевством, смело решил, что Глостеру подходит должность протектора или главного советника, но никак не регента. Эту позицию поддержал и герцог Бедфорд, который написал в Парламент письмо из Франции, чтобы подтвердить свои права на главенство в Англии как следующего в очереди на трон. Глостеру оставалось только подчиниться, и 5 декабря он был должным образом назначен "протектором и защитником Английского королевства и английской церкви, а также главным лордом-советником короля". Другими словами, все, кроме регентства[344].

Оппозицию Глостеру в Парламенте возглавляли Томас Бофорт, герцог Эксетер; Ричард Бошан, граф Уорик; Эдмунд Мортимер, граф Марч; и, в особенности, Генри Бофорт, епископ Винчестерский. Епископ, который все еще пользовался значительным влиянием среди парламентских пэров, был отстранен от власти в последние годы предыдущего царствования и вынужден был отойти на второй план в качестве наказания за фурор, вызванный его неудачным назначением на пост кардинала. Однако он не собирался оставаться в тени при новом короле. Смерть Генриха V предоставила епископу возможность вернуться к своей прежней политической жизни, и он решил ею воспользоваться. Однако его возвращение в большую политику зависело от предотвращения попытки его племянника Глостера забрать всю власть в свои руки. В условиях коллегиального правления епископ Бофорт был бы одним из равных, способным защитить свое положение и в то же время иметь свой голос.

Это не следует рассматривать исключительно как эгоистичный поступок. Вероятно, Генри рассудил, что в трудную минуту стране нужен его богатый административный опыт, чтобы руководить ею в период несовершеннолетия его внучатого племянника. Был ли в королевстве другой человек, более подходящий для такой роли, чем мудрый и ученый епископ? Генри также мог решить, что характер его племянника делает его неподходящим для роли регента, и в национальных интересах было предотвратить концентрацию слишком большой власти в руках герцога. Его оппозиция Хамфри, по крайней мере, на данном этапе, была сугубо политической, а не личной. Долгосрочные перспективы Бофортов, как и прежде, были тесно связаны с дальнейшим выживанием и процветанием дома Ланкастеров, и любое решение принималось, как правило, в интересах их королевской родни.

Первый Совет в правление Генриха VI был созван 9 декабря 1422 года, и в него, наряду с обделенным вниманием Глостером, вошли оба Бофорта, а также графы Марч, Уорик, Норфолк, Нортумберленд и Уэстморленд. Возможно, Бофорты в нем и не преобладали, но братья определенно имели тесные связи с несколькими своими коллегами-советниками. Уэстморленд был их зятем и, в свою очередь, тестем Норфолка и Нортумберленда. Другие советники, такие как сэр Уолтер Хангерфорд и сэр Уолтер Бошан, были известными соратниками епископа Бофорта, а молодой Ральф, лорд Кромвель, служил во Франции в свите герцога Кларенса и был знаком с Эксетером[345]. В начале 1424 года кузен Бофортов Томас Чосер также был включен в состав Совета, что еще больше усилило их позиции.

Большая часть первого года правления молодого короля была потрачена на укрепление позиций англичан во Франции и поддержание мира в самой Англии и Уэльсе. 14 февраля 1423 года Эксетер был назначен судьей Северного Уэльса, а двумя днями позже вместе с братом получил опеку над настоятелем и монастырем Кармартена, который считался "сильно растраченным в результате неправильного управления"[346]. Затем, 6 марта, он получил выплату в размере 600 фунтов стерлингов, причитавшихся ему за французскую кампанию 1415 года[347].

У Эксетера не было возможности провести много времени в Уэльсе, если оно вообще было, поскольку в середине июля он снова покинул Англию и отправился во Францию в сопровождении племянника своей жены Джона Моубрея, графа Норфолка, и лордов Уиллоуби и Хангерфорда. В январе 1423 года французы отвоевали Мёлан, и Бедфорд стремился предотвратить дальнейшие захваты со стороны Дофина, которого после смерти отца его сторонники теперь называли Карлом VII. В отряд Эксетера входило 380 латников и 1.140 лучников, но о его участии в экспедиции мало что известно, кроме того, что его отплытие в мае было отложено из-за болезни[348]. Фактически Эксетер исчезает из записей более чем на восемнадцать месяцев.

Во время отсутствия брата епископ Бофорт был занят укреплением позиций семьи при дворе, и эту задачу он в основном решал, используя свое значительное состояние. Богатому церковнику, правительство все еще было должно значительные суммы денег, которые он ссудил Генриху V, и хотя Совет предпринял шаги, чтобы попытаться уменьшить этот долг, Генри продолжал одалживать деньги для финансирования продолжающейся кампании Бедфорда. Одним из примечательных займов был аванс в размере 14.000 марок, выданный 1 марта 1424 года. В качестве погашения долга Бофорт должен был получать отчисления со всех пошлин, полученных от экспорта шерсти, кож, шерстяных тканей, олова и вина из портов Лондона, Кингстон-на-Халла и Ипсвича на сумму до 8.000 марок. Оставшаяся часть займа должна была быть выплачена Генри непосредственно из казны, причем 3.000 марок должны были поступить на Рождество, а остальные 3.000 — следующим летом. И если выплаты не будут произведены, то епископу, получившему в залог несколько драгоценностей короны, разрешалось "продавать, отчуждать или иным образом рассматривать как свои" королевские регалии. Учитывая, что драгоценности стоили больше, чем сам заем, для хитрого епископа, это была потенциально выгодная сделка, хотя в его намерения входило использовать их только как рычаг власти, а не для получения прибыли[349].