— Я ничего не боюсь, — выдохнула Хелена едва слышным шёпотом.

Тело обдавало жаром, а руки предательски дрожали. Она подняла на него глаза и повторила:

— Ничего. И вас подавно.

— Думаешь, ты особенная и тебе ничто и никто не угрожает?

— Уж точно не вы.

Она была слишком уверена в своих словах. Стояла, облокотившись на стену, и просто ждала, что будет дальше. Один хмыкнул и провёл шершавой ладонью по её щеке — от скул и до губ, которые слегка задел, и с интересом заметил, как уменьшились зрачки Хелены. Она продолжала смотреть ему в лицо, не в силах оторвать взгляд.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что… — она взволнованно выдохнула. — Потому что если бы вы хотели, вы бы уже…

Он рассмеялся и отступил на шаг.

Хелена дёрнулась. С неё словно спало оцепенение.

— Как же ты недооцениваешь людей! — покачал головой Один. — Особенно таких, как я. Я жил столько лет, сколько ты и вообразить себе не сможешь. И если бы мне было нужно, я бы ждал столько, сколько нужно. Не важно — месяцы или года — это песчинки в пустыне времени для меня. Так что я умею ждать.

Хелена смотрела на него с раздражённым непониманием, по стене отходя в сторону. Его слова, его странная, но невероятная по мощи аура вызывала дрожь, проходящую холодной волной по позвоночнику, крутящую желудок и сковывающую движения. От него хотелось сбежать. От него и от этой пугающей беспомощности.

— Кто вы? — выдохнула Хелена.

— Я бог, девочка. И я здесь из-за тебя.

Его единственный глаз сверкнул янтарным блеском. Хелена отшатнулась и, крутанувшись, поспешила прочь по коридору.

Один усмехнулся, качая головой.

Девочки, которые ничего не боятся, не убегают.

— Ты напряжена. Мне это не нравится, — заметил Лиф, не скрывая раздражения.

Хелена скользнула по нему взглядом и ничего не сказала. Откинула голову на спинку дивана и закрыла глаза, пытаясь прогнать все мысли. Какой смысл был накручивать себя, если кроме неё это никому не интересно. Она не помнила даже, говорили ли они с Лифом хоть раз по-настоящему…

Его шаги переместились из одного конца комнаты в другой. Резкие, раздражённые, но всё равно на удивление лёгкие. Порой он передвигался вообще беззвучно, заставлял вздрагивать от неожиданности, и она никогда не понимала: как у человека, который не всегда твёрдо стоит на ногах, может быть такая лёгкая походка. Или в этом и был его секрет?..

Звякнул графин, отвлекая от мыслей. Послышалось журчание, и Хелена поморщилась: если он напьётся сейчас, лучше будет уехать сразу и не давать рауту никаких шансов. Всё равно, какие сплетни и какую потенциально важную информацию могут там разболтать — с Лифом в бессознательном состоянии находиться было ещё противнее, чем просто с ним. Правда, в её обществе он всё же пил и дышал порошками меньше, чем обычно.

И снова шаги.

— На!

Хелена открыла глаза. Бордовые пузырьки лениво плавали в стакане с толстыми стенками.

— У меня сегодня прием. Я не хочу видеть тебя в таком настроении. — Лиф тряхнул стаканом, и вино, расплескавшись, потекло по пальцам. Хелена брезгливо поморщилась и прибрала юбку. — Выпей и успокойся.

— Я не хочу, Лиф. — Она подпёрла щёку кулаком и смерила Лифа взглядом, в котором мешались скука и раздражение. — Ты вообще слушал, что я говорила?

— Я слышал достаточно, — отрезал он. — И тебе стоит просто отпустить эти мысли и расслабиться.

Стакан со всей силы ударился о столешницу.

— Такие вещи не решаются просто, Лиф!

— Ты могла бы вообще не приезжать в таком случае!

Хелена резко поднялась. Губы сжаты, взгляд пронзает холодным презрением.

— Отлично. Тогда мне и правда стоит уйти.

Она было развернулась, но Лиф схватил её за руку, сжимая до боли.

— Убери свои руки, Лиф!

— Да ладно! — он рассмеялся. — Тебе ведь нравятся мои руки!

Хелена яростно дёрнулась, но Лиф и не думал отпускать. Казалось, он наслаждается тем, что имеет какую-то власть. По крайней мере, он думал, что имеет.

