Однако с деньгами или без них, положение англичан во Франции продолжало становиться все более отчаянным, и Бедфорд и Бофорт мало что могли сделать. Восстания в Нормандии истощили и без того перегруженные английские ресурсы, а за каждым отвоеванным маленьким городом следовала потеря большого. Наибольшее беспокойство вызывало то, что Париж находился под растущей угрозой со стороны арманьяков. Когда ланкастерский этап Столетней войны вступил в свое третье десятилетие, стремление к прочному миру привело к заключению нескольких договоров по всему континенту, но, что зловеще для англичан, все они были заключены с Карлом VII, признавая его растущее влияние в качестве короля Франции. Сигизмунд, недавно коронованный в Риме император Священной Римской империи, заключил мир с Карлом в мае 1434 года, а затем, в июне, это сделал и Иоанн V, герцог Бретонский. Наконец, в сентябре 1435 года на Аррасском конгрессе герцог Бургундский официально отвернулся от своих давних английских союзников и заключила мир с арманьяками, положив конец ожесточенной шестнадцатилетней вражде.

Целью конгресса, открывшегося в июле 1435 года, было обсуждение длительного перемирия между Англией и Карлом VII, причем англичане надеялись сохранить свои территориальные завоевания с 1415 года, и договориться о браке между Генрихом VI и какой-либо французской принцессой. Однако арманьяки прибыли в Аррас вести переговоры с позиции силы и не были настроены на уступки. Вместо того чтобы предоставить английскому королю невесту или земли, посланники Карла потребовали, чтобы Генрих отказался от всех претензий на трон Франции и приказал своей армии покинуть королевство. Это было требование полной капитуляции — понятие, непостижимое для юного сына Генриха V или его брата Бедфорда, если уж на то пошло.

Пока переговоры затягивались,  19 августа, кардинал Бофорт с запозданием прибыл в Аррас со свитой из трехсот человек, и на окраине города его встретили герцоги Бургундский и Гельдернский, графы Сен-Поль, де Линьи и де Мере, а также большинство бургундской знати, оказав кардиналу почетный прием, достойный великого принца. Сопровождаемый в епископский дворец герцогом Бургундским, который выказал своему гостю "величайшее уважение", кардинал получил возможность вступить с Филиппом в короткую беседу о его намерениях в отношении французов. Генри явно надеялся убедить своего собеседника не отказываться от английского дела, и его запоздалый приезд на конгресс говорит о том, что он не был слишком заинтересован в исходе переговоров, а скорее хотел умолить герцога не отказываться от своей ранее данной клятвы[434].

Присутствие кардинала в Аррасе не изменило позицию англичан: они ни при каких обстоятельствах не отказались бы от притязаний Генриха VI на трон Франции. На одном из этапов напряженных переговоров английские посланники, обратившись за советом к своему кардиналу, пожаловались, что дискуссии становятся "смешными и издевательскими". Поскольку ни одна из сторон не могла пойти компромисс, 1 сентября переговоры потерпели крах, и война возобновилась. Вечером того же дня герцог Бургундский устроил великолепный пир в честь своих английских гостей, который для неутомимого кардинала стал последней возможностью призвать герцога не переходить на другую сторону.

Как только яства были съедены, кардинал Бофорт подошел к герцогу в центре зала, где беззастенчиво умолял своего старого друга возобновить союз. Вдали от остальных гостей они открыто и честно говорили друг с другом о своем затруднительном положении, причем кардинал отчаянно взывал к сердцу герцога, если не к его разуму. Бедфорд мог обидеть герцога тем, что снова женился вскоре после смерти сестры Филиппа, но Карл VII был непосредственно причастен к убийству его отца на мосту в Монтеро. Конечно, герцог не может оставить этот факт без внимания. Да, он несет большие финансовые потери от войны, и, конечно, его землям все больше угрожали арманьяки, но, несомненно, — убеждал кардинал, — Филипп должен понять, что его настоящими друзьями являются Англия, а не Карл VII.

