Сомерсет отправился во Францию в марте 1439 года и едва успел расположиться лагерем, как 22 апреля скончался граф Уорик, временный лейтенант короля во Франции. Братья Бофорты воссоединились в Руане и вместе приняли на себя военное командование английской операцией до получения дальнейших приказов от короля, а также заняли места в Совете наряду с кардиналом. Среди других членов Совета были их кузен Уильям Невилл, лорд Фоконберг, и свояк Эдмунда Джон, лорд Толбот. По воле случая, а не по замыслу, Бофорты оказались на пороге осуществления давней амбиции кардинала — отвоевать для себя уголок ланкастерской Франции. Сомерсет даже собрал несколько должностей городских капитанов, включая города Шербур, Ренвиль, Авранш, Томбелен и Фалез, что дало ему почти полную автономию на полуострове Котантен[466]. Когда его племянники наконец добились успеха на севере Франции, кардинал Бофорт обратил свое внимание на заключение прочного мира с французами. Однако вести переговоры, находясь в более слабом положении, чем противник, было нелегко.

Хотя в Англии кардинал не пользовался всеобщей поддержкой, его стремление к миру с Францией получило одобрение семнадцатилетнего короля, который прекрасно понимал, что казна не может финансировать военные действия бесконечно. С каждым годом территория Франции, управляемая англичанами, неуклонно сокращалась, а прерывание морской торговли с бургундцами дорого обходилось всем, кто занимался производством шерсти, и не в последнюю очередь самому кардиналу. Переговоры в Аррасе в 1435 году закончились неудачей, но была надежда, что новый их раунд принесет более позитивные результаты. Это была оптимистичная позиция, но совершенно немыслимая для тех, кто участвовал в великих победах под руководством Генриха V и герцога Бедфорда. Однако ланкастерская Франция разваливалась на глазах, и, несмотря на все сомнения, перемирие было необходимо.

Вместе с архиепископом Кемпом кардинал Бофорт в декабре 1438 года переправился через Ла-Манш в Гравелин, чтобы провести предварительные переговоры с бургундцами о возобновлении торговли. Генри встретился не с самим герцогом, а с его супругой, герцогиней Изабеллой, дочерью единокровной сестры кардинала, Филиппы Ланкастер. Хотя Изабелла родилась и выросла в Португалии, она была очень похожа на принцессу из дома Ланкастеров: она была образованной, начитанной, заядлой охотницей, знающей несколько языков, включая английский, и, прежде всего, чувствующей вкус к политике. Ее брак с герцогом Бургундским в 1429 году был призван укрепить англо-бургундский союз, и теперь, десятилетие спустя, Изабелла была отправлена мужем восстанавливать отношения между двумя сторонами.

Хотя на декабрьском саммите между дядей и племянницей не было заключено официального договора, в новом году была организована еще одна конференция на которую пригласили и Карла VII. Кардинал Бофорт и герцогиня Изабелла должны были возглавить переговоры, а англичанин, в качестве опытного церковного прелата, должен был стать "посредником мира"[467].

Перед отъездом из Англии кардинал заключил спорную сделку с королем о покупке большого количества коронных земель. Однако, несмотря на то, что продажа обеспечила столь необходимые денежные вливания в королевскую казну, Бофорт подвергся обвинениям в том, что воспользовался финансовыми трудностями королевства для извлечения личной выгоды. Правда оказалась не столь конспирологической. Генри долгое время был главным кредитором короны, одалживая значительные суммы денег на протяжении трех десятилетий. Он всегда получал определенное обеспечение по своим займам, но к 1439 году у обедневшей короны почти не осталось средств.

25 мая 1439 года кардинал представил предложение о покупке замка, манора и лордства Чирк на севере Уэльса, которое было принято Советом, а также маноров Кэнфорд, Пул, Хенстридж, Южный Чарлтон, Эймсбери, Уинтерборн и Уилтон на английском юго-западе. Общая стоимость приобретений составила 13.350 марок[468]. Позднее герцог Глостер утверждал, что его дядя преднамеренно обманул корону, а судья Джон Фортескью осуждал такую продажу королевских земель за то, что она "лишила короля собственности, и поэтому является крайне несправедливой"[469].

Эта критика кажется несправедливой; позиция Глостера объяснима его неослабевающей ненавистью к дяде, но осуждение сделки другими людьми не учитывает более широкие причины продажи. Корона отчаянно нуждалась в средствах, а земли, купленные кардиналом, в лучшем случае имели для короля второстепенное значение. Лордство Чирк перешло во владения короны только во время правления Генриха V, когда оно было куплено, в июле 1418 года, за 4.000 марок. Оно не было древним королевским владением и не имело для династии Ланкастеров наследственной ценности. На самом деле, скорее всего, кардинал в очередной раз проявил щедрость, заплатив за это лордство наличными. 13.350 марок, безусловно, были использованы с пользой: на них во Францию был отправлен еще один воинский контингент под командованием графа Хантингдона.

Уладив свои дела с Советом, Генри вернулся, в конце июня 1439 года, в Кале, чтобы подготовиться к предстоящей мирной конференции. В качестве уступки пожилому церковнику, встреча должна была состояться под его юрисдикцией в Уа, примерно в семи милях к востоку от Кале. Кардинал не пожалел средств, "затмив всех великолепием своих шатров и павильонов". Его павильон из дерева и алой ткани (знак его церковного сана) был длиной около ста футов, вмещал 300 человек и имел отдельные секции для кладовой, маслобойни, винного погреба и кухни. Главным помещением в павильоне был большой центральный зал, обставленный дорогой мебелью и золотой посудой, привезенной кардиналом из Англии[470]. В этом палаточном городе специально построенном для проведения конференции были и другие прекрасные шатры, но все они, несомненно, уступали по роскоши временной резиденции Генри Бофорта.

После празднования Дня Святого Свитуна (2 июля), покровителя епархии Генри, конференция открылась 10 июля с пространного выступления архиепископа Йорка, восхвалявшего усилия кардинала и герцогини в деле достижения мира вместо войны. Из уважения к его возрасту и рангу Генри усадили в одном конце павильона между Изабеллой и ее племянницей, принцессой Наваррской. Когда кардинал поднялся, чтобы произнести речь, собравшиеся зрители смогли лицезреть его великолепный трон, богато драпированный золотыми тканями. Генри смело заявил, что продолжающийся конфликт вызвал достаточно кровопролития в христианском мире, и необходимо положить конец военным действиям, чтобы оба королевства окончательно не уничтожили друг друга. Это была страстная мольба, но Генри остался крайне разочарован тем, как переговоры развивались.

С самого начала английские и французские посланники заняли крайне враждебные позиции: представители Карла VII были непреклонны в том, что для заключения перемирия Генрих VI должен отказаться от своих притязаний на французский трон и отдать все территории, которые он контролировал в Мэне, Анжу и Нормандии. Их английские коллеги, тем временем, были проинструктированы перед отъездом, что если они не смогут добиться разумных условий для перемирия своими собственными силами,

Похоже, король доверил своему дяде секретные инструкции, что стало самым ярким свидетельством близости между двумя родственниками, с разницей в возрасте в почти пятьдесят лет. Конечно, в конце концов, ничего не добившиеся послы передали дело кардиналу Бофорту, который провел несколько частных встреч с герцогиней Изабеллой, чтобы выразить сожаление по поводу отсутствия прогресса. В конце концов было выдвинуто новое предложение: временный мир на пятнадцать лет, без уступки каких-либо территорий, при условии, что Генрих VI на это время откажется от титула короля Франции.