— Что происходит? — спрашивают напуганные няньки.

Мне приходится вкратце пересказать им все произошедшее со мной за последние два месяца. Странно, но девочки мне верят. Мы сидим рядом с малышом Антуаном, по очереди качая колыбель.

Где-то вдали раздается страшный грохот. Слышу, как подъезжают всадники.

— Даниэль вернулся! — бросаюсь к окну... И тут же отступаю.

Вместо наших храбрых рыцарей вижу тех людей в коричневых камзолах. Их не меньше пятнадцати. Они дождались, когда наши защитники уйдут. Усугубляет наше положение и то, что почти все мужчины из деревни последовали за Даниэлем, прихватив с собой лопаты, вилы и прочие орудия. Здесь остались только старики, дети и женщины.

— Выходите! Мы знаем, что Маргарита тут! Прятаться бесполезно! Отдайте ее или ребенка, и мы уйдем! — кричит их главный.

"Змея хочет забрать моего ребенка!" — вспоминаю слова Натали.

Хватаю кочергу возле печи и бегу на улицу.

— Мы никого вам не отдадим! Вы не получите ничего! Уходите, пока не поздно! — размахиваю кочергой, пытаясь отпугнуть их.

— Глупая девчонка! Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! — смеется главный.

Двое здоровяков хватают меня за руки, а остальные расходятся по деревне. Закинув Маргариту на лошадь, главный поспешно уезжает. У меня появляется надежда, что они уйдут, забрав девушку, а после мы их найдем... Меня отпускают. Вернее, с силой кидают на землю.

В руках всадников появляются зажжённые факелы, и бросив их на крыши домов, они уносятся прочь.

Сильный ветер подхватывает пламя, и уже через мгновение полыхает вся деревня. Крытые соломой крыши, стога сена возле окон — все охвачено пожаром. Я бросаюсь обратно в дом. Языки пламени вслед за факелом влетели в разбитое окно... Горит занавеска, загорелась и солома на кровати. Едкий дым щиплет горло, глаза слезятся, и я почти ничего не вижу. В открытое окно соседней комнаты врывается ветер, помогая огню распространиться. Миранда с Марианной испугались и сбежали. Слышу плач малыша! Они оставили ребенка! Думали, их не тронут, когда заберут малыша. Вбегаю в комнату, до кроватки огонь еще не добрался, но вокруг все полыхает. Становится трудно дышать. В ужасе понимаю, что мне с Антуаном уже не выбраться. Ноги подкашиваются, и я падаю на пол.

Словно в тумане вижу лицо крестной-феи. Наверно, мне уже кажется, мерещится.

— София, твоя сила на в кулоне, не в красивом кусочке камня, а в тебе самой! Погаси огонь! Ты сможешь! — слышу ее голос.

Собрав остатки сил слегка привстаю и вытягиваю перед собой руку.

— Погасни! — приказываю огню и тут же падаю.

Мне видится, будто в воздухе начинает что-то мерцать. Что-то сиреневое, похожее на цветы... Мои глаза закрываются против воли, и я проваливаюсь в темноту.

Открываю глаза. Яркий свет от лампы заставляет веки вновь сомкнуться. Где я? Не понимаю. Горло щиплет от дыма, но, принюхавшись, понимаю, что здесь дымом не пахнет. Силюсь открыть глаза, наконец прихожу в себя. Над головой деревянный потолок. Значит, я в деревне. Пытаюсь пошевелиться. На лбу у меня примочка, пахнущая сеном.

— Очнулась девочка! — слышу незнакомый женский голос. Мягкий и чуть скрипучий.

Надо мной склоняется Даниэль. Он берет меня за руку и целует.

— Любимая, как ты?

— Я... Не знаю. Голова болит. Что произошло? Пожар! — вздрагиваю, едва вспомнив. — Малыш Антуан? Что с ним?

— Все хорошо, Софи. Ты остановила пожар. — в глазах Даниэля и любовь, и восхищение, и гордость.

— Как? Я смогла? — в памяти всплывает видение. Перед тем, как потерять сознание, я видела крестную. Она сказала, что моя сила не в кулоне...

— Пока мы прочесывали лес, проклятые наемники обошли деревню с другой стороны и подожгли дома. Жена старосты и другие женщины видели, как над этим домом поднялся сиреневый туман, и пламя тут же погасло. Везде! Даже дым пропал. Никто не пострадал. Тебя нашли на полу без сознания.

— И долго я... болею? — чуть приподнявшись, вижу, что за окном поздний вечер.

— Сутки. Ты пришла в себя, и теперь все будет хорошо.