Напряженный разговор продолжался целый час, в результате чего у измученного кардинала на лбу выступил обильный пот. Импровизированный саммит был прерван только тогда, когда члены герцогского двора осторожно предложили спорящим вино со специями[435]. Измученный кардинал выложился на все сто, но его усилия оказались бесплодными; 6 сентября он уехал в Англию, так и не сумев переубедить герцога, а через две недели Филипп подписала с Карлом VII Аррасский мирный договор. Герцог написал Генриху VI письмо, в котором изложил причины своего отступничества; при этом, что примечательно, адресат титуловался только королем Англии, а не Франции, как в предыдущих обращениях, отчего глаза мальчика-короля "наполнились слезами, которые побежали по его щекам"[436].

Однако у Генри Бофорта были и другие заботы, помимо краха его личной и политической связи с герцогом Бургундии: 14 сентября 1435 года в Руане в возрасте сорока шести лет скончался герцог Бедфорд. В течение двух недель кардинал потерял двух своих самых влиятельных друзей, а смерть Бедфорда, человека "столь же политичного в мире, сколь и выносливого на войне"[437], лишила Англию ее главного военного лидера и старшего члена королевской семьи. Вполне возможно, что именно в эти две недели Англия потеряла и Францию.

Когда осень 1435 года перешла в зиму, кардинал Бофорт и его племянник Эдмунд, должно быть, с тревогой смотрели в будущее. Большая часть влияния пожилого церковника в течение предыдущих пяти лет была основана на его связях с Джоном Бедфордом и Филиппом Бургундским, уход из жизни которых оставил его один на один с враждебным Глостером. В течение сентября и октября были потеряны английские завоевания в Нормандии, включая Мёлан, Дьепп, Фекамп, Танкарвиль, Монтивилье и Арфлёр, а после Аррасского конгресса Англия оказалась политической изоляции. Бретань, Бургундия, Священная Римская империя и даже папство открыто признали и даже одобрили притязания Карла VII, и только самые оптимистичные англичане верили, что войну во Франции еще можно выиграть.

То ли из-за трезвого расчета, то ли из-за того, что он остался единственным живым сыном Генриха IV, герцог Глостер не стал снова нападать на кардинала, как всеми ожидалось. Скорее, оба политических деятеля были вынуждены заключить непростой союз в надежде спасти тяжелую ситуацию во Франции. Конечно, тот факт, что Глостеру все еще не хватало поддержки среди дворянства, чтобы нанести кардиналу смертельный удар, вероятно, сыграл свою роль, как и теплые отношения Генри Бофорта со своим внучатым племянником-королем, которому сейчас было почти четырнадцать лет. Кроме того, поскольку Бедфорд, как и Кларенс до него, не оставил законного потомства, Глостер стал законным наследником короны. Не в его интересах было добиваться уничтожения самого опытного и богатого политика королевства, пока все приспосабливаются к жизни после Бедфорда.

В начале 1436 года Совет был вынужден перейти к обороне Нормандии, была собрана новая армия под командованием двадцатичетырехлетнего Ричарда, герцога Йорка, вместе с графами Солсбери и Саффолком. К этому списку уважаемых лордов, возможно, в качестве уступки кардиналу, был добавлен Эдмунд Бофорт, граф Мортен, заключивший контракт на службу в Мэне и Анжу в течение двух лет. 9 декабря 1435 года Эдмунд получил должность капитана и констебля замка Аберистуит в знак признания его "хорошей службы в войнах во Франции", и предполагалось, что он будет и дальше преуспевать за Ла-Маншем[438]. Его отряд насчитывал около 2.000 человек, оплаченных в основном его дядей, и уступал по численности лишь свите герцога Йорка. Хотя все четверо аристократов позже окажутся втянутыми в смертельный конфликт друг с другом, в 1436 году Ричард Плантагенет, Ричард Невилл, Уильям де ла Поль и Эдмунд Бофорт были объединены общей целью.