— Лиф… — она прошептала с угрозой, но слова ушли в пустоту. Никакой реакции — лишь взгляд, прикованный к её лицу, но вряд ли видящий хоть что-то. Говорить с ним в таком состоянии — как говорить со стеной. И с такими «стенами» разговор должен быть короткий.

Хелена сжала пальцы в кулак.

Брови Лифа дрогнули в попытке осознать происходящее, — а затем он, сдавленно вскрикнув, одёрнул руку. Ладонь дрожала. Лиф уставился на нее выкатившимися глазами и начинал трястись уже сам. Его пальцы посинели и едва сгибались, движения причиняли боль.

— Что ты сделала?! — вскричал он.

— Я просила отпустить меня по-хорошему, — отчеканила Хелена. — Ты не понял — я помогла. — Она сжала и разжала пальцы, осматривая руку так, будто проверяла маникюр или украшения, и снова обратилась к Лифу, уже спокойнее. — Оно пройдет. А теперь дай мне хоть один повод остаться.

Лиф уставился на нее, будто она несла несусветную чушь. Наверно, и сам жалел, что не дал ей просто уйти. Но Хелена сверлила его взглядом. Ждала.

— Зачем тебе мои слова? — хмыкнул Лиф. — Ты ведь для себя уже всё решила.

— Решила. Но я хочу услышать, насколько тебе всё равно.

— Мне… — он сморщился. — Не все равно.

— Правда, Лиф? — Хелена смотрела ему в лицо, и интонации её сочились ядом. — Почему? Потому что тебе нравится спать со мной? Или тебе нравится, кто я и что это якобы даёт тебе какой-то статус? Почему?

Губы Лифа растянулись в широкой улыбке, он прикрыл глаза и заговорил до приторности сладко:

— Потому что мы с тобой похожи. И я уверен, что сегодня нам намного приятнее будет держаться вместе.

Хелена закатила глаза и отвернулась. Его любимая песня. Неужели он действительно верил, что это может её удержать?

Лиф подошёл вплотную. Его руки легли ей на талию. Он поцеловал ее плечо, потом шею. Хелена дернула плечами, отказываясь от ласки, и Лиф, раздосадовано выдохнув, перестал.

— Я хочу что-то новое, Лиф, — она перешла на шёпот. — Что-то, хоть отдалённо похожее на правду.

Его напряжение ощущалось физически. Пальцы на её талии слегка сжались, и дыхание его стало тяжелее. Казалось, он решает, как и что сказать. У него был один шанс. Последний. А между тем, что он мог сказать, и тем, что она хотела слышать, — лишь тонкая тропка красивых слов и верных выражений. Иначе она просто уйдёт. И тогда рухнет всё. Они оба знали это.

Он сделал глубокий вдох.

— Я давно не устраивал ничего от своего имени. И здесь будут только те, кого я хочу видеть.

— Ты хочешь видеть хоть кого-то? — фыркнула Хелена.

— Не все, кого я хочу видеть, мне приятны, но, если я хочу их видеть, — значит, у меня есть план.

— И я его часть.

— Самая прекрасная часть.

Он положил руки ей на плечи, шептал на ухо, обжигая полным вина дыханием, а пальцы мяли кожу, и дрожь, приятная и обволакивающая, побежала по спине.

— Керреллы, Хели… Тебе ведь точно так же как и мне осточертели эти любители драконов…

Хелена прикусила губу.

— Эдвард Керрелл пускает на тебя слюни, как младенец.

— Почему меня это должно волновать?

— Ты думаешь, Элиад Керрелл этим не воспользуется?

Хелена повернула голову, но Лиф будто специально прятал лицо.

— А ещё, — мурлыкал он, — мне говорили — ты ведь знаешь мои связи, — что он во всём поддерживает брата. Вполне вероятно, что на твой счёт тоже. Филипп Керрелл умеет убеждать, — Лиф тихо посмеивался. — Жаль, что разум и тело работают отдельно.

Он уперся острым подбородком ей в плечо, но Хелена снова сбросила его и окончательно вырвалась из объятий.

— У тебя так точно, Лиф! Ты ведь должен понимать, что я говорю, а не делать вид, что я говорю на другом языке.

— Всё акценты, милая. Акценты, — попытался пошутить Лиф, но быстро сдался под яростным взглядом и развел руками: — Мы можем просто убрать его с твоего пути. А потом, когда всё закончится, поговорим о нас. Обсудим твои проблемы с… Как его там… Всё так, как ты хочешь.