А потом вспыхнуло пламенем другое воспоминание, Хелена обвела взглядом зал, едва понимая, что или кого в нём ищет.
— Нет, — бездумно сказала она, будто отговаривала саму себя от поиска того неясного, тряхнула головой, прогоняя наваждение, и, уже глядя на Роджера, повторила: — Нет. С чего вдруг? Почему ты вообще меня спрашиваешь? Что тебе нужно? Мне кажется, всё было предельно ясно.
Роджер расстроенно вздохнул.
— Да, я знаю, что мы расстались некрасиво. — Роджер смотрел на неё глазами чистыми, расстроенными — и лишённым какого-либо понимания. — Это разбило мне сердце. Но в последние дни я много думал о нас, вспоминал… И вспомнил, что люди говорили, что мы могли бы пожениться, что ты выйдешь за меня, и…
Хелена не смогла сдержать смех.
— Среди людей много льстецов и глупцов! Не стоит принимать их слова так близко.
— Я знаю! Но…
— Мой отец велел мне никогда не выходить за военных, Роджер.
— Но ведь его больше нет, ты можешь сама решать… — он осёкся: слишком резко её взгляд сменился с иронично-весёлого на холодный, злой и предостерегающий.
— А ты такой смелый, Роджер, — ослепительная улыбка искривилась в жестокую усмешку. — Сколько же наглости и глупости нужно иметь, чтобы прийти ко мне и говорить такое!
— Но ведь… Нам было хорошо вместе! Разве нет?
— Нет, Роджер! Мне не было хорошо, и я не имею ни малейшего желания проверять, научила ли тебя Рене делать девушкам приятное. Кстати, как она?
Роджер нахмурился, напрягся, и тени легли на его неправильное квадратное лицо.
— Я уверен, что она в порядке, — проговорил он, пытаясь сообразить, причём тут Рене, и, что-то решив, с горячностью поспешил заверить: — Но она давно в прошлом!
Никогда Хелене так не хотелось поговорить с принцессой Вейера, как после этих слов!
— Ваше высочество, я всего лишь хочу наладить наши отношения, — продолжал Роджер с мольбой в голосе. — В сложившейся ситуации…
— У нас нет отношений. — Хелена всплеснула руками, и Роджер отшатнулся. — Я не хочу ничего налаживать. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. Ты сделал самую низкую, отвратительную вещь, на которую был способен, и думать, что я забуду — или, тем более, прощу — просто глупо.
— Но что я сделал? — в его глазах отразилось искреннее непонимание.
Она устало вздохнула.
— Поговори об этом с Рене. Или с её братом. Или с кем-то ещё из их компании. Я не собираюсь объяснять и вспоминать это ещё раз. Просто учись держать язык за зубами, а себя — подальше от бокалов. Иначе, мистер Кейз, военной карьеры вам не видать, как моей спальни.
Она обворожительно взмахнула ресницами, — взгляд пронзил холодом, — игриво повела плечами и упорхнула, ставя однозначную точку.
Но раздражение не отпускало. Хелена сжимала и разжимала кулаки, кривила губы. Она бы никогда не подумала, что первым, самым наглым и выводящим из себя, станет человек, вычеркнутый из жизни и памяти. Она приготовилась и к прежним любовникам, и к новым воздыхателям; и к молодым людям, и к старикам; и к ищущим власти и богатства и думающим, что она попадётся к ним на крючок, и к тем, кто хотел испытать удачу, ни на что не надеясь — к кому угодно, но не к нему. Страннее было бы получить предложение от Филиппа Керрелла, но тот уже был женат. Правда, если верить поползшим слухам… Хелена одёрнула себя: слухи есть слухи, они несли только негатив, не стоило о них и думать. Но всё же как приятно было бы отказать ещё и ему! Он никогда не причинял ей боль физически, его попытки шантажа остались пустым звуком, но сам факт навсегда поставил на Филиппе Керрелле чёрный крест. А ведь они могли бы неплохо смотреться…
Хелена вздохнула. Она хотела на воздух, её душила сама атмосфера зала, и мысли, которые он рождал, и люди, которых приносил. Каким образом? Откуда? Зачем?
Она прошла к выходу на балкон, глотнула вечерний воздух, чувствуя, как на самом деле слиплись лёгкие. Но выдох не получился: горло сжалось болезненным спазмом, когда кто-то схватил её за локоть.