— А Маргарита?

— Ее мы не нашли. Следы теряются в лесу недалеко от... — Даниэль вдруг замолкает, будто сказал что-то лишнее.

— Где? Почему ты молчишь?

— Рядом с Паучьим замком. Но не можем же мы безо всякой причины и доказательств пойти на штурм! Там вооруженная до зубов охрана. Маргарита могла нам что-то рассказать, вот ее и забрали.

— Да хватит уже болтать! Ее покормить нужно! — раздается голос женщины в годах за спиной у Даниэля.

— София, это Феодора, знахарка, о которой я тебе говорил.

Невысокая и довольно полная женщина смотрит на меня по-доброму.

— Что со мной? — спрашиваю у нее, когда понимаю, что у меня нет сил подняться с постели.

— София, ты фея, ты смогла побороть заклятие, твой дар вернулся, но ты потеряла много сил. Ты еще и человек... Надышалась дыма, вот тебе и худо. Полежишь денек-другой, попьешь отвар, и все пройдет. — знахарка искренне улыбается, поправляя цветастый платок на голове.

В дверях появляется Марианна. Взгляд опущен, ей стыдно смотреть мне в глаза.

— Вот, я принесла тебе ужин. София, прости нас! — пряча слезы, она убегает. Даниэль садится напротив и подает мне маленькую чашку бульона и кусочек хлеба. Я нехотя съедаю несколько ложек и вновь прижимаюсь к подушке.

— Можно он зайдет? — тихо спрашивает Даниэль у Феодоры.

— Можно, только ненадолго!

— Кто зайдет? — услышав, спрашиваю я.

Он не отвечает, выходит, и тут же возвращается вместе с братом.

Александр опускается на колени возле моей постели.

— Прости меня, София! Я был таким глупцом! Я так тебя обидел, а ты спасла моего ребенка! Прости, если можешь! — он целует мою руку.

Смотрю на этого глупого мальчишку, который из-за наследства чуть не разрушил свою семью. Я на него не злюсь. Нет больше ни обиды, ни ненависти. Мне его даже жаль.

Что со мной? Раньше я бы не смогла его простить. Теперь в душе царит мир.

Я изменилась! Стала мудрее, как и хотела госпожа Сусанна.

— Я не обижаюсь на тебя, Александр, и буду рада, если ты станешь мне другом!

Он целует мою руку, и Даниэль быстренько его выпроваживает.

Ревность что ли?

— А теперь выпей-ка это! — знахарка протягивает мне глиняный стакан с какой-то мутной жидкостью.

Я делаю глоток и морщусь.

— Тьфу! — от пряно-горького вкуса слезятся глаза. — Не могу это пить!

— Но нужно выпить все! Ты хочешь поправиться?

— Феодора, дай-ка стакан мне. — Даниэль берет его в руки, закрывает глаза и что-то шепчет.

— Что ты делаешь? — спрашиваю у него.

— Не знаю, получилось ли, но я очень старался! — он возвращает стакан мне.

Делаю глоток и спокойно выпиваю все. На вкус — чай с ягодами.

— Как ты это сделал? — в глазах почему-то темнеет, веки закрываются сами. — Феодора, меня в сон клонит. Что со мной? Почему так спать хочется?

— Все правильно, девочка, отдохни, поспи.

— Но я не хочу, не хочу! — пытаюсь сопротивляться навалившейся дремоте.

— Феодора, ты добавила в отвар сонную траву? — понюхав пустой стакан, спрашивает Даниэль. — Зачем? София же сказала, что не хочет!

Мои глаза закрываются, я где-то на грани полусна, но все слышу.

— Даниэль, она еще очень слаба! Ей нужно восстановить силы. Она пережила тяжелое испытание. Дай ей волю, так она встанет и побежит всех спасать. Ты же не хочешь заморить свою фею? Кто тебе детей рожать будет?! — смеется знахарка и прикладывает к моей голове какую-то мокрую тряпку.

При мысли о детях на душе становится тепло.

— А ты лечила раньше фей? Точно знаешь, что ей это поможет?

— Да, было дело... Давно. Девчонка совсем маленькая еще была, годков десять... В приюте для сироток она жила. Пожар случился, как здесь, а она всех спасать стала. Сначала по-обычному, выводила всех просто, но в какой-то момент поняла, что может пожар потушить. У нее получилось, да только дыму надышалась. Вот и лечила я ее. Много лет прошло, у нее, наверно, уж и дети взрослые, а я ее помню, не забыла. Глаза у нее необычные: один карий, другой голубой.