Очевидно, что такая передача владений было спорным вопросом, и те, кто был лишен наследства в результате действий графа, относились к нему с большим презрением. Первая семья Уэстморленда, а именно дети, которых он имел от Маргариты Стаффорд, по понятным причинам были огорчены таким развитием событий. Их отец собрал значительные земли на севере, которые простирались от Йоркшира до Нортумберленда и от Дарема до Камбрии, и предполагалось, что все они перейдут в руки его старшего сына от Маргариты, его тезки Ральфа. Хотя младший Ральф оставался наследником графства Уэстморленд, которое передавалось только старшему законному наследнику мужского пола, он больше не мог владеть замками Рэби, Шериф Хаттон, Ричмонд и Миддлхэм. Это был горький удар по старшему потомству рода Невиллов, и он, безусловно, свидетельствовал о безжалостности графа. Независимо от того, мог ли он предвидеть это или нет, благосклонность Уэстморленда к Бофортам привела к жестокому разрыву между его детьми от двух матерей, который постепенно вылился в открытый конфликт, всего через десять лет после смерти графа.

Безжалостная или нет, но мотивация решения Уэстморленда была прагматичной — он просто надеялся на то, что его дети, Бофорты-Невиллы, достигнут более значимых высот, чем можно было ожидать от Стаффордов-Невиллов. Большая часть влияния графа на севере, которое в основном было обусловлено постоянным накоплением пожалований и земель за счет его соперников в этом регионе, пришла благодаря его браку с Джоанной Бофорт. Ральф Невилл, несомненно, был искусным администратором, а также регулярно проявлял себя как хороший военачальник в опасном пограничном  с Шотландией районе, но продвижение по службе в средневековье часто зависело от влиятельных связей — а их у его второй жены было в избытке.

Для Джоанны ситуация была менее сложной: будущее ее детей имело первостепенное значение, и тот факт, что их пылкая дочь Сесилия стала матерью королей Эдуарда IV и Ричарда III, подтверждает правильность их решения. Однако, по иронии судьбы, именно внуки графини от Ричарда Йорка и Сесилии несли основную ответственность за уничтожение рода Бофортов во время Войны Роз.

К 1413 году, когда племянник Джоанны Бофорт взошел на трон под именем Генриха V, граф Уэстморленд и его жена установили на севере страны свою полную гегемонию, которая выгодно отличалась от гегемонии Джона Гонта в период главенства герцога Ланкастера в конце XIV века. Они создали прочный ланкастерский северо-восток, который, в сочетании с традиционной властью на северо-западе, обеспечивал королям из дома Ланкастеров стабильную поддержку во времена междоусобиц. Невиллы властвовали от Йоркшира до шотландской границы, охватывая значительную часть Уэстморленда, Дарема, Камберленда и Нортумберленда. Они стали практически неприкасаемыми, во многом благодаря связям Бофортов.

Генрих V взошел на трон имея более сильные позиции, чем его отец, без угроз мятежей и с казной, постепенно избавляющейся от непосильной неплатежеспособности. Его амбиции, слишком долго подавляемые, не знали границ, поэтому не было ничего удивительного в том, что новый король быстро приступил к осуществлению планов вторжения во Францию, полагая, что прочные завоевания могут быть достигнуты только в том случае, если французы не прекратят свою междоусобицу. Генрих считал притязания своего прадеда Эдуарда III на трон Франции справедливыми, и большинство жаждущих войны английских лордов, включая Бофортов, которые сами являлись потомками великого короля, были склонны с ним согласиться.

Подготовка к вторжению заняла почти два года, и тем временем Бофортам было чем заняться. Епископ Генри Бофорт был назначен канцлером вскоре после восшествия короля на трон, что стало хорошим вознаграждением за его твердую поддержку принца в предыдущие годы. 3 июня 1413 года Томас Бофорт, возведенный в графы Дорсет, был вновь утвержден в должности адмирала Англии, Ирландии и Аквитании[266], а 29 июня получил от Совета разрешение официально принять вассальную присягу от гасконцев[267].