— Вы говорили так долго, — заговорил Мариус, а Хелена боролась с желанием столкнуть его с балкона: было низко, он отделался бы синяками да испорченным костюмом. — Я думал, ты отошлёшь его туда, откуда он пришёл, в ту же секунду.
Хелена высвободила руку из хватки Мариуса и, облокотившись на перила, наконец выдохнула ровно и свободно.
— Во-первых, Мариус, не делай так больше, если тебе дороги руки. А во-вторых… Если вылезет кто-то ему подобный, я разочаруюсь в мире и, быть может, решу, что игра не стоит свеч.
— Я, конечно, удивлён, что ты до сих пор не разочарована, но не верю тебе, Хели, — усмехнулся Мариус. — Не думаю, кстати, что есть кто-то хуже Роджера. Если они не так глупы и наивны и смогут проанализировать ситуацию, то они уже точно лучше.
— Надеюсь.
— Эй, расслабься. Я слышу музыку. Пойдём потанцуем. — Мариус галантно поклонился, протягивая ей руку, и, когда Хелена вложила свою ладонь в его, заметил: — Мне, кстати, было скучно, и я насчитал ещё с десяток тех, кто может быть заинтересован.
Хелена тихо и нервно рассмеялась, и они вернулись в зал. Весёлая, резвая мелодия позволила расслабиться и забыться. Танец с Мариусом неизменно превращался в показное шоу — он корчил рожи, пока никто не видел, а потом натягивал на себя маску напыщенности, чопорности, и Хелена не могла не улыбаться ему, прогоняя прочь невесёлые мысли.
И их заменяли другие: снова о том, что, если бы захотела, она могла бы получить Мариуса себе — и вовсе не как друга. Тогда все его «не женюсь» стали бы глупыми шутками, если бы вообще прозвучали. И не состоялась бы помолвка, о которой Хелена узнала из новостей с фотографиями церемониального зала Нефрита. Розали была пусть и не самой приятной девушкой, но совсем не страшной соперницей.
Может, об этом стоило подумать серьёзнее раньше.
После танцев предсказания Мариуса начали сбываться. Подошёл неприятный, сверкающий проплешиной мужчина за сорок, лорд с Нура, кичащийся своими связями и клянущийся в вечной любви. Испытал удачу молодой человек из Мидланда, сразу честно заявивший, что делает карьеру в политике и Хелена интересна ему только в этом плане. Свой отказ он тут же получил, из-за чего совсем не расстроился, а Хелена поставила в памяти галочку: такие не отказывают из принципа. Доковылял даже капающий слюной дедок со множеством орденов, на которого было смотреть больно — идеальный вариант, когда нужна женитьба для самого её факта: ни наследников, ни какого-либо удовольствия он бы всё равно ей не дал — танцевать он не мог и ходил на дрожащих ногах-спичках, опираясь на украшенную каменьями клюку. Отказ старик, видимо, не расслышал и ещё долго рассказывал истории из глубокой молодости, не обращая внимание на то, что собеседница отвлекается на других людей, и постоянно тянулся к её руке. Хелена от него едва избавилась: с помощью клюки он передвигался на удивление шустро, и спасло только то, что, слабый зрением, он потерял её среди людей.
Вздохнув с облегчением, Хелена хотела исчезнуть из зала снова — просто посидеть в тишине, но у вписанных в стену колонн, между которыми располагалась одна из лож, занятых почётными дамами, её заставили остановиться.
— Докучают поклонники? — услышала она и резко крутанулась. Ариес Роуэл прислонился к стене в тени колонн и смотрел на неё из-под полуприкрытых век, усмехался, скрестив руки на груди. — Раз уж вы тратите драгоценное время, не желаете поговорить ещё со мной, леди Арт?
Хелена удивлённо распахнула глаза.
— А вы тоже будете капать слюной, как предыдущий заинтересованный в моей аудиенции, или опять станете вести свои игры?
— Какие игры? Не понимаю, о чём вы. — Он покачал головой с самой прекрасной улыбкой, на которую только было способно его мрачное безэмоциональное лицо. — Я всего лишь хочу обсудить то, что важно для наших стран.
— У вас отличные шутки! — она бросила взгляд на Одина, который спорил с мадам Монтель, но не сводил глаз с неё. Хелена задорно улыбнулась ему и повернулась к Ариесу. — Я бы обсудила подобные вопросы с его императорским величеством. Кстати, как у него дела? Я не слышала о новых коронациях на Райдосе, так что, полагаю, он ещё жив?