Поскольку Томас, герцог Кларенс, спешил домой из Бордо на похороны отца, Дорсет остался в Аквитании в качестве старшего представителя короля в герцогстве и 22 июля был официально назначен лейтенантом короля. Его полномочия были обширны. Уже имея право принимать вассальную присягу от гасконцев, Дорсет теперь мог принимать аналогичные присяги от любых врагов короля, попавших под его контроль, будь то англичане, ирландцы, валлийцы, шотландцы или французы, а также был уполномочен созывать армию, если ему требовалось совершить разрушительные шевоше на вражескую территорию. Если графу требовались средства для таких экспедиций или укрепления обороны, он мог повышать существующие налоги или взимать новые, а также чеканить золотую и серебряную монету от имени своего короля. Чтобы еще больше укрепить позиции своего дяди, король издал приказ по всему герцогству "всем церковникам, дворянам, общинам, королевским чиновникам и королевским сеньорам в регионах подчиняться и присутствовать при королевском лейтенанте, когда они будут ему нужны"[268].

Обладая столь широкими полномочиями, Дорсет не собирался сидеть без дела. Тем летом, намереваясь проверить решимость французов, он вывел войска из Аквитании, быстро захватил города Риберак и Обтер-сюр-Дрон, а затем двинулся на северо-запад к Монтандру и Барбезьё-Сент-Илер. Вступив на территорию Сентонжа, контролируемую арманьяками, люди графа переправились через реку Шаранта, взяли крепости Тайбур и Субиз, располагавшиеся на вершинах холмов, после чего стали угрожать портовому городу Рошфор. Все города, которые атаковал Дорсет, были небольшими укреплениями и находились вблизи стратегически важных речных переправ. Французы, уклонялись от сражение с превосходящими силами англо-гасконцев. Эта предпринятая Дорсетом грамотная тактика шока и трепета, несла для англичан минимальный риск.

В конце концов, французы собрали силы под командованием Жака де Креки, сеньора д'Айи и капитана Тальмона, который укрепил город Сен-Жан-д'Анжели и угрожал "разбить англичан и прогнать их из страны". Однако Дорсет, возможно, предвидел этот шаг, так как в конце июля 1413 года он, с отрядом из 240 латников и 1.200 лучников, перехватил Жака д'Айи и перебил многих из его людей, а самого французского капитана взял в плен и доставил в Бордо. До конца лета англичане контролировали вход в Шаранту, мешая французам снабжать города Коньяк, Ангулем и другие. Томас Бофорт становился занозой в боку французов, хотя недостаток финансирования препятствовал дальнейшему наступлению[269].

К осени французы отправили на юг Иоанна I, герцога Бурбонского, с армией в 1.300 латников и 800 лучников. К 23 ноября герцог отбил Субиз и Тайбур. Измотанная армия Дорсета не могла оказать серьезного сопротивления превосходящим силам противника, тем более что граф с трудом платил своим войскам и пополнял запасы. В Англию было отправлено отчаянное обращение, в котором Дорсет подчеркивал, что его положение в герцогстве находится под серьезной угрозой. Король Генрих должным образом распорядился о выделении своему дяде чрезвычайной субсидии в размере 5.600 фунтов стерлингов и 500 снопов стрел для лучников, на которые лейтенант Аквитании должен был обеспечить дальнейшую безопасность герцогства[270].

Дорсет решил, что единственный способ добиться этого — заключить с французами перемирие на год, которое был ратифицировано 2 февраля 1414 года. Его краткосрочная цель — разорить сельскую местность вокруг Аквитании, ослабив при этом несколько гарнизонов, — была достигнута, и граф, со своими людьми, отступил в Бордо, чтобы в течение весны восстановить силы, где его план по сбору налогов для возобновления кампании был затруднен обеднением города. Вскоре после этого он отбыл в Лондон[271].